На крыльях удачи - Маккроссан Лорен - Страница 39

– Значит, все решено, – подвела итог мать.

Неужели?!

– Мы поселимся в ближайшем отеле, на этот счет не волнуйся. Кроме того, мы с удовольствием посмотрим на исследовательскую работу, которую ты ведешь для своей роли, – радостно добавил отец.

– Замечательно, – раздался в ответ мой жалобный стон, – с нетерпением жду вашего приезда.

– Донегол! – воскликнул мой отец с неизменным ирландским акцентом. – Замечательно. А где он, собственно, находится, Амелия? И кстати, у вас там разрешают ездить на машинах или в ходу только одни ослы?

– Ты, между прочим, сидишь на отце О’Хара, – захихикала Фай, когда, основательно «очистив» свою душу, наконец вышла из церкви.

Сообразив, что плоский камень, на котором я так удобно расположилась, оказался надгробной плитой, я подскочила как ужаленная и чуть ли не бегом направилась к стоянке. За спиной слышался гул возмущенных голосов. Все, хватит с меня душеспасительных походов в церковь. Еще ни разу в жизни я не испытывала такой стресс за каких-то пару часов.

Не замедляя шага, я дошла до углового магазина, находившегося в конце Центральной улицы, и, решительно распахнув дверь, вошла внутрь, где с немым отчаянием бросилась к банкам с конфетами.

– Ведь сладкое помогает людям в шоковом состоянии, правильно, Фай? – обронила я, запихивая в сумку такое количество сладкого, что с его помощью можно было превратить в диабетиков все население города.

Фай скорчила смешную гримасу.

– Кажется, да. Но от такого количества конфет у тебя выпадут зубы, а сама ты наверняка лопнешь от переедания, а это само по себе окажется шоком.

– Ну и хорошо. – Моя сумка потяжелела еще на пару кило жевательных мишек. – В таком случае родители меня не узнают, когда приедут сюда. По-другому мне от них не удастся скрыться.

Я расплатилась. Кредитной карточкой! Кажется, я действительно немного переборщила со сладким. Десять евро – слишком высокая цена для конфет, даже в таком количестве.

– Ко мне приезжают родители, – проворчала я продавцу, прежде чем выйти из магазина и направиться в сторону дома.

Всю дорогу до нашей берлоги мы с Фай жевали клубничные палочки. Припекало майское солнце, но холодный, пронизывающий ветер портил всю картину. Я подняла воротник куртки и втянула голову в плечи.

– Какая сегодня чудесная погода, – весело произнесла Фай.

– До тропиков нам явно далеко, – пробормотала я в ответ.

– Конечно, на таком солнце не обгоришь, но хорошо, когда оно не скрыто тучами. К тому же ветер разгоняет туман. Мне так больше нравится.

– Да этот ветер не то что туман, он и полярного медведя сдует…

Тут я издала нечеловеческий вопль, врезавшись головой в какой-то резиновый объект, стоявший на крыльце нашего дома. Я медленно подняла глаза, отметив стройные бедра, узкую талию, пресс, плотно обтянутый неопреном, и серфинговую доску, зажатую под мышкой. Клубничная палочка тут же встала поперек горла. Я закашлялась, смутно осознав, что второй конец конфеты позорно торчит изо рта.

– Мак, привет… – Когда я встретилась с ним глазами, дар речи окончательно меня покинул. Мне удалось поймать его затравленный взгляд, перед тем как он успел быстро отвести глаза в сторону. Я нервно запихнула в рот горсть сладких пастилок и спряталась за спину Фай, понимая, что Мака должно тошнить только от одного моего вида. Мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Я чувствовала себя тринадцатилетней девочкой, которой на дискотеке прилюдно отказал симпатичный парень. Не то чтобы я считала Мака симпатичным, просто хотела сказать… А что, собственно, хотела сказать? В общем, как бы там ни было, в этот момент мне хотелось тихо умереть.

Лучший выход, конечно, посмотреть на ситуацию глазами взрослой женщины и избавить в считанные секунды всех от неловкости. Можно извиниться за свое поведение, спровоцированное избытком алкоголя, посмеяться над своей прямолинейностью, а потом, пустив в ход ум и обаяние, вернуть дружбу Мака. В конце концов, вчера мне ничто не помешало попытаться засунуть ему язык в рот; что могло измениться за сегодняшний день?

«Сегодня ты не пила пинтами «Гиннесс» и не запивала его виски, вот что изменилось».

Я зажмурилась, силясь найти подходящие слова, чтобы разрядить обстановку. Господи, ну что я могла сказать ему? «Извини, вчера я вешалась тебе на шею, но ты не думай, что я распутная девица». Или: «Надеюсь, ты не воспринял вчерашнее всерьез?» Или: «Совершенно не помню вчерашний вечер. Надеюсь, я вела себя прилично. А если нет, то просто выбрось все из головы».

– Ну что, Мак, как повеселился вчера с нашей Милли? – спросила Фай, прежде чем я успела хоть что-то сказать.

Услышав Фиону, я, охваченная ужасом, подавилась пастилкой и, закашлявшись, случайно выплюнула ее. Как назло, пастила, стремительно пролетев по воздуху, приземлилась Маку на плечо. Я завороженно смотрела, как она медленно сползает вниз по его гидрокостюму. Мак молча опустил голову и тоже посмотрел на жеваную пастилу, которая в конце своего нелегкого пути благополучно шмякнулась на крыльцо. В этот момент мне по-настоящему захотелось умереть. Наверняка брат Фай подумал, что я сумасшедшая. В ту минуту я не могла не согласиться с ним.

– Ну ладно, – смущенно произнес Мак, старательно избегая моего взгляда. – Пожалуй, я пойду покатаюсь, пока ветер не переменился.

– Ты действительно собираешься сейчас кататься? Там просто гигантские волны.

– Да, но у меня с собой специальная доска, видишь? Ган[17] для больших волн.

«Замечательно; если он заряжен, пожалуйста, избавьте меня от моих мучений».

– Ладно, удачи тебе, – улыбнулась Фай, дружески потрепав брата по щеке. – Будь осторожен и покажи класс, мы будем смотреть.

На губах Мака появилась кривая усмешка, от чего он стал похож на Дэна. Внутри у меня все сжалось. Он крепко обнял сестру, прежде чем сделать шаг в мою сторону. Меня охватила паника. Я не знала, как поступить: тоже потрепать по щеке, обнять или же броситься головой в пропасть. В результате я просто протянула ему руку. Мак озадаченно пожал ее, а затем нахмурился.

– Ну ладно, пока, – попрощался он с нами, старательно избегая моего взгляда.

– П-м-к-м, – пробубнила я набитым пастилой ртом.

Мак обошел меня чуть ли не за метр, а затем направился вверх по тропинке, ведущей к обрыву, проигнорировав знак «Опасно! Крутой обрыв». Я смотрела ему в спину, и с каждой минутой у меня на душе становилось все хуже и хуже. До этого злополучного вечера нам удалось подружиться с Маком. Я всегда была рада его компании и даже рискнула бы предположить, что это чувство взаимно. Мое участие в его программе и отчаянный прыжок в океан, невзирая на боязнь воды, растопили лед между нами. Наконец, я смогла немного узнать человека, который, судя по всему, редко перед кем открывал свою душу. Теперь же растопленный лед превратился в гигантский айсберг. И винить в этом я могла только себя.

Черт, и зачем мне понадобилось так напиваться? Как я могла поверить Фай и решить, будто Мак на меня клюнул? Почему я полезла к нему целоваться, когда мой единственный любимый мужчина находился в Дублине да к тому же был по совместительству неотразимым красавцем и звездой экрана?

Мысленно я дала себе под зад ногой и вслед за Фай побрела к каменной скамейке, стоявшей на краю мыса. Когда мы молча уселись, мне неожиданно вспомнились красивые губы Мака, и я рассеянно подумала, каково было бы поцеловаться с ним, но тут же отогнала от себя крамольную мысль, решив, что во всем виноват обтягивавший мускулистое тело гидрокостюм.

Мы с Фай смотрели, как Мак спускался по тропинке к скопищу плоских черных камней, о которые со свирепой силой разбиваются огромные волны. Погруженная в свои невеселые думы, я не проявляла особого интереса к происходящему, однако когда Мак подошел к краю рифа и начал привязывать к ноге, вдруг осознала, насколько маленькой кажется его фигура на фоне бушующей морской стихии. С этой минуты мой взгляд не отрывался от рифа. Если волны, на которых я каталась, можно было сравнить с резвыми белыми конями, то ревущий у камней океан выглядел как стадо бегущих бизонов, сметавших все на своем пути. Волны с диким ревом разбивались о риф, и тот ходил ходуном, как во время землетрясения. Сила океана была настолько разрушительной, что казалось, Зеленый остров может исчезнуть с глаз в любую минуту.