Хроники российской Саньясы. Том 2 - Лебедько Владислав - Страница 17

Г: А, это из серии упражнений на самовоспоминание. Доверил мне как-то Володя нести нарды. И пошли мы куда-то. Пришли в какой-то подвал. Не успели сесть, как Адмирал выставляет пять литров водки, но прежде чем ты что-либо скажешь, тебе наливают двести грамм и ты должен это выпить. И так много раз. А задание Володи было — не спускать внимание с нардов. Потом начинается разговор с дядей Адмиралом. Разговор-то на одну и ту же тему — Кто ты? Работали только в одной зоне — в зоне Я…

Вообще, с самой первой секунды знакомства с Володей, он пригласил меня во внутреннее пространство… В этом пространстве выживает только одно Я.

В: Когда выходишь из его пространства, это остается. Или это возможно только в его присутствии?

Г: Отчасти остается. Необходима настройка на Володю, на воспоминание ощущения пребывания с ним, иногда воспоминания конкретных событий — совместных путешествий…

Н: Гриша, может ты про Одессу расскажешь?

Г: Да, только помоги начать, а я постепенно включусь.

Н: Будучи еще совсем молодым аспирантом, живя в благополучной семье, Григорию случилось отправиться с Володей в путешествие. Кроме него было еще несколько учеников — Костя, Гурам и Тарасом. До этого Костя с Гурамом в Питере зарабатывали деньги на это путешествие. Была программа, и ее нужно было подпитать реальными деньгами. Заработав какую-то сумму, они все вместе отправились. Григорий здорово изменился в этом путешествии. Было много ломок, попыток найти взаимодействие, ужиться впятером. Володя всю эту ситуацию держал, создавал конфронтацию, налаживал ниточки какого-то нестандартного, неформального, искреннего взаимодействия.

Г: Да, это было непросто, — в ситуациях, которые задавал Володя, адаптироваться друг к другу. Володя часто говорит, что когда возникает настоящая адаптация одного Я к другому Я — уже возникает Традиция. Наш диалог в этом мире практически невозможен — слишком мы все разные и по-разному воспринимаем. То, что мы умудряемся как-то понимать друг друга, — это очень поверхностный уровень. Если же диалог возникает неформальный и сущностный, на уровне обнаженных Я, тогда возможно что-то настоящее.

Н: Вот в этом путешествии прорабатывались всевозможные острые углы и противоречия между вами. Это была одна сторона работы. Другая сторона — это ситуации различных взаимодействий вас, как команды, с другими людьми.

В: Все-таки, в чем специфика этого путешествия? Ну, поехали пять человек на Юг, к морю, — что тут такого необычного?

Н: Просто так поехать несложно. У них было много задач: во-первых, как я уже говорила, Володя обострял слабые места в их взаимодействии, — дело доходило чуть ли не до драк и полного разрыва. Пройдя через множество таких острых разборок, съев вместе пуд соли, они стали реальной командой. Во-вторых, им нужно было самим войти во взаимодействие с очень непростыми людьми. Володя специально направлял их к тем людям, которые проверяли бы их на прочность, — каждый с какой-то новой стороны. В третьих, было много случаев, где требовалось нестандартное поведение, отказ от образов себя, стереотипов, ломка внутренних барьеров.

Г: Вот пример: у нас были деньги примерно на неделю. Задача была сделать так, чтобы этих денег хватило на пять-шесть недель.

В: Для советского человека это не практика, — это привычная жизненная ситуация… Что еще было?

Н: От каждого человека, с которым они знакомились, исходили новые предложения. На них необходимо было адекватно реагировать.

Г: Когда мы жили на Кимбургской косе, мы как-то раз все вместе собрались и Володя обозначил программу. Открытым текстом: «Наша задача воссоздать Круглый Стол Короля Артура!». Он сказал это только один раз.

В: Что вы делали для этого?

Г: Для этого нам нужно было научиться дружить! Так дружить, чтобы быть единым целым. Именно поэтому Володя создавал для нас массу трений и трудностей, где нам приходилось стирать острые углы личности и становиться все более и более открытыми друг для друга. Чтобы стать идеальной командой. Как у Короля Артура.

В: Так или иначе, большинству людей в жизни приходится притираться друг к другу. В чем отличие той подготовки и той задачи, которую обозначил Володя?

Г: Нам нужно было не просто притереться друг к другу и вытеснить в подсознание какие-то свои несогласия, противоречия, чтобы просто ужиться вместе. Нужно было выйти на уровень предельной дружбы, предельной открытости, без вытеснений, без малейшего осадка внутри. Все выводилось на поверхность и очищалось. В принципе, нам нужно было делать все то, что делают нормальные люди, которые хотят подружиться в условиях тесного общения, но нужно было делать все это с некой идеей. Модель сборки команды была задана Володей. Мы ее добровольно приняли. Никто из нас не знал, как это делать, но мы приняли, что это будет происходить. Володя постоянно держал весь процесс во внимании. Понимаешь, — малейшее выпадение и любая ситуация может стать неуправляемой и бог знает к чему привести… Володя все это держит во внимании, но он же не может ни ускорить, ни улучшить ничего. И вот, люди, принявшие эту идею и не понимающие, как она работает и как все это будет выглядеть, постепенно сживаются друг с другом. Было много интересных внутренних открытий у каждого из нас. Однажды был день, когда что-то вдруг сработало: произошло живое вхождение в Традицию, то есть, нам удалось собрать «Чашу восприятия»…

В: Это не то ли, что называют «Чашей Грааля»?

Г: Да. К тому времени мы уже научились не говорить лишних слов и у нас сложилось интуитивная настройка друг на друга: приходили одинаковые мысли, действия… Возникла синхронность. И вот, при вхождении в пространство Круглого Стола, получилось так, что каждый из нас был одновременно всеми сразу… Словами это невыразимо… В одиночку это невозможно… А так получилась живая Чаша… Там не теряется Я, а образуется общее пространство единого Я, пространство Круглого Стола…

Глава 4. Геннадий Романов

О Геннадии Романове я много слышал еще несколько лет назад от Петра Мамкина. Петр и познакомил нас. Беседа, которую я привожу ниже, состоялась в Центре детской реабилитации, где и работает Геннадий…

Май 2000

Геннадий: Сам я родился и вырос на Алтае, а Питер оказался мне близок потому, что тут можно было получить Знания. Знания во всей глубине и серьезности. Это не просто, когда можно манипулировать необычной терминологией или какими-то понятиями, которые большинству людей ничего не объясняли, но вводили в заблуждение, что они слушают какого-то гуру. А Знания здесь можно было получить такие, что их можно было использовать для получения реального результата. В какой-то момент, поработав какое-то время со взрослыми, я сказал себе раз и навсегда, что посвящу себя работе только с детьми, потому что в России дети самый униженный и ущемленный класс общества. Почему — потому что они лишены нормального детства, их социальная среда такова, что ее даже ни с чем невозможно сравнить. Поэтому мы и пытаемся создать для больных детей, с которыми работаем, просто что-то невообразимое, создать для них то, чего у них никогда не было. Что мы реализовали? Мы создали небольшую Питерскую школу реабилитации. Мы берем ребенка, на котором официальной медициной поставлен крест и ставим такого ребенка на ноги. Сначала ребенок, страдающий, например детским церебральным параличом со спастикой, учится сидеть, стоять и ходить…

Петр: Интересно, что мы учим тому же самому здоровых людей…

Г: А это необходимо. Мы привыкли к таким элементарным вещам. Взять то же дыхание. Мы к нему привыкли и дышим неосознанно, но ведь за счет дыхания можно делать невероятные вещи. Но без Школы, на уровне литературы — ничего не получится, только навредить себе можно. Необходима Школа, необходима поэтапность… В этом смысле Питер — город раскрытый навстречу каждому.