Город золотых теней - Уильямс Тэд - Страница 17

– Но почему кафе? Почему не скамейка в парке?

Рени повернулась к Ксаббу. Плечи его устало поникли. Скоро придется снять его с линии. Легко забывается, каким ударом по нервам может стать первый визит в сеть.

– «Кафе» звучит солиднее. Шучу. Во-первых, мы могли бы есть и пить здесь, будь у нас необходимое оборудование. С имплантами, как у богачей, мы могли бы испробовать блюда, которых в реальном мире не найдешь. Но даже настоящее кафе – это не просто место, где можно выпить и закусить. – Она взмахнула рукой, и вокруг заструилась мелодия струнного квартета Пуленка, заглушая ослабший уличный гул. – По сути дела, мы нанимаем пространство, где можем просто быть – остановиться, подумать, поболтать, поглазеть на людей, не путаясь у них под ногами. И в отличие от реального ресторана, стоит вам заплатить за столик, и официант всегда к вашим услугам, по первому же зову.

Ксаббу откинулся на спинку кресла.

– Недостает только пива.

– Будет, когда сойдем с линии, обещаю. Выпьем за твой первый день в сети.

Ее спутник глянул на улицу, потом повернулся, озирая само «Булево кафе». Колыхались полосатые занавески, хотя ветра не было. Официанты и официантки в чистеньких белых передниках сновали между столиками, ловко управляясь с уставленными неимоверным количеством стаканов подносиками, хотя столы перед большинством посетителей были девственно чисты.

– Красивое место, миз Сулавейо.

– Можно просто Рени.

– Хорошо. Это красивое место, Рени. Но почему так много пустых столиков? Если это, как вы сказали, недорого…

– Не все хотят, чтобы их видели, хотя быть здесь совершенным невидимкой невозможно. – Она указала на безупречную симуляцию черного железного столика, абсолютно пустого, если не считать вазы с изящнейшими маргаритками на белоснежной скатерти. – Видишь цветы? На скольких пустых столиках они стоят?

– Почти на всех.

– Это означает, что там кто-то сидит – точнее, занимает виртуальное пространство. Но они не хотят, чтобы их видели. Может, они тайные любовники, может, у них знаменитые, легко узнаваемые симы. А может, они просто забыли снять функцию по умолчанию, оставленную предыдущими посетителями.

Ксаббу подозрительно окинул взглядом пустой столик.

– А мы видимы?

– Конечно. Мне прятать нечего. Только разговор заглушила – иначе стоит нам выйти отсюда, как на нас налетят торгаши. Будут предлагать карты, справочники, так называемые «апгрейд-пакеты»… Новичков они обожают.

– И большинство здесь просто сидит? Как мы?

– Есть разнообразные виртуальные развлечения для тех, кому скучно просто глазеть на толпу. Танцы, творчество, комедия… Просто я не запрашивала к ним доступа. Хочешь посмотреть?

– Нет, Рени, спасибо. Тишина мне приятнее.

Тишина продлилась недолго. Громоподобный взрыв заставил Рени подскочить. Толпа на улице перед кафе взвихрилась и рассеялась, как стадо антилоп перед нападающим львом.

На образовавшемся пустом месте стояли шесть симов, все мускулистые мужчины в дубленой коже с заклепками. Они орали друг на друга, потрясая здоровенными пулеметами. Рени подкрутила громкость, чтобы и ей с Ксаббу было слышно.

– Мы вам велели держаться подальше от улицы Энгельбарт! – ревел один сим на монотонном американском английском, опуская свой пулемет, так что тот торчал на уровне бедра, как черный стальной фаллос.

– Скорее свинья полетит, чем мы станем слушать барков! – заорал в ответ другой. – Пошел в свою задницу, мальчишка!

На дуле пулемета первого мужчины вспыхнула огненная звезда. Звук «чпок-чпок-чпок» прорвался даже сквозь наушники Рени. Парень, которому советовали держаться подальше от улицы Энгельбарт, расплескался по указанному тракту лужами крови, клочьями мяса и кишок. Толпа с воплем ужаса пыталась расступиться еще дальше. Загремели пистолеты, и еще двое здоровенных мужчин рухнули на тротуар, истекая кровью из обугленных черных дыр. Оставшиеся подняли оружие, злобно глянули друг на друга и испарились.

– Идиоты. – Рени повернулась к Ксаббу, но тот тоже исчез. Мгновенный испуг прошел, когда Рени заметила макушку серого сима, торчащую из-за кресла. – Вернись, Ксаббу. Это просто молодежь дурная шалит.

– Он застрелил его! – Ксаббу возвратился в кресло, опасливо глядя на толпу, уже скрывшую место недавнего происшествия.

– Симуляция, не забывай. Никто никого не застрелил. Просто нельзя такие фокусы показывать в общественных местах. Школьники, наверное. – На мгновение Рени с беспокойством подумала о Стивене, но это была шуточка не в его характере. Да и неоткуда ему было получить доступ к таким сложным симам. Богатые бездельники, вот это кто был. – Если их поймают, то могут лишить привилегий доступа.

– Так и это все фальшивка?

– Фальшивка. Трюк нахальных сетевиков.

– Это и правда странный мир, Рени. Думаю, мне уже пора возвращаться.

Она была права – для первого визита он слишком задержался.

– Не «возвращаться», – мягко поправила она. – Сойти с линии. Такие вещи помогают не забыть, что мы не в реальной жизни.

– Тогда сходим с линии?

– Верно.

Рени повела рукой, и контакт прервался.

Пиво было холодное, Ксаббу – усталый, но счастливый, и Рени только было собралась расслабиться, как заметила, что ее пульт мигает. Подумала было наплевать – батарейки садились, а на малом напряжении всякое случается, – но в это время приоритетные сообщения могли приходить только из дома, а Стивен уже пару часов как должен был вернуться из школы.

Узел в пивном баре не работал, подсевшие батарейки не позволяли навести связь прямо со стола, так что ей пришлось извиниться перед Ксаббу и, щурясь на послеполуденном солнце, выйти на улицу в поисках общедоступного узла. Район был не из лучших; по асфальту несло ветром, как осенние листья, огрызки пластиковой пленки, на обочинах валялись пустые бутылки и ампулы в бумажных пакетиках. Прежде чем она нашла узел, исписанный граффити, но действующий, пришлось протащиться целых четыре квартала.

Странно было видеть совсем рядом с наманикюренным мирком политеха совсем другой, мир энтропии, где все обращалось в пыль, мусор, ошметки сухой краски. Даже газончик вокруг общественного узла был сугубо формальный – клок выжженной земли и тощей сухой травы.

Рени подергала вилку разъема в розетке, пока не достигла чего-то, напоминающего нормальный контакт. Узел был голосовой, и ей пришлось выслушать с дюжину телефонных гудков, прежде чем кто-то поднял трубку.

– Ч-что там? – пробурчал ее отец.

– Папа? На мой пульт шел звонок. Это Стивен меня вызывал?

– Этот шкет? Нет, девочка, я сам звонил. Я хотел сказать, что больше т-терпеть не намерен. Мужику надо отдыхать. Твой братец, он и приятели его, шумят слишком. Я ему велел прибраться в кухне, он говорит, не его дело…

– Это не его дело. Если он убирает комнату…

– Уймись, девка. Вы все думаете, отца можно вот так вот заткнуть. Так я этого поганца выставил за дверь, чтоб ему пусто было, и если ты сейчас же не придешь и не приберешь, что вы тут развели, и тебя в-вышвырну.

– Ты – что ? Что значит – вышвырнул?

В голосе Длинного Джозефа зазвучали пьяно-хитроватые нотки.

– Сама слышала. Вытурил из дома эту хитрую задницу. Хочет стоять с приятелями на ушах – у них пусть и живет. А мне нужен покой.

– Ты… ты!.. – Рени с трудом сглотнула. Когда на ее отца находило такое настроение, он только и ждал, с кем бы повздорить; а заряд уверенности в собственной правоте позволял ему затягивать ссору на много дней. – Это нечестно. Стивену нужны друзья.

– Не нравится – можешь убираться за ним вслед.

Рени повесила трубку и долгие секунды глядела на тонкую полоску желтой кадмиевой краски, проведенную по стенке узла, длинный хвостик граффити столько сложного, что Рени не могла ничего в нем разобрать. Глаза ее наполнились слезами. Бывали минуты, когда она понимала стремление к насилию, заставлявшее малолетних сетевиков понарошку разносить друг друга в клочья из пулеметов. Иногда она понимала даже тех, кто берет в руки настоящие пулеметы.