Страж ворот смерти - Дворкин Дмитрий - Страница 22

Он все еще в измерении X, это несомненно. Даже теряя сознание, он не позволил себе воспользоваться спасительным датчиком. Пожалуй, этим можно гордиться. Хотя как славно было бы сейчас оказаться у себя дома, на Парк-авеню, в компании какой-нибудь симпатичной блондинки!

Блейд прислушался к воющей боли во всем теле и подумал, что сейчас больше подошла бы отдельная палата в приличном госпитале. Хрустящие простыни, заботливый персонал… И безжалостная, терзающая не хуже палача мысль, что он так и не смог выполнить задание. Нет, черт возьми, госпиталь может и подождать.

Итак, он по-прежнему на задании. Теперь прежде всего следует разобраться в обстановке.

Ричард осторожно приподнял голову. Он лежал не на голой земле, как ему показалось вначале, а на каком-то мешке, набитом мхом и сухой травой. Сверху он был укрыт драным одеялом, заботливо подоткнутым по бокам. Кто же этот неведомый друг, который так позаботился о его ложе?

Блейд посмотрел по сторонам и заметил, что на деревьях играют неяркие блики. Это не могло быть ничем иным, как отблесками костра.

Перекатившись на спину, Блейд действительно увидел крошечный костерок. Он горел посреди опушки, настолько плотно окруженной зарослями кустарника, что свет не пробивался наружу. Возле костра виднелась странная, угловатая, сгорбленная фигурка.

Блейд устало прикрыл веки.

«Похоже, еще какой-то мутант. Но почему же тогда я не связан?»

Он попытался приподняться, и тут же невыносимая боль в искалеченной левой руке заставила его скрипнуть зубами. Фигурка у костра встрепенулась и неуклюже, но в то же время необычайно проворно заковыляла к Блейду. Тот приготовился в очередной раз увидеть перед собой кошмарную рожу мутанта и поэтому с трудом сдержал удивленный возглас.

Перед ним стояла крохотная, ростом не больше десятилетнего ребенка женщина, вернее глубокая старуха. Ее сгорбленное, высохшее от старости тело казалось невесомым.

«Что она делает в лесу? — подумал Блейд. — Ей лет сто, не меньше!»

Кожа старухи была изборождена глубокими морщинами, а лицо, потемневшее от времени, походило на древнюю деревянную маску, иссушенную солнцем и ветром. Грязные седые космы заплетены засаленными, неопределенного цвета тряпочками, беззубый рот довольно ухмыляется. Она была так похожа на классическую ведьму, как их себе представляют театральные костюмеры, что Блейду показалось, будто он участвует в любительском спектакле. Один наряд бабки чего стоит — непонятно, как эти древние, почерневшие лохмотья еще держатся на ее плечах, не расползаясь в клочья.

Ричард решил было, что перед ним одна из тех выживших из ума нищенок, которых крестьяне за ненадобностью прогоняют из деревень на медленную смерть от голода. Однако, приглядевшись, он понял, что ошибся. Старуха меньше всего походила на сумасшедшую. В маленьких блестящих глазках, похожих на черные лесные ягоды, светились живой ум и ирония. Они оглядывали Блейда с добродушным лукавством. Наконец старуха заговорила:

— Ну что, бедолага, очухался? А я уж думала, ты совсем отходишь!

Блейд удивился еще больше. Он никак не ожидал, что у этой старой развалины такой бойкий язык и такой голос — звонкий, чистый, совсем молодой.

— Значит, раздумал концы отдавать? — весело продолжала старуха. — И правильно, скажу я тебе. Ты крепкий парень! Люблю таких!

Блейд потер лоб.

— Кто ты? Как я сюда попал? — глухо спросил он, облизывая пересохшие губы.

— Да я же тебя и приволокла, — ответила старуха, улыбаясь беззубой щелью рта.

И, видя, что Блейд собирается еще что-то спросить, положила ему на губы сморщенную ладонь.

— Полегче, полегче, не все сразу. Тебе надо не болтать, а набираться сил. Вот сейчас мы тебя посадим возле огонька…

Тоненькой костлявой ручкой, похожей на птичью лапу, она ухватилась за край подстилки, другой взяла Ричарда под мышку и потянула.

«Боже, да ведь эта былинка сейчас переломится пополам!» — успел подумать Блейд, но вдруг почувствовал, что его плечо как будто стянули стальной проволокой.

Без видимых усилий старушонка рывком перетащила Блейда вместе с подстилкой через опушку, и вскоре он уже лежал возле самого костра, с удовольствием вдыхая запах дыма. С ловкостью фокусника достав откуда-то небольшой кувшин, старуха влила ему в горло несколько глотков обжигающей жидкости, и почти сразу же боль начала стихать. Ведьма проворно уселась прямо на землю, подобрав под себя ноги в грязных деревянных башмаках, и принялась длинной веткой помешивать что-то в котелке, висящем над костром на складной металлической треноге. Из котелка валил пар, пахло травами.

Почувствовав себя лучше, Блейд повторил свой вопрос. На этот раз старуха ответила охотно — видно, жизнь в лесу не баловала ее собеседниками.

— Кто я такая, спрашиваешь? Что ж, отчего не представиться! Изволь: величают меня Контиарией. Что, не очень-то подходящее имечко?

Раздались странные звуки — словно в глубокой железной бочке заквакала болотная лягушка. Блейд не сразу понял, что старуха смеется.

— Оно и понятно, — проговорила она сквозь смех. — Этакая старая развалина — и на тебе, Контиария! Да ведь только я не всегда такая была! В молодые годы красавчики вроде тебя ох как на меня заглядывались. Думаю, и ты бы не устоял, сбрось я лет тридцать-сорок.

Блейд недоверчиво усмехнулся. По его подсчетам, даже если бы Контиарии и удалось скинуть сорок лет, ей бы пришлось подумать, как избавиться еще минимум от тридцати. Хотя… Радиация не только уродует людские организмы, ко и многократно ускоряет жизненные процессы. Как знать, может, сидящей перед ним древней старухе не больше шестидесяти, как его матери…

Контиария добродушно улыбнулась.

— Ну а теперь все зовут меня просто старой Ко. Но, как видишь, я еще кое на что гожусь. Ведь хватило у меня сил притащить тебя сюда!

— Никогда бы не поверил, — признался Блейд. — Но зачем ты это сделала?

Старая Ко по-птичьи вскинула голову.

— Так ведь замучили бы тебя, красавчик, как пить дать, замучили… На закате прибегает в мою берлогу один из этих убогих, что больше похожи на гадов земных, чем на людей, и говорит: «Давай, старая ведьма, готовь свои снадобья и иди со мной. Поймали мы одного парня, да похоже, что он уже не жилец. А на рассвете приезжает наш новый вождь, и нельзя, чтобы пленник умер, пока Турах с ним не потолкует. В лепешку расшибись, а сделай так, чтобы он не помер раньше времени, а то всем нам худо будет».

Старуха устроилась поудобнее и протянула скрюченные пальцы к огню. Блейд очередной раз поразился, вспомнив, какая сила скрывается в этих тонких ручках.

— Ну, я сразу поняла, в чем дело, — вздохнула Ко. — Загубят, думаю, ублюдки, невинного человека. К чему мне лишний грех на душу брать? Боги свидетели, я и так в этой жизни согрешила достаточно!

Она с таким комическим смирением потупила глаза, что Блейд не выдержал и прыснул — слишком уж трудно было представить себе старую Ко, предающуюся греху.

— Надо, думаю, спасать невинную душу, — продолжала старуха. — Взяла я свою котомку да прихватила заветную бутылочку — кто из нее отхлебнет, тот до самого рассвета будет в сладких снах побеждать врагов и обладать первыми красавицами. Прихожу и вижу: убогие вокруг тебя сгрудились, хлопочут, да ничего сделать не могут. Пытать-то тебя до утра не велено, а как еще заставить человека пошевелиться, им невдомек. Только ругаются, окаянные, да зубами от бессилия скрежещут. А ты висишь на столбе, как баран зарезанный, ничегошеньки не соображаешь.

Блейд поморщился. Слава Богу, что Дж. сейчас не слышит этих разглагольствований!

— Вижу я, что ты совсем спекся, — гнула свое старая Ко, — и без меня тебе конец придет. «Ладно, — говорю, — сейчас я этого молодца живо в чувство приведу. А вы пока, ребята, приглядите за моей котомкой. В ней у меня бутылочка заветная, заговоренная, мне после работы выпить крайне необходимо».

Она снова заквакала, и снова Ричард вздрогнул — так не похоже это было на смех.