Отважное сердце - Уильямс Майкл - Страница 18

В давние-давние времена рыцари Соламнии вели войну, в которой погибло около миллиона крестьян. Память об этой войне была жива в народе. Здешние крестьяне ненавидели соламнийских рыцарей лютой ненавистью. А тут еще – под видом рыцаря Соламнии – творил свои бесчинства вор, укравший доспехи.

Услышав, как представился им сэр Баярд, крестьяне уже просто не могли уйти, не «поприветствовав» славного рыцаря.

Они вышли на дорогу один за другим – я насчитал шесть человек. Лица у них были даже не то что хмурые, – свирепые! У каждого в руках – или топор, или дубина.

Сэр Баярд, конечно, смог бы легко справиться с каждым из них. Но со всеми вместе?!

Мой хозяин снял плащ и повесил его на куст. Теперь он стоял перед ними в одной кожаной куртке. В правой руке сжимал меч, в левой – кинжал.

Крестьяне охватили рыцаря широким полукольцом и стали медленно приближаться. Я почувствовал: мне жалко своего хозяина; но однако постарался спрятаться в ветвях понадежней.

– Так значит, вы – рыцарь Соламнии?1 – переспросил один из крестьян. Он был, пожалуй, не самый рослый из своих товарищей, но, пожалуй, с самым свирепым выражением на лице. Был он лыс, и лысину пересекал длинный широкий шрам.

Сэр Баярд промолчал.

Тогда крестьянин вновь повторил:

– Значит, вы – рыцарь Соламнии. Мы вас правильно поняли, сэр?

– Да, – коротко ответил сэр Баярд.

Он старался не выпустить из поля зрения ни одного из нападавших. А они подходили все ближе и ближе. Хотя и с опаской.

– Ну, если это действительно так, сэр, – медленно произнес крестьянин со шрамом, – если это действительно так, то знайте: в этих краях соламнийских рыцарей не очень-то сильно любят. – Он поднял свою топор с неожиданной легкостью, словно бы тростинку. – Подумайте, сэр, может быть, вы ошиблись. И вы все-таки не соламнийский рыцарь? Надеюсь, вы правильно поняли мой вопрос?

– Я понял вас правильно. И еще раз отвечаю: я – рыцарь Соламнии, – твердо, не дрогнувшим голосом произнес сэр Баярд.

– Кэррок! – крестьянин со шрамом коротко кивнул огромному детине слева от себя.

Заросшее черным волосом лицо детины было похоже на звериную морду. Кэррок тотчас, хотя и медленно, пошел к вьючной кобыле.

– На твоем месте я бы подумал прежде, чем сделать еще шаг, – сказал сэр Баярд и направил острие своего меча на грудь детины.

Все крестьяне остановились.

Сэр Баярд, держа меч в вытянутой руке, повернулся к вожаку со шрамом:

– Похоже, что вы на досуге любите почитать книги, в которых беседуют мудрецы, и пофилософствовать. Но давайте оставим философию в покое, не будем ходить вокруг да около. Скажите мне прямо: почему я должен был бы скрыть, что я – рыцарь Соламнии? А если у вас есть какие-либо претензии лично ко мне – выскажите их.

Кэррок попятился от рыцарского меча и тоже повернулся к вожаку:

– Слушай, Гоуд, мне вообще-то моя жизнь дорога. И мне не улыбается быть рассеченным надвое.

– А ты уже струсил? Но нас шестеро, – Гоуд кивком головы показал на крестьян. Те, кто находились справа от него, стояли к сэру Баярду совсем близко: между моим Моласесом и вьючной кобылой. – А может быть, ты уже забыл, какие пакости совсем недавно творил здесь один соламнийский рыцарь?

– Нет, не забыл, – ответил Кэррок, – поэтому я ведь и согласился пойти с тобой.

Гоуд посмотрел на сэра Баярда и усмехнулся:

– Я неграмотный, читать не умею, и не читал философских книг. Но я умею считать. А для чисел есть своя философия, не правда ли? Шесть и один – как вам нравится такое соотношение?

– О, я понял, – воскликнул сэр Баярд вроде бы даже с облегчением, хотя он и не спускал настороженных глаз с крестьян. – Вы охраняете свою деревню. Верно? Но от кого? От чего?

– А вот от таких рыцарей, как вы, сэр, – снова усмехнулся Гоуд. – От таких, кто полагает: раз он знатен, то может вытворять все, что ему заблагорассудится. Словно он сам король Истара – Прист. И должен вам сказать, что несколько недель назад мы уже хорошенько проучили тут одного из ваших.

Я, обхватив покрепче ветку, на которой лежал, боялся пошевелиться. И только молился всем богам, каких знал, чтобы они сохранили мне жизнь.

Кэррок, осмелев, снова сделал шаг вперед. Он протянул руку к вьючной кобыле и дотронулся до попоны, которой были накрыты доспехи сэра Баярда.

Гилеандос давал нам с братом уроки теологии. Я эти уроки чаще всего прогуливал. Значит, боги, даже и услышав мои молитвы, вряд ли соблаговолят прийти к нам с сэром Баярдом на помощь. Но все-таки какой-то бог, видимо, сжалился над нами.

Мой конь Моласес был стар. Ему было уже больше тридцати. Для лошади это очень и очень много. Последние десять лет единственное, что он делал – катал детишек по двору замка. А сейчас его, дряхлого, выпустили за ворота замка, ему пришлось полдня топать по лесу, он устал и, конечно, переволновался, слякоть, дождь, лес… А тут еще откуда не возьмись появились какие-то люди с топорами и дубинами. В общем, Моласес судорожно дернулся и рухнул прямо на крестьян, которые подходили к вьючной кобыле.

Крестьяне опешили и не сразу сообразили, в чем дело.

Мой хозяин мгновенно подскочил к ним и мечом плашмя ударил одного из крестьян по ребрам. Ударил хотя и плашмя, но сильно: с такой силой здоровенная служанка выбивает пыль из ковра. Крестьянин, хватая ртом воздух, упал. Сэр Баярд тотчас развернулся и пнул Кэррока ногой в живот. Огромный детина согнулся пополам, застонал и свалился на землю.

Увидев бушующего, как ураган, рыцаря, все остальные замерли на месте. Все – кроме Гоуда, А тот осторожно стал обходить сэра Баярда справа и, оказавшись сзади него, мгновенно вскочил на рыцарского коня Вэлороуса.

Конечно, я должен был бы хотя бы крикнуть сэру Баярду, предупредить его об опасности, а как оруженосец – прыгнуть Гоудуна спину и сразиться с ним. Но об этом я даже и думать боялся! Я только теснее прижался к ветке.

И тут случилось нечто весьма странное. Вместо того, чтобы напасть на сэра Баярда, Гоуд наклонился над поверженным Кэрроком. Потом поднял голову и посмотрел на рыцаря, а сэр Баярд как раз в этот миг обернулся – их глаза встретились. Что уж они прочли в глазах друг друга – не знаю, но только Гоуд тотчас соскочил с коня и стал медленно пятиться, а потом повернулся и пошел прочь, – туда, откуда пришел. Вслед за ним побрели и крестьяне. А Кэррок, резво вскочив на ноги, тотчас присоединился к своим товарищам.