Девица-Яга - Чепенко Евгения - Страница 9

Кот вырвался из рук девушки, побежал к воротам, прошмыгнул под ними и скрылся из виду. Даня по хозяйски отряхнула руки, оглядела появившееся благодаря ей строение, сморщила в отвращении курносый нос и пошла к калитке с запором из человеческих кистей. Дубравко поспешно стряхнул сковавшее его оцепенение. Он почувствовал острую необходимость остановить девушку. В этом доме скрывалась смерть, и смерть «ждет» ее, тянется к ней. Секунды хватило ему на колебания, а затем он одним рывком преодолел расстояние до калитки.

— Стой! Туда нельзя!

Глава 6

Даня отшатнулась в испуге. Она так-то с детства весь этот антураж не любила, а еще какой-то хмырь ее пугает. Девушка хлопнула глазами и узнала хмыря.

— Ты чего тут делаешь? — Она зло прищурилась и уперла руки в бока.

— Не ходи туда! — Дубравко понимал, что теперь многое придется объяснять, но ему совсем не хотелось, чтоб она умерла.

— Почему? — Девушка казалась озадаченной.

— Я чувствую, там пахнет… смертью.

— Ну еще бы! — Даня немного растерялась. Туман действительно давал сильный запах смерти, но такова суть владений Маржаны. И она часть всего этого. А тут, вдруг, возникает этот волкодлак и не дает пройти. Останови ее кто другой — Яга уже бы была в бешенстве, но сейчас она ничего такого не испытывала, кроме растерянности и непонятного волнения. Впрочем, она, кажется, уже проходила что-то похожее. В то утро на кухне, Дубравко поставил условие, и вместо того чтобы его наказать, она только проводила за дверь. С ней явно что-то не так! А может и так. Впервые в жизни за нее переживал красивый умный парень, хоть и не совсем живой.

— Ты, вообще, чего тут делаешь?

— Ты знала? — Дубравко все еще стоял спиной к воротам, преграждая ей путь. Его терзали давно ушедшие смутные воспоминания. Что-то связанное с таким вот домом и частоколом с черепами. Дубравко сосредоточился, стараясь ухватиться за ускользающие отрывки памяти, но тщетно.

— Конечно, знала! Дурень! Это же мой дом!

Дубравко не успел отреагировать.

— Так! Так! Так! — Заскрежетал из лесу над головами голос. Они повернулись и подняли глаза. На краю поляны возвышался великан похожий на огромное старое дерево. Его голова скрывалась среди густых крон, тронутых молодой листвой. — Никак родню принесло! А я думаю, кто тут шумить?

Дубравко повинуясь непривычному инстинкту, который со времени знакомства с девушкой стал слишком часто его преследовать, встал перед Даней, закрывая ее и от этой новой угрозы. Он никогда не встречал столько необычного, тем более за один день. Только спасаемая опять не захотела оказаться спасенной. Она вынырнула из-под руки Дубравко и радостно закричала:

— Дедушка, здравствуй! Ты проснулся?

— А то как же! — Великан шагнул на поляну и тут же голос его провалился под ноги. Огромное дерево за доли секунды приняло обличие корявого гномика, полностью поросшего мхом. Гномик внимательно их разглядывал.

— Что это с тобой за упырь?

— Это не упырь, дедушка! Это волкодлак! — Обиделась Даня. Хотя в общем, если подумать, ей не должно быть никакого дела как его называет Леший. И вообще, Дубравко по большей части ее раздражает. С чего она кинулась его защищать? Даня решила позже разобраться в своем порыве. — А бабушка еще меня ругала за неразборчивость!

— Дык, то ж не мое! Мне что упырь, что волкодлак! Как Марья там поживает?

— Хорошо, дедушка. Не болеет. А вы сами как? Как зима прошла?

— Ой, не те нынче зимы стали! Сколько раз просыпался в этом году, уж и не упомню. Никакого сна нет, никакого! То в декабре не заснешь, дремота одна съедает, то в мае в глубокий сон клонит. Ты Марье — то привет от меня передавай! У тебя проводы что ли?

— Ага.

— Ну работай, молодежь, работай. Пойду я.

— До свидания, дедушка.

Гномик исчез так же как и появился, словно в небытье канул. Дубравко медленно повернулся лицом к девушке и вопросительно на нее посмотрел.

Даня прерывисто вздохнула, села на землю, опершись затылком на столб с черепом.

— Ну ладно, по крайней мере, формально спалилась не я. — Она задрала голову, чтобы заглянуть ему в глаза, прищурилась от яркого солнца и продолжила. — Ты — волкодлак. Я — Баба-Яга.

Дубравко на секунду задумался и поймал воспоминания. Остатки человеческой памяти хранили нянюшкины сказки о нежити.

— Карлик деревянный видно Леший был?

— Леший. — Улыбнулась девушка. — Ну, вот! А бабушка говорит, необразованный… А ты вон какой!

Даня впервые так близко смотрела в его лицо. Обычно голубые глаза теперь были темно-синими, почти черными. Даня моргнула, чтобы рассеять чары, но попытка не сработала. Блин! Как же она забыла? Он не может ее завлечь. Это она сама так расплылась, как лед на солнышке! И всего-то от одного взгляда.

— Мне нянюшка, помнится, много историй сказывала, да как-то упомянуть, что Баба-Яга — девица красивая, забыла.

Девушка против воли покраснела.

— Мы после двадцати не стареем. — Невнятно пробормотала она.

— А еще ты странно пахнешь. — Задумчиво пробормотал он, беря девушку за руку. Его длинный палец стал выводить круги на тыльной стороне ладони, отчего у нее по спине побежали мурашки, а от места прикосновения разлилось тепло. Сердце беспокойно подпрыгнуло и пустилось наутек. От Дубравко не ускользнула реакция девичьего организма.

Даня растерялась от собственных бурных эмоций. Она попыталась вернуть нить разговора.

— Странно? Это как?

Дубравко засмеялся. Даня несчастно поморщилась. Ерунду сморозила. А еще потомственная ведьма. Волкодлак возьмет и решит, что она — слабоумная. Просто потрясающе! Слабоумная Баба-Яга! Берегись нечисть.

Дубравко осторожно поднял ее похолодевшую ладонь и прикоснулся к ней губами. Даня заворожено следила за склоненной кудрявой головой. Успокоившееся было сердце снова беспомощно затарабанило о грудную клетку. Ей безумно, до ломоты в суставах захотелось прикоснуться к синеватым волосам. Они были такие мягкие на вид. Она подняла левую руку, но, спохватившись, отдернула ее. Что ж она делает? Он, ведь, ей даже не нравился!

— Лесом, травой, водой, цветами и еще много чем… Это так восхитительно и совсем не вкусно…

Девушка хрипло засмеялась.

— «Не вкусно» — это просто замечательное определение! Уже как-то позитивно на душе!

Дубравко не мог не прикасаться к ней, не смотреть на нее и не улыбаться. Даня не угроза его семье, как считал Горан. Мало того, она была просто замечательной. Она сводила его с ума. Было так уютно с ней рядом и сжимать теплые пальчики. Руку, она, не забрала. Более того, сердечко выдавало ее волнение с головой. Ему нравилось это ощущение. Рано или поздно он добьется ее расположения. В конце концов, в свое время не было ни одной юной девицы в радиусе ста верст от дома, которая не была влюблена в него.

— А дом этот я тоже вспомнил. В реальной жизни он выглядит еще поганей, чем в сказках.

Даня возмутилась.

— Эй! Полегче! Между прочим, я тут живу! Ну… или должна жить… — Уже тише, не так уверено добавила Яга и поморщилась. — В общем, … ладно … это не важно. Так полагается.

Дубравко осторожно отогнал бабочку от ее лица. Девушка выглядела юной и немного растерянной.

— Сколько тебе лет?

— Восемнадцать. — Даня ожидала, что он засмеется против своего возраста, но поймала только ласковый взгляд синих глаз.

— А тебе? Я подумала не больше ста пятидесяти.

Парень утвердительно кивнул. Проницательности Яги удивляться не имело смысла.

— Я родился в Хорватии, в Риеке в 1847 году. — Но все же лучше сменить потенциально опасную тему. — А что имел в виду Леший, когда сказал тебе «работай»?

— Вот, кстати, да. Хорошо, что напомнил. — Девушка медленно встала, отряхивая джинсы. — Мне работать надо. Человек придет к полудню, его надо на ту сторону проводить. Я для этого и дом вызвала.

— Снова сказки.

— Кому сказки, а кому работа…

— Не сердись. Что за человек?