Лучшие подруги - Уилсон Жаклин - Страница 17

Вытащив её, я узнала аккуратный почерк Алисы. Письмо было написано её лучшей ярко-розовой гелевой ручкой и украшено наклейками, сердечками, поцелуями, синими райскими птичками и улыбающимися солнышками.

Я снова и снова перечитывала письмо, проводя пальцем по розовым строчкам и гладя каждую наклейку. Потом спрятала его между страницами своей самой любимой книжки «Заколдованный лес», принадлежавшей ещё моему дедушке, когда он был маленьким мальчиком. Давным-давно дедушка и мне её читал. Вот бы нам с Алисой найти свой заколдованный лес и забраться на самое высокое дерево, а потом по лесенке подняться в далёкую высь и никогда-никогда не спускаться на землю.

Но меня, как преступницу, закрыли в комнате. Алису увозят за сотни километров. Она прислала мне чудесное прощальное письмо, но ответить ей нельзя. От голода в голову совсем ничего не лезло. Я перерыла всю одежду в шкафу, шаря в карманах курток и джинсов. В зимнем пуховике нашла очень старую обёртку от трюфеля. Облизнув её, почувствовала забытый вкус конфеты, и рот ещё больше наполнился слюной. Поискала в школьной сумке — вдруг там лежит шоколадный батончик или кусок сандвича… Нет, не повезло!

Потом услышала шаги. Прыгнула на кровать — вдруг придёт мама. На лестнице — бум-бум — кто-то перескакивал через ступеньки, и я догадалась: это Кэллум. Брат ворвался в комнату и сунул мне в руку сандвич — я и поблагодарить его толком не успела, потому что он тут же выскочил.

Сандвич был противно тёплым, к тому же к нему пристал ворс из кармана Кэллума, но я всё равно обрадовалась. Откинулась на подушки и с удовольствием проглотила всё до крошки. Никогда в жизни обычный бутерброд с ветчиной не казался таким вкусным! Почувствовала лёгкие угрызения совести: в самый грустный день жизни — и здоровый аппетит… Ничего не поделаешь! Алиса, наверное, ни к чему не притронется, а меня вот горе сделало прожорливой.

Снова послышались шаги. Две сильные ноги и четыре резвые лапы. В комнату ввалились Джек и Бешеный Лай.

— Ты принёс мне ещё один сандвич с ветчиной? — с надеждой спросила я.

— Ну, я попытался сунуть его в карман, но Бешеный Лай его учуял и тут же отобрал, — ответил Джек.

— Глупый пёс! И ты только за тем поднялся, чтобы мне об этом рассказать?!

— Я пришёл одолжить тебе свой телефон, — сказал Джек, протягивая свой мобильник. — Можешь отправить Алисе эсэмэску.

— Но у неё нет мобильного телефона!

— А, ну, значит, из моей идеи ничего не вышло, — вздохнув, сказал Джек.

— Я могла бы позвонить ей на обычный телефон.

Джек уставился на меня.

— Не очень удачная мысль, Джем. Мягко говоря, ты у них не в чести.

— Мне просто хочется попрощаться с Алисой, — сказала я, набрав знакомый номер.

— Алло?

Сердце ушло в пятки. Трубку взяла её мама.

Я-то надеялась, она всё ещё у себя в спальне, всё ещё бьётся в истерике. У меня не было никаких шансов. Она тут же бросит трубку, если узнает мой голос. Мой голос. Я глубоко вздохнула, закрыла рот рукой и сказала самым мерзким и воображалистым голосом:

— Ах, добрый вечер, миссис Барлоу. Простите, что беспокою вас так поздно!

Джек уставился на меня — бровки домиком, губы искривились в вопросительный знак… Даже Бешеный Лай перестал тяжело дышать, закрыл пасть и озадаченно на меня взглянул.

— Кто это? — спросила тётя Карен.

— Франческа Гилмор-Браун.

Франческа ужасная зануда и вместе с Алисой занимается балетом. Сначала я тоже ходила, но быстро заскучала и решила немного похулиганить. Преподаватель сказала, что лучше воздержаться от занятий, пока не пойму, как к ним нужно относиться. Вот я и бросила — как можно всерьёз воспринимать ужимки и глупые прыжки? Надеялась, что и Алиса уйдёт, но ей нравилось заниматься балетом, особенно когда её отобрали для участия в финальном концерте, нарядили в блестящую розовую пачку и поручили станцевать партию леденца.

Франческе Гилмор-Браун тоже дали роль леденца. Вела она себя соответствующе — льстиво и противно — и, конечно, действовала мне на нервы. Алису раздражали её манеры, но тётя Карен была под большим впечатлением от богатой и шикарной девочки, которая набивается в подружки к её Алисе. Не понимала, бедная, что никогда этого не дождётся! Я её подруга!

— Ах, Франческа! — сказала тётя Карен сладким жеманным голосом. — Пожалуйста, говори громче, дорогая! Тебя плохо слышно.

Я зажала рот рукой.

— Я только что узнала, что Алиса переезжает в Шотландию. Можно мне с ней попрощаться?

— Попрощаться? Ну, Алиса в своей комнате, потому что… Ах, пустяки, дорогая… Конечно, ты можешь с ней попрощаться!

Я услышала, как она позвала Алису к телефону.

Подождала немного, в трубке послышался далёкий голос Алисы:

— Это Джемма?

— Нет, не Джемма! Ты прекрасно знаешь, как я сейчас к ней отношусь! Нет, Алиса, это Франческа.

— Кто?

— Дорогая, — вздохнула тётя Карен, — Франческа Гилмор-Браун, милая, воспитанная девочка из балетной школы.

— Ах, она… Не хочу с ней разговаривать!

— Тс-с… Она услышит! Не глупи! Конечно, ты хочешь с ней поговорить!

Я услышала позвякивание золотого браслета тёти Карен, когда она передавала Алисе трубку. Потом подруга стала разговаривать со мной.

— Привет, Франческа! — сказала она без всякого энтузиазма.

— Это не глупая Франческа! Это я!

— Ах! — взвизгнула Алиса.

— Ничего не отвечай! Пусть твоя мама ни о чём не догадывается. Ах, Ал, какой ужас! Неужели они могут быть такими жестокими?! Меня мама закрыла в комнате и собирается продержать здесь целую вечность. Она меня даже не кормит! Представляешь?! Голодом морит!