Натуралист на Амазонке - Бейтс Генри Уолтер - Страница 75

У общительных, беспечных белых и мамелуку поводом для праздника служит чуть ли не всякое из ряда вон выходящее событие, независимо от дней святых, будь то похороны, крестины, свадьба, прибытие чужеземцев и т.п. Соблюдается обычай поминок по покойнику. Через несколько дней после приезда меня разбудил посреди темной сырой ночи Кардозу, для того чтобы я пошел в гости к соседу, у которого только что умерла жена. Я увидал, что тело лежит на столе, в голове поставлено распятие и зажжены восковые свечи, а комната полна женщин и девушек, присевших на табуретках или на корточках. Мужчины сидели вокруг открытой двери, курили, пили кофе и рассказывали разные истории; понесший утрату муж изо всех сил старался занимать народ остальную часть ночи. Жители Эги рады, по-видимому, случаю превратить ночь в день: ночью прохладно, приятно и можно просидеть все время на открытом воздухе, как обычно, лишь в рубашке к штанах, не обливаясь потом.

Покровительница Эги — святая Тереза, и празднество в ее годовщину длится, подобно большинству остальных, десять дней. Начинается оно очень спокойно с вечерних литаний, распеваемых в церкви, куда приходит много народу, все вымытые и чисто одетые в коленкор и муслин; девушки закалывают жасмин и другие живые цветы в волосы, женщины не носят никаких головных уборов. Вечера проходят приятно; в церкви зажигают восковые свечи и освещают ее снаружи, устанавливая по всему фасаду множество маленьких масляных лампад — простых глиняных чашек или половинок толстой кожуры горького апельсина. Молящиеся очень внимательны, и ответы в литании божьей матери, которые поет хор из двухсот свежих женских голосов, радуют слух, разносясь над тихим селением. К концу празднества начинается веселье. Устроители праздника держат свои дома открытыми, и танцы, барабанный бой, бренчание гитар и необузданное пьянство мужчин и женщин, старых и молодых, длятся день, ночь и еще день почти без перерыва. Меня всегда поражало, как мало отличалось поведение народа на этих гуляньях, повторяющихся не раз в году, от того, что я видел на храмовых праздниках в захолустных деревушках в Англии. Старики наблюдают за весельем и ведут нескончаемые беседы за своими чашами; детям разрешают лечь спать попозже; сумрачные, замкнутые парни становятся болтливыми, жмут друг другу руки и хлопают один другого по спине, и вдруг выясняется, какие они закадычные друзья. Люди со сварливыми задатками становятся задиристыми, влюбчивые объясняются в любви. Индеец, обычно столь молчаливый, находит применение своему языку и излагает незначительнейшие подробности какого-нибудь пустячного спора, который он вел со своим хозяином много лет назад и о котором все давно позабыли; в точности так же, по-моему, ведут себя, будучи навеселе, невежественные рабочие в Англии. Наблюдая эти черты нравов, поневоле задумываешься над сходством человеческого характера повсюду, где люди стоят на почти одинаковой ступени развития культуры и жизненного уровня.

Индейцы активно участвуют в увеселениях накануне Иванова дня и еще в одном или двух праздниках, отмечаемых около этого времени года — в конце июня. В одних развлечениях преобладает португальский элемент, в других — индейский; следует, однако, иметь в виду, что маскарад, пение речитативом и т.п. искони свойственны обоим народам. Многие мужчины и юноши наряжаются, представляя различные фантастические фигуры животных или людей. Двое-трое одеваются великанами, прибегая к помощи высокого каркаса. Один играет роль Кайпора, своего рода лесного божества, похожего на Курупиру, о котором я уже упоминал. Вера в это существо является, по-видимому, общей для всех племен группы тупи. Судя по тому как наряжают его фигуру в Эге, это неуклюжее, уродливое чудовище с красной кожей и длинными косматыми рыжими волосами, свисающими до середины спины. Индейцы верят, что у него есть подземные кампу и охотничьи угодья в лесу, изобилующие пакой и оленем. Вообще он не является объектом поклонения, никто его не боится — разве что дети, и он считается просто чем-то вроде домового. Большинство ряженых представляет животных — быков, оленей, аистов магуари, ягуаров и т.д.; для этого служат легкие каркасы, которым придают форму изображаемых зверей и покрывают старой крашеной материей. Некоторые из тех имитаций, которые я видел, были великолепны. Один изобретательный малый придал холщовой тряпке форму тапира, забрался под нее и зашагал на четвереньках. Он соорудил гибкий, как у настоящего тапира, нос и так хорошо изображал пасущегося зверя перед входом в дома видных жителей, что, где бы он ни появился, его встречали взрывами хохота. Другой индеец разгуливал особняком, наряженный журавлем жабиру (крупная птица, которая стоя достигает 4 фута в вышину), и необыкновенно удачно подражал походке и повадкам птицы. В какой-то год один индейский паренек, к бесконечному удовольствию городской публики, копировал меня. Накануне он пришел ко мне одолжить старую блузу и соломенную шляпу.

Я почувствовал себя обманутым, когда увидел его в ночь представления выряженным энтомологом, с сачком, ягдташем и подушечкой для накалывания. Для довершения сходства он одолжил где-то оправу от старых очков и теперь напялил ее на переносицу. На толпу мальчиков, одетых оленями, козами и т.п., время от времени совершал набег индеец в маске ягуара. Ряженые держались по большей части вместе, переходя от дома к дому; представлением руководил один старик-музыкант, который аккомпанируя себе на гитаре, пел своего рода речитативом.

Смещение португальских и индейских обычаев объясняется отчасти тем, что европейские иммигранты в этих местах — люди необразованные, которые не только не ввели европейскую цивилизацию, а сами почти опустились до уровня индейцев и усвоили некоторые их обычаи. Представления происходят вечером и занимают пять-шесть часов. На поросших травой улицах зажигаются костры, и лучшие семьи селения сидят у порогов жилищ, любуясь диким, хотя и добродушным весельем.

В течение большей части года в Эге мы питались черепахами. Большая пресноводная амазонская черепаха вырастает в верховьях реки до громадных размеров: взрослое животное имеет почти 3 фута в длину при 2 футах в ширину и оказывается нелегким грузом даже для самого сильного индейца. При каждом доме на заднем дворе есть маленький пруд, называемый куррал (загон), предназначенный для содержания стада этих животных в голодный сезон — во влажные месяцы; те, кто имеет индейцев-работников, посылают их на месяц, когда вода стоит низко, за черепахами, те же, у кого индейцев нет, покупают черепах, впрочем, с трудом, так как продаются они редко. Цена на черепах, как и на все прочие предметы питания, резко возросла с появлением паровых судов. Когда я приехал сюда в 1850 г., черепаху средних размеров можно было довольно легко купить за 9 пенсов, но в 1859 г., в год моего отъезда, я с трудом доставал их по 8 и 9 шиллингов. Обилие черепах, или, вернее, легкость, с, какой их можно найти и поймать, колеблется в зависимости от величины годичной убыли уровня воды. Когда уровень реки снижается меньше обычного, их мало, но при большом понижении их можно наловить в немалых количествах, так как вода в бухтах и мелких лесных лагунах стоит тогда очень низко. Мясо у черепахи очень нежное, вкусное и полезное, но быстро приедается; каждый, рано или поздно, кончает тем, что оказывается не в состоянии есть его. За два года черепаха до того мне опротивела, что я не мог выносить ее запаха, несмотря на то что никакой другой пищи у меня в то время не было, и я по-настоящему страдал от голода. Туземные женщины готовят черепашье мясо разными способами. Внутренности нарезают и стряпают из них восхитительный суп, называемый сарапател; варят его обыкновенно в вогнутом верхнем щите животного, как в котелке. Нежное мясо с грудной части фаршируется фариньей; очень вкусное блюдо — грудной щит, поджаренный на огне. Другое вкусное блюдо — куски, вырезанные из грудной части и сваренные в жире. Большие колбасы делают из толстостенного желудка, который набивают фаршированным мясом и варят. Из четвертей туши, сваренных в котелке с соусом тукупи, получается еще одно блюдо. Когда черепаха приестся во всех прочих видах, приятной переменой оказываются куски постной части, зажаренные на вертеле и смоченные одним только уксусом. Мелкая форма черепахи — тракажа, которая появляется в главной реке и кладет яйца на месяц раньше крупного вида, употребляется жителями реже, несмотря на то что мясо ее превосходно, — ее трудно сохранять живой: в неволе она выживает всего несколько дней, хотя помещают ее в те самые садки, где крупная черепаха отлично живет два-три года.