Натуралист на Амазонке - Бейтс Генри Уолтер - Страница 49

Здешний народ, по-видимому, ясно понимает пользу образования для детей. Помимо обычных начальных школ — одной для девочек, другой для мальчиков, — здесь есть еще третья школа, повышенного типа, где среди прочих наук преподаются латынь и французский язык профессорами, которые, как и рядовые школьные учителя, состоят на содержании у провинциального правительства. Последняя школа служит подготовительной к поступлению в лицей и епархиальную семинарию — щедро субсидируемые заведения в Пара: посылать туда своих сыновей для завершения образования — предмет стремлений торговцев и плантаторов. В начальных школах преподаются только самые начатки наук, и поразительно, до чего быстро и правильно выучиваются чтению, письму и арифметике ребятишки, цветные и белые. Правда, благодаря простоте португальского языка, на котором слова пишутся также, как произносятся, или по неизменным правилам, и применению десятичной системы в расчетах приобрести эти знания гораздо легче, чем у нас. Студенты, прежде чем их примут в высшую школу, должны выдержать экзамен в средних школах Пара. Однажды попечители оказали мне честь, выбрав на год одним из экзаменаторов. Знания юношей, большинству которых было около 14 лет, оказались весьма похвальными, особенно по грамматике; они схватывали все так быстро, что порадовали бы сердце школьного учителя северных стран. Однако программа обучения в средних школах Пара, должно быть, очень неполная, потому что редко встретишь образованного параанца, который имел хотя бы малейшие знания по физике и даже по географии, если только он не выезжал за пределы провинции. Молодые люди все становятся недурными ораторами и юристами: любой готов взять на себя ведение судебного дела, ознакомившись с ним за какой-нибудь час; они сильны также в статистике, так как для упражнения этой способности в Бразилии, где каждый чиновник должен ежегодно направлять правительству целые тома сухих отчетов, имеется обширное поле деятельности; но почти во всем остальном они страшно невежественны. Я не помню, чтобы мне приходилось видеть в Сантарене хоть какую-нибудь географическую карту. Сообразительные люди догадываются о недостаточности их сведений по этому предмету, и их трудно вызвать на разговор о географии; но как-то один человек, занимавший важный пост, выдал себя, спросив у меня: «На каком берегу реки расположен Париж?» Вопрос этот был обязан своим происхождением не желанию уточнить топографию Сены, как можно было бы предположить, но представлению, будто весь мир — не что иное, как громадная река, а различные города, о которых он слышал, должны лежать на том или ином берегу. Мысль о том, что Амазонка — ограниченная река, собирающаяся из многих узких ручейков, имеющая начало и конец, никогда не приходила в голову большинству людей, которые провели всю жизнь на ее берегах.

Если отвлечься от общества Сантарена, это городок, жить в котором приятно. Тут нет насекомых-паразитов — ни москитов, ни пиумов, ни комаров, ни мотук. Климат просто великолепен: в течение шести месяцев в году, с августа до февраля, выпадает очень мало дождей, и небо неделями безоблачно, а свежие ветры с моря, до которого почти 400 миль, умеряют палящий зной солнца. Ветер иногда бывает много дней подряд до того силен, что навстречу ему трудно идти по улицам; он врывается в открытые окна и двери домов, разбрасывая во все стороны лежащее сверху платье и бумаги. Местность считается здоровой, но при смене сезонов широко распространены сильные простуды и глазные воспаления. Я встретил здесь трех англичан, которые прожили много лет в городе или его окрестностях и все еще сохраняли цветущий вид; полнота и свежесть многих сантаренских дам средних лет также свидетельствовали о том, что климат благоприятен для здоровья. В городе неизменно поддерживается хороший порядок: улицы всегда чистые и сухие, даже в разгар влажного сезона; неплохо обстоит дело и со снабжением продовольствием. Только те, кто испытал, как трудно добывать за любую цену необходимые для жизни припасы в поселениях в глубине Южной Америки, может оценить преимущества Сантарена в этом отношении. Все, впрочем, кроме мяса, было дорого и все более дорожало с каждым годом. Сахар, кофе и рис, которые должны были бы производиться в избытке в окрестностях, ввозятся из других провинций и стоят дорого: действительно, сахар здесь несколько дороже, чем в Англии. Тут было две-три мясные лавки, где можно было ежедневно получать превосходную говядину по два — два с половиной пенса за фунт. Скот не приходится доставлять издалека, например из Пара: его разводят в кампу по берегам Лагу-Гранди, всего в одном двух днях пути от города. Свежую рыбу можно было купить в порту почти каждый вечер, но, поскольку предложение не покрывало спрос, между покупателями регулярно происходило состязание в беге к берегу, когда вдали показывались челны рыбаков. По всему городу каждое утро торговали вразнос очень хорошим хлебом, а также молоком и разнообразными фруктами и овощами. Среди плодов был один, под названием ата, которого я не встречал нигде в других частях страны. Дерево, на котором он родится, принадлежит к порядку аноновых и растет, по-видимому, в диком состоянии в окрестностях Сантарена. Плод немногим больше крупного апельсина, кожура, окружающая сочную и сладкую мякоть, состоит, как у ананаса, из чешуек, но имеет у спелых плодов зеленый цвет и покрыта изнутри сахарной коркой. Чтобы покончить с перечислением преимуществ Сантарена, можно упомянуть еще о восхитительном купании в прозрачных водах Тапажоса. Здесь не приходится бояться аллигаторов; когда дует восточный ветер, на чистый песчаный пляж набегает мертвая зыбь, и купание чрезвычайно бодрит.

Местность вокруг Сантарена не одета густым и высоким лесом, подобно остальной части громадной влажной речной равнины Амазонки. Это область кампу — слегка возвышенных и холмистых пространств земли, лишь местами покрытых лесом или разбросанными поодиночке деревьями. Такой характер имеет значительная часть местности по берегам Тапажоса, который течет по обширной области кампу Внутренней Бразилии. Потому-то я и считаю восточный берег реки по направлению к ее устью северным продолжением материковой земли, а не частью аллювиальных равнин Амазонки. Почва здесь — крупный песок; подстилающий слой, который кое-где виден, состоит из песчаникового конгломерата, вероятно, той же формации, что и слои, лежащие под глиной табатинга в других местах речной долины. Поверхность покрыта ковром тонких волосовидных трав, непригодных для скота и вырастающих до одинаковой высоты — около фута. Лесные участки имеют вид рощиц посреди зеленых лугов; туземцы называют их илья-димату, т.е. островами джунглей, так как они очень густы и четко, точно острова, выделяются на гладком ковре трав вокруг них. Рощи состоят из множества разнообразных деревьев, обремененных суккулентными паразитами[21] и связанных между собой деревянистыми вьющимися растениями, как и в других лесах. Узкая лента плотного леса, сходного по характеру с этими илъя и, подобно им, четко ограниченного по опушке, тянется параллельно реке вплотную к воде. Тропа, идущая от города через кампу, на протяжении мили или двух, поднимаясь немного в гору, пересекает эту береговую полоску леса; затем поросшая травой местность постепенно спускается к широкой долине, орошаемой ручейками, берега которых одеты высоким и пышным лесом. За долиной, насколько хватал глаз, тянулась цепь холмов, уходившая в необследованные внутренние области. Одни холмы, поросшие лесом или обнаженные, соединяются в длинные хребты, другие представляют собой обособленные конические вершины, круто встающие из долины. Самые высокие поднимаются, вероятно, не больше чем на 1000 футов над уровнем реки. Один замечательный холм — Серра-ди-Муруару, отстоящий миль на 15 от Сантарена и ограничивающий видна юг от города, имеет такую же форму усеченной пирамиды, как горный хребет у Алмейрина. Полная пустынность царит на всем протяжении прекрасной страны. Жители Сантарена ничего не знают о внутренней области и, видимо, проявляют к ней мало интереса. Из города через кампу идут тропинки к небольшим расчищенным участкам, которые находятся на расстоянии 4-5 миль и принадлежат бедным его жителям; за исключением этих тропинок, здесь нет ни дорог, ни других признаков близости цивилизованного поселения.