Натуралист на Амазонке - Бейтс Генри Уолтер - Страница 32

На следующий день (25-го) мы поплыли на запад по верхней части эстуария Пара, которая простирается на 70 миль за устье Токантинса. Ширина эстуария колеблется от 3 до 5 миль, но к концу он быстро расширяется и достигает миль 8-9. Северный берег, образуемый островом Маражо, несколько возвышен, а кое-где каменист. Ряд островов скрывает на большей части пути из виду южный берег. Вся местность, в том числе и острова, покрыта лесом. Весь день дул попутный ветер, и часов в 7 вечера мы вошли в узкую реку Бревис, которой неожиданно начинается обширный лабиринт протоков, соединяющих Пара с Амазонкой. Внезапное окончание Пара в том месте, где она разливается столь широко, весьма замечательно; впрочем, на большей части своего протяжения она очень мелка. Я заметил — как в этот раз, так и в трех последующих случаях, когда проплывал это место вверх или вниз по реке, — что приливное течение с востока по эстуарию, равно как и по Бревису, было очень сильным. Это, по-видимому, убедительно доказывает, что таким путем из Амазонки в Паране проходит сколько-нибудь значительное количество воды и что ошибочно мнение тех географов, которые считают Пара одним из устьев великой реки. Существует, однако, еще один проток, соединяющий обе реки: он впадает в Пара 6 милями южнее Бревиса. Нижнее течение его на протяжении 18 миль составляет Уанапу — это большая и самостоятельная река, текущая с юга. Туземцы говорят, что прилив вызывает очень малое течение вверх по этой реке или вовсе его не вызывает — факт, несколько подкрепляющий, по-видимому, только что высказанную точку зрения.

В 3 часа пополудни 26-го мы миновали селение Бревис. Оно состоит домов из 40, большая часть которых занята португальскими лавочниками. Здесь живет несколько индейских семейств, занимающихся изготовлением узорной керамики и раскрашенных куй, которые они продают торговцам или проезжающим путешественникам. Куй — чашки из тыкв — бывают иногда раскрашены с большим вкусом. Густой черный фон получается при помощи краски, добытой из коры дерева коматеу: смолистая природа вещества придает чашкам красивый блеск. Желтые краски добываются из глины табатинга, красные — из семян растения уруку, или анатто, а синие — из индиго, растущего вокруг хижин. Это искусство амазонских индейцев имеет местное происхождение, но занимаются им одни только оседлые земледельческие племена из группы тупи.

27—30 сентября. Миновав Бревис, мы медленно продолжали наш путь по протоку, или ряду протоков, переменной ширины. Утром 27-го дул попутный ветер; ширина реки колебалась ярдов от 150 до 400. Около полудня мы прошли устье Атуриазала, которое осталось к западу от нас; течение в нем сравнительно быстрое, и потому по нему проходят суда, спускающиеся из Амазонки в Пара. Вскоре вслед за тем мы вошли в узкий рукав Жабуру, который протекает 20 милями выше устья Бревиса. Здесь начинается тот особый пейзаж, который присущ этой замечательной области. Мы очутились в узком и почти прямом рукаве шириной не более 80-100 ярдов, стиснутом между двух стен леса, которые вздымались совершенно отвесно от самой воды футов на 70-80 в вышину. Вода была повсюду очень глубока, даже у самых берегов. Мы как будто находились в глубоком и узком ущелье, и необыкновенное впечатление, производимое этим местом, усугублялось глухим эхом, которое рождали голоса наших индейцев и всплеск их весел.

Лес был до чрезвычайности пестрый. Некоторые деревья — куполоверхие гиганты из порядков бобовых и баобабовых — возносили свои вершины много выше средней высоты зеленых стен. Среди остальных деревьев было рассеяно некоторое число веерных пальм мирити — несколько одиноких экземпляров вздымали свои гладкие, как колонны, стволы над прочими деревьями. Изящные пальмы асаи росли небольшими группами, образуя перистые узоры посреди округленной листвы основного древесного массива. Убусу, более низкие, показывали лишь свои воланообразные кроны из отдельных громадных листьев, которые ярким светло-зеленым оттенком представляли контраст с сумрачными тонами окружающей листвы. Убусу росли здесь в большом количестве; не менее замечательная пальма жупати (Rhaphiataedigera), свойственная, как и убусу, этому району, встречалась реже, длинные и широкие косматые листья ее длиной от 40 до 50 футов склонялись над протоком. Береговую кромку украшали разнообразные пальмы меньших размеров, например маражаи (Bactris, много видов), убим (Geonoma) и немногочисленные величавые бакабы (Oenocarpusbacaba). Последние удивительно изящны по форме, размеры их кроны находятся в правильном соотношении с прямым гладким стволом. Листья до самых оснований блестящих черешков густого темно-зеленого цвета и лишены колючек. «Лесная стена, — читаю я в своем дневнике, — под которой мы теперь движемся, состоит, кроме пальм, из множества различных обыкновенных деревьев. От самых высоких ветвей их и до уровня воды протянулись ленты вьющихся растений с самой разнообразной и узорчатой листвой, какая только возможна. Лазящие вьюнки и другие растения пользуются тонкими лианами и свисающими. воздушными корнями как лестницами и карабкаются по ним. Там и сям выглядывает мимоза или какое-нибудь другое дерево с такой же красивой перистой листвой, а у самой воды растут густые массивы инга, с ветвей которых свисают длинные бобовые стручки разных — смотря по виду — форм и размеров, иные в целый ярд длиной. Цветов очень мало. То тут, то там видны великолепные малиновые цветы на длинных колючках, украшающие сумрачную листву у верхушек деревьев. Полагаю, что они принадлежат вьющемуся растению из порядка Combretaceles. Еще кое-где встречаются растения с желтыми и фиолетовыми трубчатыми цветами (бигнонии). Цветы инга, хоть и не бросаются в глаза, очень нежны и красивы. Лес повсюду образует такую плотную стену, что совершенно невозможно проникнуть взглядом в его дикие дебри».

Длина протока Жабуру около 35 миль, принимая в расчет многочисленные крутые излучины между серединой и северным концом его русла. Мы шли по нему три с половиной дня. Берега по обеим сторонам были сложены, по-видимому, твердым речным илом с толстым покровом растительного перегноя, так что, как я мог себе представить, вся эта местность создана постепенным накоплением аллювия, сквозь который прорезали свои глубокие и узкие русла протоки, образующие бесконечный лабиринт. Прилив, по мере того как мы продвигались к северу, оказывал нам постепенно все меньше и меньше помощи, так как создавал лишь едва заметное течение вверх. Здесь уже давало себя знать давление вод Амазонки; ниже давление это не ощущается, и я полагаю, что потоки воды отводятся по многочисленным протокам, которые остались справа от нас и которые прорезают на своем пути к морю северо-западную часть Маражо. Вечером 29-го мы добрались до места, где к Жабуру с северо-востока подходит другой рукав. Прилив поднимал воду в рукаве; мы повернули на запад и встретились с приливом, надвигавшимся со стороны Амазонки. В этом месте лодочники выполняют один любопытный суеверный обряд. Они говорят, что сюда наведывается паже, т.е. индейский колдун, и, если путешественник хочет наверняка вернуться целым и невредимым из сертана, как называют внутренние области страны, он должен умилостивить колдуна, оставив что-нибудь в этом месте. Деревья были сплошь увешаны лоскутьями, рубашками, соломенными шляпами, связками плодов и т.д. Хотя суеверие, без сомнения, ведет свое происхождение от коренного населения, во время обоих моих путешествий я наблюдал, что приношения оставляли только португальцы и необразованные бразильцы. Чистокровные индейцы не оставляли ничего и считали все это вздором; правда, то были цивилизованные тапуйо.

30-го в 9 часов вечера мы добрались до широкого протока Макаку и покинули мрачный и гулкий Жабуру. От Макаку отходят боковые ответвления к северо-западному берегу Маражо. Это всего-навсего пролив в группе островов, между которыми временами проглядывают широкие воды главной Амазонки. Свежий ветер быстро вынес нас из области этого однообразного пейзажа, и рано утром 1 октября мы достигли входа а Уитукуару, т.е. «Отдушину для ветра», расположенную за 15 миль от конца Жабуру. Это также извилистый проток длиной 35 миль, лежащий посреди группы островов, но он гораздо уже, чем Макаку.