Перезагрузка или Back in the USSR. Дилогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 5

Помню, вечером того дня, когда выяснилось, что партнер исчез, отец пришел домой мрачнее тучи, и сразу опустошил пол-литровую бутылку водки.

'Деньги взял из сейфа магазина, пока меня не было, и с полной сумкой исчез в неизвестном направлении. Оба продавца видели, как он уходил', - успел сказать отец перед тем, как отрубиться.

А потом с него стали требовать долги кредиторы. Отец продал чуть ли не за бесценок магазин. Затем нам пришлось разменять 3-комнатную квартиру, переехав в полуторку, чтобы выплатить хотя бы часть долга. Но и этого оказалось мало. Проценты только росли. А в один из дней дома раздался звонок, телефон взяла младшая сестренка, передала трубку матери, после чего сухой, беспристрастный голос сообщил, что Андрей Владимирович Губернский найдет мертвым с огнестрельным ранением на обочине трассы М-5. Просьба приехать для опознания в морг судебно-медицинской экспертизы. Убийцу так и не нашли...

Воспоминания об отце поколебали мое душевное равновесие. Нужно встряхнуться. Ладно, Бог с ними, с 90-ми. Я сейчас в 1975 году, до развала страны еще лет пятнадцать, хотя, впрочем, горбачевская Перестройка начнется уже через десять. Мне-то что делать?! А если все-таки попробовать снова забраться в подвал и вернуться в свое будущее?

Но едва оказавшись снова до дворе, я увидел не совсем приятную, даже, можно сказать, грустную картину. Возле приоткрытой двери в подвал, на которой сиротливо болтался сорванный мною висячий замок, стояли давешняя старушка и милиционер в лейтенантских погонах, что-то старательно записывающий в свою папку. Тут подслеповатая бабка продемонстрировала, что со зрением у нее все в порядке, вытянула скрюченный палец в мою сторону и довольно громко проскрипела:

- А вон он, гляди-ка, вон он, фулюган!

Сам не знаю, откуда в моих ногах взялась такая резвость. Еще пока участковый (почему-то я подумал именно так) поворачивал лицо в моем направлении и подносил ко рту свисток, я уже рванул обратно в проулок, выскочил на Московскую и ломанулся под горку. Направление выбрал интуитивно, наверное, потому что вниз бежать быстрее. Вот ноги меня и понесли мимо хлебного магазина в сторону магазина 'Снежок'. Под удаляющиеся переливы милицейской трели я свернул налево, оставив по правую руку девятиэтажный дом, в котором в то время, если мне память не изменяет, должен был располагаться магазин 'Малыш'.

Не в том смысле, что я помнил это лично - родился я только спустя пять лет, в год Московской Олимпиады - но прекрасно знал, как человек, интересующийся историей, что в 1975-м первый этаж многоэтажки занимал 'Малыш'. Там и по сей день какие-то магазины и банки, ну на то он и первый этаж.

Как бы там ни было, бежал я минут пятнадцать, и только обогнув Дом учителя, который изначально был католическим костелом, запыхавшийся, словно орловский рысак после финального забега, позволил себе передышку. В надежде, что участковый не станет преследовать меня до победного, и уж тем более не объявит по рации об охоте на подозрительную личность. Хорошо бы он меня принял за обычного алкаша, который шарится по чужим подвалам. Правда, для любителя выпить я слишком хорошо бегал, и был очень уж прилично одет, но надеялся, что данный факт не особо насторожит сотрудника доблестной милиции.

Сев на грубосколоченную скамейку во дворике двухэтажного дома - с первым этажом каменным и втором дощатым - я постарался направить свои мысли в рациональное русло. Чушь какая-то! Да этого просто не может быть! Я, житель 21 века, прячусь от милиционера в 1975 году! Может быть, я сошел с ума, и на самом деле нахожусь не в старом пензенском дворике, а в палате для душевнобольных?

Тем временем наступил вечер, стало довольно прохладно, да и жители дома, возвращающиеся с работы, искоса на меня поглядывали. На алкоголика я мало смахивал, но все ж наличие посторонних во дворе, понятно, людей нервировало. Нечего тут засиживаться. Вроде бы погоней не пахло, к тому же очень сильно хотелось есть. Можно было бы зайти в первый попавшийся магазин, и даже в те годы тотального дефицита купить хотя бы булку с пакетом молока. Вот только деньги при мне были российские, а толку от них здесь не больше, чем от рулона туалетной бумаги. Хотя бумагой хоть можно подтереться, а дензнаки и на подобное вряд ли сгодятся. Да и время, если судить по показаниям теперь безмолвствующего сотового телефона, уже приближалось к 8 вечера. Это в будущем магазины работают до 8-9 часов, а многие супермаркеты и вовсе круглосуточно. В Советском Союзе ситуация наверняка отличается.

То есть по идее вообще вскоре должен начаться чуть ли не комендантский час! Ну а что... Круглосуточных кинотеатров нет, ночных клубов тоже, в рестораны ходят редко и по большим праздникам, и что остается делать рядовому советскому гражданину? Правильно - смотреть программу 'Время', и на боковую.

Есть хотелось так сильно, что я почти был готов отправиться на ближайшую помойку в поисках корочки хлеба. Не повезло еще со временем года. Здесь, как и в моем времени, стоял конец апреля. Если бы я угодил в июль или август, то уже мог бы полакомиться яблоками, сливами и прочими дарами природы. Вспомнилось, как еще малолеткой вместе с более старшими ребятами мы лазили по заброшенным садам, росшим в изобилии чуть ниже памятнику Первопоселенцу, получившему в народе имя Первопроходимца. В 1975 году, если память мне не изменяет, памятника еще не было и в помине. Ну да, точно, его установили в 1980-м, в год моего рождения, но не в мою честь, как это ни печально, а в память 600-летия Куликовской битвы, по инициативе второго секретаря Пензенского обкома КПСС Георга Мясникова. Все-таки историку по образованию трудно забыть такие даты.

Между тем уже начинало смеркаться. Собравшись с духом, я выбрался из кустов и огляделся. Чуть поодаль неторопясь дефилировала парочка - мужчина и женщина средних лет. Рядом шествовало их маленькое чадо, девочка лет пяти с косичками-баранками. Она держала в руке нечто, похожее на выбивалку ковра, только к верхней части этой 'выбивалки' были приделаны штук десять разноцветных пропеллеров-вертушек, лениво крутившихся от слабого ветерка.

На другой стороне дороги, напротив Дома учителя, какой-то пожилой мужчина копался под капотом 'Москвича'. Не будучи автолюбителем, тем более не разбираясь в ретроавтомобилях, я не мог сказать наверняка, что это за модель, хотя и не сомневался, что транспортное средство сошло с конвейера АЗЛК. Уж на это моих познаний хватало.

'Может быть, можно уже вернуться к тому подвалу? - мелькнула мысль. - Ведь наверняка там не дежурит наряд милиции, все уже давно успокоилось...'

А почему бы и нет? Если удастся вернуться в Пензу 2015-го, то там уж и наемся от души, и отосплюсь, вспоминая потом попадание в 1975-й как забавное приключение или просто странный сон. Если, конечно, мне удастся попасть в будущее. Надеюсь, для этого не придется стучаться головой о кирпичную стенку и терять сознание!

Глава 3

Однако моим мечтам не суждено было сбыться. Да, милицейский наряд засаду на меня у заветной двери в подвал не устраивал, и толпа обеспокоенных соседей отсутствовала. Но сама дверь - и когда только успели - выглядела теперь неприступной крепостью. Это была не старая, состоявшая из кое-как пригнанных друг к другу досок, а мощная, обитая железом дверь, да с таким замком, который ломом сбивать ухайдокаешься. Учитывая, что лома у меня не наблюдалось, а посторонний шум мог вызвать у жильцов дома совершенно ненужное раздражение, я попал в весьма сложную ситуацию.

Побродив возле подвальной двери, как кот вокруг миски со сметаной, я вынужден был расписаться в собственном бессилии. И что делать дальше? Нужно как-то провести эту ночь, пусть даже и на голодный желудок, а уже утро, как говорится, вечера мудренее...

Спать на лавочке холодной апрельской ночью мне не улыбалось. Оставались хотя бы подъезды. Единственное, что меня радовало во всей этой ситуации - отсутствие на дверях подъездов кодовых замков и домофонов. Были, были все-таки свои плюсы и в 1975-м.