Перезагрузка или Back in the USSR. Дилогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 133

  За ужином Валя неожиданно спросила:

  - Сережа, а почему мы никуда не ходим? Ни в цирк, ни в зоопарк...

  - Да вроде рано парню еще.

  - Ничего себе рано! Я помню, меня в полтора года в цирк водили. Правда-правда, даже помню, какие номера клоун откалывал.

  - Ну давай сходим, развеемся. С чего начнем?

  - Предлагаю на эти выходные выбраться в зоопарк, а на следующие - в цирк.

  - А зачем ждать выходных? У меня же ненормированный рабочий день, я свободный художник. Да и ты дома сидишь.

  - Вот и плохо, что я дома сижу, как тунеядка. Даньку надо в ясли определять, а самой выходить на работу. Я тут уже, между прочим, звонила кое-куда.

  - И как успехи?

  - Есть вариант с продавщицей в продмаг. И еще на районную овощебазу, не заведующей правда, а кладовщицей.

  - Ну да, кто же тебя сразу, нового человека, заведующей поставит. А сама что думаешь?

  - Овощебаза на другом конце Москвы, а магазин в одной остановке от станции, где мы выходим с электрички.

  - Так и просись в магазин... А что с Данькой? Может, лучше няню нанять? Насколько я знаю, фирма 'Заря' занимается предоставлением таких услуг.

  - Ага, будет тебе нянька каждый день сюда на электричке мотаться... Или ты хочешь перебраться в нашу новую квартиру? Слушай, я уже узнавала, там рядом с продмагом есть ясли-сад, в котором имеются свободные места. Могу утром туда Даньку отводить, а вечером забирать.

  - А что, может, сделаем рокировку? Ленку сюда сплавим, а сами в городскую квартиру переедем?

  - Ну давай я позвоню ей, если она не против...

  Ленка была не против, но заявила, что ей уже наскучило жить одной в большой городской квартире, и она лучше вернется в общежитие к старым друзьям. Уговорить ее переехать в Переделкино так и не удалось, и в итоге на следующей неделе мы въехали в писательские хоромы возле станции 'Аэропорт'.

  А в зоопарк и цирк мы все же сходили. В зоопарке я наделал целую кучу фотографий Вали и Даньки на фоне хищников, травоядных, птиц, пресмыкающихся и прочей живности. Сын широко раскрытыми глазами смотрел на невиданных доселе существ, и просто зашелся счастливым воплем, когда ему удалось погладить морду потянувшейся за угощением зебры.

  Не забывал я и о своей новой группе, которой требовался хороший администратор. Хороший - это значит пронырливый и в меру честный, потому как абсолютно честных администраторов, вероятно, в природе не существует. Позвонил Чарскому, и тот, сделав несколько созвонов, на следующий день предложил кандидатуру Ованеса Мелик-Пашаева. Это имя я слышал в будущем, если не ошибаюсь, он был худруком 'Машины времени' и еще каких-то рокеров. Оказалось, что на данный момент Мелик-Пашаев еще никого не 'продюсировал', но считался хоть и молодым, но перспективным.

  Получив телефон Ованеса, я тут же с ним созвонился, договорившись встретиться в ресторане Дома литераторов. На встречу Мелик-Пашаев одел костюм в тонкую полоску, курчавые волосы прикрыл шляпой, а глаза спрятал за темными стеклами очков. Со стороны он смотрелся как какой-нибудь сицилийский мафиози.

  Сев за столик, где я его уже поджидал, откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и небрежным жестом извлек из полупустой пачки 'Partagas' сигарету. Я прочитал на пачке еще и сноску, что сигареты якобы произведены в Гаване. Надо же, я-то думал, на Кубе только сигары делают.

  - Я готов выслушать ваши предложения, - сказал Ованес, невозмутимо выпуская к потолку струю ядреного дыма.

  Мои предложения его устроили, несмотря на то, что коллектив базировался в Ленинграде. Теперь моему новому администратору предстояло решать вопросы с гастролями по стране группы 'the Russians', и по возможности поменьше кидать на бабки своего непосредственного начальника, то есть меня. Ованес заверил, что на этот счет можно не волноваться, пока никто еще из тех, с кем он работал, не жаловался. Правда, работал он с малоизвестными коллективами, где и деньги-то были совсем другие.

  На следующей неделе мы съездили в Питер, где я представил ребятам их нового администратора. Однако, как говорится, доверяй, но проверяй. Отведя в сторону Кроля, я его проинструктировал, чтобы присматривал за Мелик-Пашаевым. Заодно поведал, что отныне каждый концерт нашего коллектива будет состоять из двух отделений, с исполнением песен сначала на русском, а затем на английском языках. Ребята почесали в затылках, после чего поинтересовались, есть ли у меня уже готовые вещи на русском, или им перетряхнуть свои запасы.

  - И свои запасы потрясите, а я вот на всякий случай написал вам с десяток композиций. Ну-ка оцените...

  Материал привел моих музыкантов в восторг, и с чувством выполненного долга я отправился в обратный путь. А по дороге, глядя на уходящую под колеса серую ленту трассы Ленинград-Москва, меня осенила мысль. Раз уж не получается вывезти в ближайшее время группу на заграничные гастроли, не подготовить ли плацдарм в виде тиражирования за границей наших записей? Но для этого нужна была настоящая студийная запись, а не то, что может выжать Ганс из нашей техники, хотя и приличной по меркам СССР, но все же не дающей необходимое качество. Концертная запись уже разошлась в народе, за наших советских поклонников в этом плане я был спокоен.

  Естественно, первым делом я вспомнил про Чарского. И по возвращении в Москву набрал номер Анатолия Авдеевича. Начав с того, что активно тружусь над песнями для его дочки, попросил помочь с реализацией моей задумки. То есть прорваться на студию к Гараняну, где на сегодняшний день стояла самая дорогая и качественная звукозаписывающая аппаратура. Мог бы, конечно, и сам позвонить Георгию Арамовичу, но я все же был с ним не настолько близко знаком, и решил подстраховаться. Заверил Чарского, что моя благодарность будет безграничной.

  - Вы мне, главное, песни для Инги напишите, это будет самой большой благодарностью.

  - Да за это не волнуйтесь, Анатолий Авдеевич, неделя максимум - и два-три хита у вас на столе. Кстати, хотел заодно спросить... Вот эту качественную запись хотелось бы отправить в какую-нибудь западноевропейскую, а может даже и американскую звукозаписывающую компанию. Группу еще неизвестно когда выпустят на Запад, а так, глядишь, или на магнитных лентах разойдется, или даже на виниловых дисках. Как такое можно провернуть, учитывая, что бандеролью, естественно, запись не отправишь? Я уж думал про какого-нибудь моряка, ходящего в загранку, но там у меня вообще нет никаких знакомств, да и как бы он нашел эту самую студию...

  - Сергей Андреевич, дорогой вы мой, а зачем голову-то ломать? Я же в ноябре по турпутевке еду в Лондон. Правда, буду решать свои деловые вопросы с английским партнером, но заодно могу и вашу запись попытаться пристроить. Там же, на Туманном Альбионе, этих звукозаписывающих компаний как собак, извините, нерезаных. Единственное, они же должны с вами заключить контракт, если их устроит предложенный материал. А там, если пойдут валютные отчисления, вам же нужно открывать и валютный счет, причем особо это не афишируя.

  - Об этом я как-то не подумал... А, впрочем, Анатолий Авдеевич, если я вас попрошу взять на себя все юридические тонкости, стать, так сказать, официальным представителем нашего коллектива зарубежом? Естественно, не за просто так, а за соответствующие проценты.

  - Ну, этот вопрос мы как-нибудь уладим, хотя, признаться, не очень хочется светиться перед нашими органами... Ладно, для хорошего товарища можно рискнуть. Тем более, вы же говорили, тексты утверждены худсоветом, значит, ничего крамольного, порочащего советский строй, там быть не должно.

  - Тут, правда, как раз к текстам могут придраться западные издатели. Чего доброго, придется не одну звукозаписывающую компанию посетить...

  - Я там буду почти две недели, постараюсь как-то решить этот вопрос. Даже, пожалуй, вот что придумаем... С Гараняном я, скорее всего, договорюсь, и мы попробуем размножить вашу запись, с тем, чтобы одновременно проехаться по лондонским (и не только лондонским) компаниям, а там уж если сразу нескольких заинтересует - то кто больше предложит.