Пустыня - Уилсон Колин Генри - Страница 46

– Их делают женщины?

– Да, под надзором пауков. Мы просто вошли и взяли. Стража и не думала нас останавливать. Они, вероятно, рассудили, что нам велели отнести шары. Что им еще могло прийти на ум? Прежде никто не пытался убежать таким образом, мы первые. Вот они посторонились и пропустили нас. Джомар рассмеялся. Даже по смеху, похожему на кашель, было ясно, насколько он устал. Прошло минут пять, и Найл уже начал подумывать, что дед заснул. Но тот снова заговорил:

– Спутники мои погибли. Один канул в море, другой сел в Дельте. С шарами, видать, не все было в порядке. А мой ничего, донес меня до гор, что возле озера. Опустился я в полусотне миль от того места, где нас похватали.

– Они потом ударились в розыски? Дед осклабился:

– С той вот самой поры и ищут. Мара опять начала похныкивать.

– Тихо, – сказал Джомар и положил ладонь на лобик ребенку. Прошло несколько минут, и дыхание старика стало тихим и ровным: он и сам заснул.

Через два дня Джомар умер. Рано утром, когда старшие еще спали, их разбудила Руна:

– Дедушка не разговаривает. И все сразу же поняли, что он мертв. Джомар лежал на полу вниз лицом, вытянув руки вперед, словно рухнул с большой высоты. Лицо его, когда старика перевернули на спину, казалось безмятежным. Стало ясно, что последние его минуты не были омрачены кошмарным видением пауков-людоедов. Весь тот день Улф, Вайг и Найл копали возле юфорбии могилу, копали глубоко, чтобы до тела не добрались хищники. Но, посмотрев на место захоронения через несколько дней, Найл по ряду характерных признаков определил, что туда забрался жук-скарабей. В пустыне никакая пища не залеживается. В тот вечер, когда не стало Джомара, Сайрис попыталась установить связь со своей сестрой в Дире. Для этого она перешла глубже в пещеру – за загородку, туда, где скончался старик, – а остальные в глубоком молчании сидели в соседнем помещении, вслушиваясь в дыхание женщины: как только оно станет реже и глубже, значит, она вошла в контакт. Дожидались с полчаса. В конце концов послышался досадливый вздох, и Сайрис появилась из-за загородки.

– Ну что ты волнуешься! – попытался утешить ее Улф. – В городе Каззака только муравьиным пастухам известно, когда светает. Остальные вообще не разбирают, что там наверху, день или ночь.

Сайрис кивнула, но не сказала ничего. Вторую попытку она предприняла утром, перед рассветом, надеясь разбудить Стефну, и опять безрезультатно. Прислушиваясь к дыханию матери, Найл примерно понимал, что она сейчас ощущает. Попытка выйти на мысленную связь начинается с того, что пробуешь как можно ясней представить облик собеседника, с которым надо «поговорить», и мысленно окликаешь его.

Лучше всего, когда попытку предпринимают оба собеседника одновременно. Однако это не обязательно.

Если двое связаны чем-то общим, искренними добрыми чувствами, то внимание собеседника, даже если он ни о чем не подозревает, все равно можно привлечь. Тот вдруг начинает беспокоиться… А когда наступает слияние, оба собеседника ощущают присутствие друг друга так же отчетливо, будто и впрямь общаются напрямую. Если связи достичь не удается, то возникает некая блеклая, отягощенная особой неподвижной тишиной сфера, куда иной раз проникает разрозненное эхо чужих голосов. Обычно это означает, что собеседник сейчас занят – может статься, самозабвенно работает. Бывает так, что тот, кто пытался войти в контакт, уже устал, а до собеседника едва доходит, что до него пытались дозваться.

Такое порой случалось между двумя сестрами, поэтому обе в подобных случаях старались держать ум «приоткрытым» по возможности дольше на случай, если зов повторится.

Вот почему Сайрис забеспокоилась. Вглядываясь в блеклое пустое пространство, населенное сонмами далеких приглушенных голосов, она вынашивала под сердцем темное предчувствие: что-то случилось. И по мере того как, нанизываясь один на другой, проходили дни, предчувствие крепло, перерастая в уверенность.

Дурные предчувствия томили и самого Найла. Ни он, ни отец не обмолвились даже, что прикончили смертоносца, но память о том цепко угнездилась в обоих. Помнил юноша и рассказ Джомара о том, какой жуткой казни предали горстку жителей пустыни, поднявших на паука руку. И о том, как в день песчаной бури проплыли по небу два паучьих шара. Недавний поединок длился не больше полминуты, однако агонизирующему существу хватило бы времени подать сигнал тревоги своим. Каззак считал свой город неприступным, но, понятное дело, он лишь выдавал желаемое за действительное. Смертоносец и лапой не коснется, а взглядом пришпилит так, что не пошевелишься. Найл сам это недавно на себе испытал. Еще и Джомар рассказывал, как их всех взяли в плен – а это лишь подтверждало, какую внутреннюю силищу имеют пауки.

Спустя неделю после кончины Джомара наихудшие опасения подтвердились. Все произошло тем самым утром, когда Найл наклонился над чашей уару утолить жажду и случайно перехватил взглядом плывущий по небу шар. И весь тот день, когда паучья армада заполнила небо и жилище сострясалось от жалящих ударов насылаемого страха, юноша никак не мог освободиться от тяжелой мысли, что в нагрянувших бедах виновен именно он, Найл. Утешал он себя единственно тем, что уж коли пауки развернули такие поиски, то им действительно неизвестно, где прячутся мятежники-люди. А когда вчера засыпал, чуть не вскрикнул от страшной мысли: а ну как Ингельд, угодив смертоносцам в лапы, выдаст, где они скрываются? Улф, видимо, тоже подумал об этом. Утром за едой он сказал:

– Будем уходить. Возвращаемся на прежнее место, у подножия плато.

– Когда? – только и спросила Сайрис.

– Сегодня, ближе к сумеркам. Задерживаться глупо. Они будут здесь роиться, пока нас не отыщут. Найл взглянул украдкой на ногу отца – опухоль все еще не сошла.

– Ты думаешь, тебе легко будет идти?

– Рассуждать не приходиться.

– Сейчас бы сюда листья герета, – вздохнул Вайг. Куст этого растения рос примерно там, где начинается пустыня. Его листья обладали мощными целебными свойствами. Истолчешь их в кашу, приложишь – и любая опухоль сойдет на нет в считанные часы.