Пустыня - Уилсон Колин Генри - Страница 38

И вот надежда сбылась. Они с Мерлью остались один на один. Оба уже устали, так что, прежде чем дать сигнал к началу поединка, Айрек дал им отдышаться. Затем они сели друг к другу лицом и сдвинули предплечья. Волосы у Мерлью разметались, к влажному лбу пристала одна прядка – просто загляденье! Айрек дал команду начинать. Мерлью, проявив неожиданную прыть, бросилась на Найла. Он подался назад под одобрительный гул зрителей. Девушка, мгновенно оседлав соперника, пыталась свалить его, пока он не успел опомниться. Но подловить Найла второй раз было невозможно. Их руки сомкнулись, ноги тесно переплелись – кто кого. Мерлью прижалась щекой к щеке Найла, жарко дыша ему в самое ухо. Ощущение оказалось настолько приятным, что юноша даже ослабил натиск и, вместо того чтобы одолевать соперницу, просто наслаждался тем, что держал ее в объятиях. Мерлью пошла на хитрость: ослабила натиск, а затем навалилась вновь, но Найл оказался проворней.

В этот миг он мимолетом заметил, что к зрителям прибавились еще двое. Из примыкающего к залу внутреннего покоя вышел Каззак, а следом показалась Ингельд.

Найл, на секунду замешкавшись (не прогневается ли владыка, увидев дочь в объятиях гостя), чуть ослабил хватку. Мерлью, отчаянно крутнувшись, выскользнула из-под соперника и повалила его на тюфяк. Несколько минут они возились, пока девушка наконец не сумела прижать одну его руку к полу. Тут Найл пошел на ту же хитрость, что только что использовала соперница: неожиданно расслабившись, он якобы решил сдаться. Мерлью уже не сомневалась в победе, когда, резко выгнувшись, Найл отбросил соперницу в сторону, прижал ее руки к полу, а сам улегся сверху.

– Так нечестно! – выдавила она.

Но Найл крепко держал ее. Теперь оставалось совладать с руками девушки. Судя по всему, они находились в положении, когда шансы у обоих примерно равны. Сейчас соперницу можно было вполне одолеть грубой силой, но юноше было как-то неловко, что это будет победа мускулов, а не умения. И он тут ощутил влажное прикосновение ее губ возле уха, словно девушка собиралась что-то прошептать.

Вот губы приоткрылись, и мочку уха игриво коснулись зубки. Юноша замер от нового чувства, нахлынувшего на него, такого сильного, острого и невыразимо сладостного. Прежде чем он осознал, что произошло, красотка выскользнула из-под него и резким движением высвободила руки. Спустя миг она уже цепко держала его за запястья, силясь закрутить ему руки за спину.

– Ну плутовка! – рассмеялся Найл.

– Как ты, так и я, – отозвалась она шепотом. Слабея от смеха, он позволил Мерлью прижать свои ладони к тюфяку. Желая всем показать, что ее победа полная и окончательная, девушка взобралась на поверженного соперника и уселась ему на живот. Зал огласился громким радостным гомоном. Губы Ингельд скривились в насмешливой улыбке. Каззак, выйдя вперед, ласково потрепал дочь по волосам. Мерлью легко вскочила на ноги, не взглянув на юношу.

– Теперь видишь, почему я доверил ей заправлять всем хозяйством? – повернулся владыка к Ингельд. Та усмехнулась:

– Просто замечательная юная госпожа. – И легонько ткнув Найла под ребра босой ногой, добавила: – Поднимайся, мальчонка. Когда позже Найл и Дона шли по коридору, девочка заметила:

– Зря ты ей поддался.

– А что я мог сделать?

– Я видела, как она словчила. Укусила тебя за ухо. – Потянувшись, девочка коснулась мочки его уха. – Больно было?

– Да нет, что ты, – ответил он негромко.

– Она хитрованка, каких поискать, – сказала Дона. Найл отчего-то почувствовал себя виноватым:

– Я, вероятно, тоже.

– Ты? Скажешь тоже! – Девочка взяла Найла за руку и склонила ему голову на плечо. В тот вечер, когда укладывались спать, отец сказал:

– Завтра отправляемся домой.

– Завтра?! – В голосе Найла звучали удивление и разочарование.

– Ты что, не хочешь домой?

– Почему? Хочу… А может, задержимся еще на денек-другой? Улф положил ладонь на голову сына:

– Думаешь, тогда ты будешь готов?

– Д-да, – неуверенно промямлил Найл. Отец, насупив брови, посмотрел на него и покачал головой:

– Ты хотел бы остаться здесь?

– А то нет! – воскликнул юноша. – Если бы все наши перешли сюда вместе с нами. Улф покачал головой:

– Это невозможно.

– Но почему, отец? Тебе здесь что, так уж худо?

– Да нет. Просто я не думаю, что смог бы здесь прижиться.

– Почему?

– Не так просто это объяснить. – Отец со вздохом лег на постель и закутался в одеяло. – Но если хочешь, оставайся, я пойду один.

– Ну зачем уж так!

– А что? Обратную дорогу я знаю. Хамна вызвался меня проводить до дальнего конца плато. А там до дома уж рукой подать.

– А я что, останусь здесь?

– Тебя можно будет забрать позднее. Стефна говорит, что очень была бы рада, если б ты погостил.

Соблазн был велик. Остаться в доме, где живет милая Дона – почти сестренка, каждый день видеть Мерлью.

– А что Каззак?

– Как раз он это и предложил.

– А что ты об этом думаешь?

– Я б хотел, чтобы у сына была своя голова на плечах. Через несколько минут дыхание Улфа стало ровным и глубоким: он заснул. А у Найла всякое желание спать пропало. Через прикрывающую дверной проем занавеску проникал свет единственного светильника, словно живые, разгуливали по потолку тени. Откуда-то со стороны коридора доносились приглушенные голоса, долетали звуки шагов: мимо проходили по своим делам люди. До полуночи оставалось еще часа два, а в целом дворец Казэака, похоже, вообще не утихал до самого рассвета. При отсутствии дневного освещения чувство времени как-то смещается, а с ним и часы, отведенные для сна. Остаться-то как хочется! В пещере он, по сути дела, и не нужен. С той поры, как Вайг выдрессировал муравьев и осу, охота стала, скорее, развлечением, чем необходимостью. В нескольких милях от пещеры – изобилие пищи. Сам Найл, как сказал Улф, может возвратиться сразу, как захочет. Почему б не задержаться здесь на несколько недель или месяцев, а то и дольше? Очень хотелось найти какую-нибудь достаточно вескую причину. Но не давала покоя мысль, что семья без него осиротеет. Тогда юноша задумался над тем, что именно его здесь держит.