Дельта - Уилсон Колин Генри - Страница 22

– Что, не хотят нас пускать? – он поднял глаза на верхушки деревьев, но холма уже не было видно под ними.

– Это все деревья, – знающе сказал Найл.

– Ты уверен? – недоверчиво посмотрел Доггинз.

– Абсолютно, – Найл чувствовал, что силовое давление нагнетается неким образом тесно переплетенными ветками. Доггинз покосился на стволы с дерзким любопытством.

– Они, наверно, используют какую-то форму ВУРа, – он взялся за жнец.

– Выяснить можно достаточно просто.

На этот раз Найл не делал попытки его остановить – противоборствующая сила вызывала в нем встречное чувство злого азарта. Доггинз поставил ограничитель на минимальную отметку. Затем направил оружие на ближайшие деревья и нажал на спуск. Тонкий луч пронзил чащобу, словно был таким же бесплотным, как воздух. Одно движение ствола, и деревья повисли, спиленные под корень, но и тут удержались на месте: переплетение ветвей не давало им упасть. Доггинз поднял оружие выше и прибавил мощности. На этот раз стволы попросту разметало, спалив многие дотла. Одни падали на землю, другие, так и не отцепившись, остались висеть. С верхушек деревьев посыпалась обильная желтая пыль – мелкая, напоминавшая пыльцу. А вот напор встречной силы ничуть не ослабел, а то и стал сильнее.

– Ты уверен, что это именно деревья? – повернулся Доггинз.

– Скорее всего, – Найл даже сейчас чувствовал исходящую от хитросплетения ветвей упругую силу.

– Ладно, давай еще раз, – он снова подбавил мощности, поведя на этот раз стволом почти над самой землей. Взревел тугой жгут синего пламени, и древесные стволы попросту сгинули. Через лес в мгновение ока пролегла просека, и тут сопротивление неожиданно исчезло. Все произошло так внезапно, что оба, сорвавшись, кубарем скатились по склону. Доггинз воззрился на Найла (лицо все в бисеринках пота).

– Ты в самом деле прав!

Отдельные деревья пламенели; в воздухе пахло древесным соком и дымом. Дождем сеялась мелкая желтая пыльца, покрывая почерневшую землю. Вид выжженного коридора вызывал у Найла странную жалость и огорчение. В моще жнеца было что-то, вселяющее тревогу: она была чересчур непререкаема.

Доггинз, поднявшись, картинно взмахнул рукой:

– Ну-с, прошу!

Однако Найл остановился в нерешительности.

– Меня беспокоит вот это, желтое. Давай подождем, пока осыплется.

Доггинз подошел к деревьям поближе, нюхнул.

– Ничего, просто пыльца… – и тут как чихнул! И еще, и еще – несколько минут кряду. – Боже ты мой, твоя правда. Она, как перец. – Из глаз у него текло в три ручья.

Сели, выжидая; Доггинз то и дело снова чихал. Когда разошелся дым, стало видно, что жнец прорубил чащу насквозь, из конца в конец. На том краю из-под нависающих ветвей проглядывала поблескивающая под солнцем вода.

Доггинз развязал горловину своего мешка и со смаком приложился к фляжке с вином; крякнул от удовольствия.

– Рад буду, когда вылезем из этого места. Здесь все так и дышит чем-то… злым.

– Злым? – мысль показалась Найлу странной. – Мне так не кажется. Скорее, равнодушным к людям.

– Одно и то же, – Доггинз еще разок приложился и упрятал фляжку обратно в мешок. – Пошли, хватит рассиживаться. А то так и не выберемся, если будем день-деньской здесь куковать.

Найл неохотно поднялся.

– Не забывай, что сказал Симеон: никогда не спеши в Дельте.

Они приблизились к кромке леса. Проделанная жнецом тропа была шириной около четырех метров. Заглянув в глубину выжженного туннеля, Найл еще раз ужаснулся бездушной мощи, за секунду пробившей дорогу через непроходимый лес. Отдельные стволы были разделаны повдоль, словно расщеплены топором; иные подбросило вверх, где они висели, вцепившись в ветви. Жнец пропахал борозду и в земле – получилось гладко, словно рукотворная дорога. Как и обугленные стволы, землю покрывал толстый слой желтой пыльцы.

Не успели ступить, как выяснилось, что слой этот скользкий, как слякоть. Найл чуть не шлепнулся; пришлось ухватиться за ствол дерева, чтобы удержаться на ногах. От взнявшейся пыльцы немилосердно защипало нос и глаза. Спустя секунду оба безудержно чихали. В местах, где пыльца присыпала влажную кожу, тотчас начинался зуд, до боли.

Найл отошел назад на склон и снова сел.

– Наверное, надо отыскать другой путь для прохода.

– Другой?

– Другого пути нет! – Доггинз повел рукой вдоль безнадежно длинной листвяной стены, простирающейся в обоих направлениях.

– А если на север? Зашли бы со стороны болот. Доггинз со злым упорством мотнул головой.

– Я не собираюсь пасовать перед горсткой пыльцы, – он яростно поскреб щеку. – Пусть меня хоть лихорадка замучит.

Найл, покопавшись, вынул из мешка запасную тунику – хороший, тонкий хлопок – и оторвал от полы полосу. Материю он смочил в воде из фляжки и отер пыльцу с рук.

– Кажется, придумал, – прикинул что-то Доггинз. Он также оторвал от туники широкую полосу и смочил водой. Затем обмотал ее вокруг лица (получилось наподобие маски), оставив открытыми только глаза. – Все, считай что обезопасил.

Найл сделал то же самое. Влажная материя приятно холодила лицо. Затем, подумав, он вынул из кармана трубку с металлической одежиной. Когда развернул, Доггинз поглядел на него с деликатным удивлением.

– Для чего это?

– Чтобы пыльца не попадала на кожу.

– При тебе вода, – указал Доггинз. – Ты можешь ее удалить за пять минут.

– Пусть уж лучше этой пакости вообще не будет на коже. Она жжется.

Он расстегнул замок-молнию и забрался внутрь. Для носки одежина, безусловно, была громоздкой и неуклюжей. Небольшие остатки возле запястий и щиколоток оказались на поверку чехлами под ладони и ступни, но, увы – не по размеру. Застегнув, наконец, одежину под шеей, Найл стал походить на серебристую летучую мышь. В одежине держалось неприятное вязкое тепло, от обильной испарины тонкая материя липла к коже.

– Ну, готов? – насмешливо поинтересовался Доггинз.

Найл кивнул, натягивая капюшон. Продеть руки в л ямки заплечного мешка не удалось, пришлось тащить его в одной руке, в другой держа жнец.

– Взял бы да надел плащ, – посоветовал он Доггинзу. – Руки и ноги будут прикрыты.

– Обойдусь. Рискну, – буркнул Доггинз.

Передвигаться было непросто. Получалось как-то боком, на манер краба, меж ног тяжело хлопали складки. Доггинз нет-нет да поглядывал искоса с усмешкой, но ничего не говорил.

Так и шагали, взметая ногами клубы желтой пыльцы. Доггинз, несмотря на маску, начал покашливать. Повернулся к Найлу:

– Я пошел вперед. Свидимся на том конце.

Он начал удаляться быстрыми шагами, пыль облаком окутывала его. Найл, неловко шевеля вдетыми в перчатки пальцами, тщательнее подоткнул влажную материю под подбородок. Все равно от пыльцы ело глаза и жгло вспотевший лоб. Попробовал сдвинуть маску, чтобы прикрыла глаза и лоб. Вот здорово: оказывается, через нее видно, тонкая ткань от воды сделалась почти прозрачной. Дышал Найл ртом – так сподручнее, чем носом; материя при вдохе плотно прилегает к губам и не дает проникать желтой пыли. Скопляющийся в одежде жар удушал, подкатываясь волнами к шее, но Найл отгонял соблазн спешить, даже когда глаза от жжения заслезились так, что все вокруг расплылось и потеряло очертания. И тут, ориентируясь по хлынывшему внезапно свету, понял: лес позади.

– Ты как, в порядке? – спросил Доггинз.

– Да, а ты?

– Сейчас, только смою с себя всю эту пакость.

Найл совлек с себя маску; оказывается, снаружи она вся покрыта толстым слоем пыльцы. С трудом подавил соблазн протереть истекающие слезами глаза; видно было, что одетые в перчатки пальцы тоже припорошены пыльцой. Чихая и кашляя, он расстегнул одежду и с грехом пополам выбрался из нее. Щеки и лоб от жары так и щиплет, так и щиплет.

Они стояли на полосе сходящегося к реке глинистого спекшегося берега – вода бурая, медлительная. На той стороне подножие холма окаймляла полоса пышной растительности. Особенно впечатляли своим видом лианы, толстые, будто питоны. Сам холм возвышался над окружающей равниной эдаким невиданным валуном; впечатление такое, будто свалился с неба.