Дельта - Уилсон Колин Генри - Страница 19

– Ты думаешь, по ней идти безопасно?

– Если в обуви, то да.

Тем не менее, пока шли в направлении каменистой гряды, Найл ступал крайне осторожно: как-то не верилось, что подошвы башмаков в силах защитить.

– А почему она вообще бьется?

– Для защиты, наверное. Обыкновенная трава не может за себя постоять.

Примерно в середине пути они миновали полусгнивший труп большой птицы; Найл рассудил, что это, вероятно, орел. Можно было видеть, что когти у нее судорожно скрючены в агонии, а клюв на безглазой морде отверст, будто в пронзительном крике.

– Птицу-то зачем губить? Они же не трогают траву.

– Зато удобряют своими трупами почву. Найл неприязненно покосился на траву.

– Вид у нее уродливей, чем у обычной.

– Куда деваться? Иначе не уцелеешь.

Вот уже и ведущий вверх склон. За отдельными, похожими на пальцы, гранитными столбами, судя по их величине, вполне могли прятаться животные, поэтому к ним они приближались осторожно, держа жнецы наизготовку. Когда же достигли верхотуры, стало ясно, что предосторожности излишни. Вниз на милю тянулся склон, за ним сочно-зеленой стеной поднималась сельва. Дальше проглядывала ближняя из двух рек, та – что течет с южного конца Дельты; похожая на ленту, змеящуюся через заросли и болотистую низменность. Прямо впереди, за ручьем, возвышался холм с напоминающим башню шишаком. Теперь, когда до холма от силы мили три, он уже не был похож на голову, и шишак не имел сходства с башней. С этого расстояния он напоминал скорее некий растительный вырост или корявый пень, оставшийся от могучего дерева.

– Вид такой, будто его шваркнуло молнией, – задумчиво проронил Доггинз.

С этой позиции открывался и вид сверху на слияние двух рек у подножья северного склона холма. Очевидно, та из них, что скрыта по большей части за холмом, была мощнее и полноводнее, чем та, что различалась полностью; а уж там, сливаясь, обе объединялись в широкий и величавый поток.

Доггинз вынул носовой платок и отер лоб.

– Что-то душно, – он тяжело перевел дух. – Температура, наверное, под сорок.

Душно было и Найлу, даром что они вдвоем стояли в тени высокого гранитного столба-пальца. Внезапное изменение температуры удивляло: на противоположном склоне было тоже жарко, но не так угнетающе. Приникнувшись вдруг подозрением, он полез под тунику и повернул медальон. Миг углубленной сосредоточенности Сменился чувством облегчения; секунда, и жара перестала досаждать.

– У тебя медальон с собой?

– А как же, – откликнулся Доггинз.

– Поверни другой стороной.

Доггинз послушался, и с удивлением воззрился на Найла:

– Что случилось?

– Это не жара, – пояснил Найл. – Подземная сила, вот что.

– Не пойму. Как она может нагнетать жару?

– Понижая твою сопротивляемость. Она давит тебя, а ты по ошибке думаешь, что это жара.

– Ты считаешь, она догадывается о нашем присутствии?

– Я не знаю.

Этот вопрос и тревожил Найла. Общее впечатление складывалось такое, что сила столь же слепа и невнятна, как и ветер. Вместе с тем, временами она могла проявлять себя осмысленно – как тогда, когда воспротивилась издевательству над головоногами. От мысли, что она, может статься, осознает и их присутствие, сжалось сердце.

– Сейчас бы присесть да отдохнуть, – помечтал Доггинз. – Но рисковать нам сейчас нежелательно. Сядешь и оно из тебя душу вышибет, а мне еще пожить охота. Так что пойдем-ка лучше без остановки.

Они отправились дальше вниз по склону. Духота не была теперь такой несносной, и, тем не менее, что-то гнетущее нависало в воздухе, будто само солнце превратилось в тяжко пульсирующее сердце.

– Что это там? – спросил вдруг Доггинз.

Слева из земли торчал гранитный валун, возле которого виднелась впадина. Что-то смутно белело в ее недрах на фоне иссиня зеленой травы.

– Кости, – удивленно заметил Найл. Доггинз подошел поближе.

– Ого, вот уж воистину был монстр!

Невдалеке отчетливо виднелись ребра-стропила и заостренный, будто у гигантской крысы, череп. За позвоночником аккуратно стелился длинный ряд хрящей мощного хвоста – впечатление такое, будто мясо мастерски очистили с костей.

Найл встряхнулся и моргнул, завидев в воздухе странную рябь, будто кто прозрачную занавеску простер перед глазами, от которой застит вид. Мгновенно насторожившись, он поднял жнец.

Доггинз поглядел в удивлении:

– Ты чего?

Когда же взглянул в ту же сторону, что и Найл, у него кровь отлила от лица. Кости пришли в движение. Хрящи хвоста, шевельнувшись, притиснулись к траве, ребра грузно вздыбились; затем, приподнимаясь, содрогнулся весь скелет. Костистые челюсти, разомкнувшись, исторгли оглушительный не то рык, не то визг.

Найл с Доггинзом выстрелили одновременно. Предохранители на жнецах стояли на минимальной отметке, так что голубые спицы-лучи были почти невидимы. Стоило им чиркнуть по скелету в том месте, где грудь переходит в шею, как рев оборвался в тот же миг. Ступив по инерции пару шагов вперед, существо опрокинулось в их сторону; оба инстинктивно отпрыгнули. Исполин тяжело рухнул – не сухое бряцание костей, а плотный глухой удар плоти о землю. Шея в агонии крутнулась сбоку набок, и на миг люди ошарашено повстречались взглядом с полными тупой ненависти глазами. Оба готовы были снова выстрелить, но было совершенно ни к чему: лучи без малого полностью рассекли существу шею.

Ящер теперь лежал неподвижно, и стало видно, что у него есть шея. Плоть, кстати, была прозрачна, как студень, так что можно различить сеть вен и мощные сухожилия, разорванные выстрелами. Полупрозрачным было все тело, и внутри грудной клетки виднелись очертания сердца – круглого, с человечью голову.

Они осторожно обошли существо, чутко вздрогнув, когда у того конвульсивно дернулись задние лапы. При взгляде на мертвого монстра с трудом поддавалось разумению, как от них укрылось, что это живое создание, а не груда белеющих костей.

Протянув руку, Найл коснулся хвоста. Шкура твердая, холодная, без намека на волосяной покров. Со смертью студенистая плоть приняла лиловатый оттенок, и стало видно, что это гигантская ящерица. Судя по сильно развитым задним конечностям, прямоходящая.

– И как это мы умудрились его не заметить? – лишь покачал головой Доггинз.

В самом деле, поди объясни. Полупрозрачную плоть можно было не различить в мутной воде или в полумраке, но никак не при ярчайшем полуденном свете. Кровь, хлещущая из зияющей на шее раны, была прозрачна едва не как вода, и вместе с тем, различима вполне отчетливо. А длинные изогнутые когти на передних лапах покрывала корка – судя по всему, запекшаяся кровь.

Задерживаться возле мертвого ящера не было смысла, и они снова тронулись вниз по склону. Не успели отойти и на сотню метров, как оба вскинулись от резкого хлопанья крыльев. С неба стремглав спускалась большая хищная птица. Найл с Доггинзом вскинули жнецы, но вскоре опустили: птицу интересовал только мертвый ящер. Она опустилась ему на голову и первым делом накинулась на глаза. В считанные секунды остов обсела целая стая и пошла впиваться в плоть когтями и клювами.

– Отдает, что взял, – задумчиво отметил Найл.

– Что взял?

– Он, наверное, так и охотился. Лежит себе, сверху посмотришь – кости и кости. Гриф увидит и снижается посмотреть, есть ли еще на костях мясо. А тут – хлоп! И одним грифом на свете меньше.

– Но как ему это удается?

– Может статься, каким-то образом воздействует на мозг. Внушает, чтобы его не заметили. Если пауку по силам завлекать в свою паутину муху, то почему ящеру не по силам внушить птице не замечать его?

Приблизившись теперь к лесу, они заметили, что богатство цветовых оттенков создается обилием цветов. С расстояния все это походило на цветник в городе жуков – нарядный, радующий глаз: цветы желтые, лиловые, красные, оранжевые, да еще и зелень всевозможных оттенков. Впечатление, когда подошли ближе, оказалось обманчиво; просто хаотичное хитросплетение, но все равно похоже на сад, хотя и запущенный.