Верравия. Ключ Отца(СИ) - Билик Дмитрий - Страница 15

с вами как-то можно и без денег договориться.

Хозяин почесал свой толстый красный нос, хитро посмотрел на меня, и внутри

проснулось недоброе чувство. Надеюсь, Костя не послал бы меня сюда, если бы знал, что

придется делать кое-что, способное ранить мою тонкую душевную организацию.

– Договориться, конечно, можно. Понимаете, я своего рода коллекционер.

Ну все, я так и знал. Перед глазами невольно предстал главный герой Фаулза,

державший в своем подвале возлюбленную, которая почему-то не отвечала ему

взаимностью. Интересно, тут чего придумают?

– Я музыкальный человек. И всегда считал, что единственное, способное прожить в

веках, – это творчество людей…

И Остапа понесло. На меня выливался поток обширной, но бесполезной

информации: о важности стихов, но их нежизнеспособности и непопулярности; об

особенностях музыкальной составляющей разных рас; о народной устной форме передачи

информации. Короче, явно поработал над этим персонажем сумасшедший лингвист,

научивший НПС растекаться мыслью по древу. Хотя ведь можно было сказать в двух

словах – собирал мой новый знакомый (с цветочным именем Гиацинит) песни. Объяснил

бы сразу: спой, светик, не стыдись, а не по мозгам полчаса ездил. Я в таком положении,

что хоть ламбаду бы ему станцевал.

– Ну, значит, песня патриотичная, поется стоя, – объявил я сам себя, стараясь не

смотреть на заинтересованно переглядывающихся и хихикающих посетителей. – Россия –

священная наша держава, Россия – великая наша страна…

– Ах, я слышу ее несколько раз в неделю, – охладил патриотический пыл Гиацинит.

– Хорошо, хорошо. Щас… Вот, бутылка кефира, пол батона…

– Было, не так часто, но было.

Да что ж такое? Ладно, зайдем совсем с другого бока.

– Айв сиин зе ворлд, дон и тол хад май кэйк нау.

– Было, – зевнул Гиацинит.

И попса импортная не зашла. Ладно, надо думать, а не стрелять пушкой по воробьям,

а то трактирщик уже теряет терпение. Так-с, кто у нас играет в Верравию? В большинстве

своем богатые взрослые люди или молодые мажорики, лотерейщиков в расчет не беру. Что

слушают и, соответственно, могут петь первые? Шансон, «Любэ», народно-застольные.

Их с негодованием отметаем. Теперь мажоры – зарубежная и наша попса, рэп (слава

Аллаху и Огулису вместе взятым, он обошел меня стороной), хотя вот «Чайфа» тоже,

походу, исполняют. Значит, надо бить по уникальности.

– Ходила княгиня по крутым горам, ходила она с горы на гору, ступала княгиня с

камня на камень, ступала княгиня на люта змея, на люта змея, на Горыныча. Кругом ее

ножки змей обвился…

Если худо-бедно начало я еще помнил, то потом некоторые слова пришлось

вставлять скорее по смыслу, нежели в рифму. Да и мотив, думается мне, изначально был

совсем другим. Ну уж, извиняйте. Исполнил, как смог.

– Чудесно, чудесно. Позвольте полюбопытствовать, что это?

– Древнерусская песнь.

– Изумительно. Просто изумительно. Вы по праву заслужили это.

Гиацинит протянул мне ключ.

Вы получили доступ к комнате под чердаком на двенадцать часов.

– Может, вы знаете что-нибудь еще из древнерусских песен? – заискивающей

улыбкой кота из «Шрека» спросил трактирщик.

– Знаю, естественно, но соловья баснями не кормят, милейший.

– О чем разговор? Все, что хотите.

– Ну тогда…. Жил да был на земле храбрый человек Аника. Много он

полонил, много он покорил царей и царевичей, королей, королевичей…

Балладу про Анику-воина я знал ну совсем плохо, поэтому на второй минуте стал

откровенно врать. Помнил лишь, что закончилось все не очень и он, вроде, умер, поэтому

свел все к этому. Но неискушенный до Древней Руси Гиацинит был в восторге.

По прошествии получаса я завалился в каморку под самой крышей, по которой зло

барабанил дождь, и кровать сразу прыгнула мне на грудь. Эх, хорошо. Гастроли прошли на

ура – меня не только накормили, напоили и спать уложили, так еще заставили петь в

кредит, то есть за счет завтрашних приемов пищи и ночлега. Конечно, прекрасно, но надо

все-таки деньгами разжиться.

Я потыкал на татуировку в надежде, что Сетта откликнется, что Сетта придет, что

Сетта меня непременно найдет. Глухо. Ладно, тогда спать.

Разбудил меня настойчивый и громкий стук. Вроде обслуживание номеров я не

заказывал. Я, как есть, красивый, молодой и в одних трусах, дарованных мне изначально

создателями игры (надо, кстати, как-нибудь обжиться нижним бельем), открыл дверь. На

меня сердито смотрела Сетта.

– Я уж думала, ты помер, пока открывал, – ввалилась она в комнату.

– Взаимно, – принялся натягивать штаны я. Все-таки хоть тело у меня атлета (в игре,

понятно), невежливо стоять голышом перед девушкой. – Пропала, ни слуху ни духу.

– Ну, у людей же и реальная жизнь бывает, – уселась на кровать девушка. Все-таки

есть в ней что-то завораживающее. – Ну чего, Авгур, сдавай квест.

– А как? Я не знаю.

– Руку давай, – она взяла своими худенькими пальчиками мою лапу, и по телу

пробежал ток. Интересно, это из-за нее или задания?

Только мне Дита ничего не сказала. Ревнует, что ли? А вот лицо Сетты расплылось в

улыбке.

– Чего, щедро отсыпали?

– Ты даже не представляешь. Двадцатипроцентную скидку на покупку всех товаров в

столице в течение недели. А тебе?

– Ничего. У меня и не высветилось, что я этот, как его, Авгур.

– Странно, а ты какого Бога выбрал?

– Никакого. Не успел еще.

– Вот ты, конечно, лопух. Весь день в столице, а в Храм Вечного Упокоения не

зашел?

– Некогда как-то было, – смутился я.

– Пойдем, провожу тебя. А то так и останешься религиозно неохваченным.

Мы спустились вниз, и я с тоской уловил запах свежих горячих булок. Эх, сейчас бы

маслица на них, прямо толстым слоем на непослушный хлебный мякиш, да сладкого чая,

но на другой чаше весов была прогулка с прекрасной Сеттой. К сожалению, мой

пищеварительный тракт заранее проиграл. Ладно, нам студентам не привыкать.

На улице ождало ручное чудовище моей спасительницы – огромная мохнатая мордца

мутировавшей летучей мыши ткнулась в плечо девушки.

– Я на этом не полечу.

– Это называется виверна, – поучительно сказала моя знакомая. – Редкий маунт. Хотя

по секрету могу сказать, где выбить.

– Нет уж, спасибо, я лучше пехом.

Сетта погладила невиданну зверюшку и строго наказала:

– Кеца, ты тут остаешься. Поняла?

Кеца? Я всмотрелся в недоптеродактеля – Кецалькоатль. Да, назвала, так назвала.

Можно тест на трезвость с помощью крылатой бестии проходить: выговорил имя –

молодец, нет – пошел отсюда.

Волновало другое – вчера, наблюдая с холма на город, никакого храма я не заметил.

Вернее, я о нем и вовсе забыл, но увидел бы – сразу вспомнил.

– А далеко топать? Я на голодный желудок турист так себе.

Мы пошли по старому маршруту, наверх, к Веселому Дому. Не удивлюсь, если вход в

Храм окажется в одной из комнат – с этих контрабандистов станется. Но Сетта

преспокойно прошла мимо и подвела меня к гигантским воротам. Я бы сказал, что за ними

был замок, но тот остался позади слева. Странно, это и есть Храм Вечного Упокоения? Но

тогда получается, что…

– Он что, под землей?

– Да, под землей.

– А ты не пойдешь со мной?

– Мне незачем. Сказать откровенно, там не очень комфортное место. Туда только для

бафов бегают или дары богам сделать. К тому же, моя Фиорел не требует полного

идолопоклонения. Вот Мерт, к примеру, другое дело. Ну да ладно, разберешься.

– Погоди, – схватил я ее за руку. – Мы еще увидимся?

– Конечно, увидимся, – рассмеялась она. – Это же долбаный остров.

Ну что, поехали. Я толкнул ворота и те удивительно легко отворились. Да, экономят