Путь ярости - Тамоников Александр Александрович - Страница 27

– Это хорошо, – задумчиво пробормотал Хардинг. – Продолжайте, майор, вас внимательно слушают.

– Рогач женат вторым браком. С первой женой развелся, сейчас она замужем за бизнесменом, проживает в Чехии с сыном. Во втором браке детей нет. Супруга – Пономаренко Валентина Петровна, 36 лет, является помощником во всех его политических делах, верным соратником и чем-то вроде секретаря. С ее помощью и были сфабрикованы документы, которые Рогач собирается озвучить в Минске. Проживают в Луганске – многоквартирный пятиэтажный дом из разряда элитного жилья, охрана на лестничной площадке, охрана внизу, сопровождение…

Крикун сделал паузу. Остальные молчали. Было видно, что агент пришел не с пустыми руками – пусть говорит.

– На переговоры в Минск Рогач полетит вместе с супругой. Думаю, охрана будет минимальной – два-три человека. Послезавтра, в воскресенье, в 16:30 он вылетает в Минск чартерным рейсом из российского Ростова. В России мы его не достанем. Значит, убрать депутата надо здесь, на Украине. По месту проживания мы его тоже не возьмем, Рогача охраняет российский спецназ. До Ростова он будет добираться вертолетом с вертолетной площадки, расположенной в окрестностях луганского аэропорта. Аэропорт, как вы знаете, разрушен. Он расположен в 20 километрах к югу от города. Но вертолетная площадка действует, обслуживает высокопоставленных лиц, принимает и отправляет грузы, воинские подразделения и тому подобное. Это серьезная база, окруженная двумя кордонами защиты. Если Рогач доберется до базы, то мы его потеряем. Достать в воздухе тоже не сможем. Наша единственная возможность – уничтожить Рогача по пути следования от места проживания до вертолетной базы. Делать это в городе сложно и нерационально. Обратите внимание на карту. – Крикун открыл файл с запечатленной на нем южной частью города. – От аэропорта до начала городской черты – девять километров. Этот участок охраняется патрулями, там негде расположиться с винтовками. Начало города – поселок Видное. Многие дома в нем разрушены, на окраине поселка население минимальное, там практически отсутствует инфраструктура… Обратите внимание на дорогу в аэропорт. – Палец Крикуна застыл в миллиметре от экрана. – Это улица Кожевникова, здесь пустыри, свалки. Дом номер два – фактически крайний. Это полуразрушенный двухэтажный барак. Заселена лишь одна квартира. Проживает некто Харецкий Леонид, опустившийся, пьющий мужчина сорока с небольшим лет. Это родственник моего дальнего знакомого. Когда-то был женат, имел работу, но все потерял. Квартира в ужасном состоянии, смысл жизни – алкоголь. Сдает в утиль какие-то старые вещи, ворует, попрошайничает, на вырученные копейки покупает алкогольный суррогат и напивается до синих соплей.

– До каких соплей? – не понял Янг, слабо знакомый с местными идиоматическими выражениями.

– До синих, – вздохнул Крикун. – Предложение такое, господа. Вас скрытно доставят в этот дом. Найти общий язык с господином Харецким несложно – скажите, что вы прибыли от его любимого троюродного племянника Жени, дайте человеку две бутылки горилки, и он проспит неделю, мешать вам не будет. Гостей у него не бывает, других жителей в бараке нет. Дорога в аэропорт одна, она проходит мимо окон барака. Если сидеть тихо, игнорировать проезжающие патрули…

– Как насчет путей отхода? – спросил Фуллертон.

– Их множество. Большинство окон выбито. Кусты, свалки, овраг. Есть наполовину засыпанный подвал в конце общего коридора.

– Когда поедет депутат? – спросил Хардинг.

– Вылет из Луганска намечен на одиннадцать утра – так он успевает сделать в Ростове свои дела и на рейс до Минска. Значит, в районе десяти утра, или несколько позднее, он будет проезжать по улице Кожевникова. Лучше занять позиции заранее. Выполнение задачи – и сразу отход.

– Состав колонны? – подал голос Джерри.

– Это обычный микроавтобус серого цвета, производство «Ниссан». Номера значения не имеют, они часто меняются. Еще раз повторяю, помпезной охраны не будет. Рогач, жена и два-три автоматчика. Микроавтобус покружит по городу – что положено по мерам безопасности, – но неизбежно появится на улице Кожевникова. О его отправлении вам сообщат. Если что-то изменится – тоже сообщат.

– Машина бронированная? – спросил Хардинг.

– Не думаю, – усмехнулся Крикун. – Рогач не любит эти штучки. Он постоянно ругается с начальником охраны по поводу чрезмерной опеки. Вы профессионалы, господа, – пожал плечами Крикун. – Найдете выход из положения. Не думаю, что в автомобиле бронированные колеса. Рогач всего лишь депутат, а не руководитель бандитского государства. Это служебный автомобиль.

– Хорошо, – кивнул Хардинг. – Как нас доставят к месту работы?

– Завтра в районе полудня вам нужно доехать до деревни Свита – это недалеко от знакомой вам Вордовки. Вадим знает, как это сделать, чтобы не столкнуться с постами. Я буду ждать вас недалеко от въезда в деревню со стороны Верховца – там, где дамба между протоками. У меня обычный «УАЗ». На вашей машине ехать опасно – ее уже засекли и будут пасти все серые пятидверные «Нивы». А их немного в районе, уверяю вас. Вашу машину мы спрячем в районе протоки, там безлюдные места.

– Вы рискуете? – нахмурился Хардинг. Вопрос прозвучал странно. Хотя, если вдуматься, волновался он не за Крикуна.

– Меня не остановят, не волнуйтесь, – усмехнулся Крикун. – Я известная личность в этих краях. Завтра на полдня возьму выходной по семейным обстоятельствам. За меня не беспокойтесь, я местный, могу без подозрений находиться в любой точке района. И не только по личным, но и по служебным делам.

– Почему бы вам просто не заехать за нами? – проворчал Янг.

– Спасибо, мистер, я не такой безрассудный, – вздрогнул Крикун. – А вам бы следовало познакомиться с правилами конспирации. Все, господа, я ухожу. Кстати, к сведению – мне доложили, что к Верховцу подтягиваются грузовики с боевиками. Предстоит зачистка. Со мной все будет в норме, а вам бы посоветовал укрыться в убежище. До новых встреч, господа.

«Крот» удалился и растаял в предутренней дымке.

Суматоха началась через десять минут после его исчезновения. Крикун словно кожей чувствовал, что надо уходить! Хотелось надеяться, что он успел проскочить. С улицы донесся шум, хлопали двери в домах, скрипели распахиваемые окна, истошным лаем залились собаки. Ревели тяжелые грузовики. Командовали офицеры, распахивались борта. Мимо ворот в сторону озера пробежали несколько человек. Облава! Хоть и предупреждали, но как неожиданно! А эти кретины до последнего отказывались спускаться в убежище! Неудобно им там, видите ли! Заснуть американцы не успели. Побледневший Паскевич прыгал через ступени, влетал в комнаты.

– Живо собираемся, господа! Все вещи с собой, после вас должен остаться порядок! Ничто не должно указывать, что здесь кто-то живет!

Нищему собраться – только подпоясаться. Реальная опасность заставила шевелиться. Люди носились по комнатам, гремели по ступеням.

– Василинка, живо порядок в доме! – стучал Мозиляк в дверь дочери. – Горница, кухня, наверху! Три минуты – мухой!

Улицу Колхозную наглухо заблокировали. Брали охватом – с двух сторон. Но гости и обитатели дома тоже были тертые калачи. Спуск в подвал занял тридцать секунд – лучше, чем в «мирное» время»! Испуганные американцы заперлись в земляном боксе. Мозиляк и бледная Василинка быстро делали свои дела. Им даже удалось передохнуть минутку. В ворота забарабанили под истошный лай Джейсона.

– Эй, хозяева, отверзайте свои скрипы! Проверка! Именем народной республики! – прозвучал надрывный молодой голос. – Убрать собаку, а то пристрелим!

– Да иду я, иду… – бурчал Федор Николаевич, волоча ноги по подметенному двору. – Какая еще проверка, что удумали? – Он шикнул на собаку, и та послушно забралась в будку.

Оттеснив старика, вошли четверо – молодые, рослые, в защитном. Автоматы они держали наготове. К чести ополченцев надо сказать, что особой наглости они не проявляли. Но и мяться у порога не собирались.