Трилогия об Игоре Корсакове - Николаев Андрей - Страница 67

Лада встала в центр площадки, напряжение оставляло ее, она даже улыбнулась, вспомнив свои страхи. Да, профессор ошибся. Ну, какая працивилизация? Да и непохожа она на человека, оставленного предками, чтобы сквозь века пронести тайное знание, сохранить в себе ключ к «золотым вратам».

Лада с улыбкой обернулась к своим спутникам и смех застыл на губах – камни, окружавшие ее, поднимались, словно вырастали из земли. Было похоже, будто кто-то выталкивает их из уютных гнезд, где они покоились тысячелетия. С шорохом осыпалась земля с покатых боков, куски дерна с белесыми корнями трав отваливались в сторону. Барченко стоял, торжествующе вскинув руки, Боровская кусала пальцы, глядя на Ладу расширившимися глазами.

Трава засветилась под ногами девушки, она боязливо переступила, но огонь не обжигал. Разгораясь, он поднимался золотистым бурлящим светом, покрывал ступни Лады, подбирался выше, к коленям. Это было похоже на половодье, когда река, заполняя участки суши, прибывает стремительно и неудержимо. Камни вырвались из почвы, зависли над землей и вдруг, дрогнув, заскользили в хороводе вокруг Лады. Бег их все убыстрялся, гудел рассекаемый воздух, они поднимались, и золотой свет следовал за ними, как прибывающая в колодце вода. Не в силах шевельнуться, Лада беспомощно огляделась. Вот свет залил грудь, плечи и она подняла голову, словно утопающий, в тщетной надежде в последний раз глотнуть воздуха…

Столб света скрыл девушку, поднявшись на высоту около трех метров, камни продолжили свой хоровод, вращаясь, словно лопасти пропеллера. Профессор посмотрел на Боровскую.

– Ну, что вы теперь скажете, уважаемая Майя Геннадиевна?

– Я никогда не боялась признать свою неправоту, – тихо ответила она, – осталось, только молится, чтобы и ваши выводы относительно намерений тех, кто поставил «врата», оказались верными.

Длинная пулеметная очередь заставила всех повернуться в сторону моря.

– Наши друзья спешат на дележ пирога, – пробормотал профессор, – Илья, ты сможешь их хоть ненадолго задержать? Мне нужен час, всего лишь час – «золотые врата» захлопнутся ровно через шестьдесят минут.

Лопарь пожал плечами.

– Я попробую, – он повернулся и зашагал по склону сопки.

Межевой едва успел нырнуть в трещину, тянувшуюся вдоль вершины скалы. Пули ударили в камень, выбивая крошки, с визгом рикошетируя. Назаров выставил наверх автомат, дал короткую очередь.

– Иван, просил же наблюдать!

– Он сбоку подобрался, за выступом. Вы же видели – только я выгляну, сразу пулять начинают. Лодка отошла, а там двое за гребнем наблюдали.

– Рассыпаться, – приказал Назаров.

Кривокрасов и Войтюк поползли по трещине в разные стороны, Межевой остался возле капитана. Назаров на мгновение выглянул. Пулеметчик, первым взобравшийся на скалу, расположился в небольшой выемке, чуть ниже гребня.

– Старшина, можешь снять его?

Войтюк привстал, и тут же длинная очередь веером прошлась по краю трещины, заставив его нырнуть вниз. Старшина передернул затвор, пружинисто приподнялся, вскинул винтовку. Гулко ударил выстрел. Войтюк мгновенно присел. Пули высекли тусклые искры над его головой.

– Дохлый номер, капитан, – крикнул он, – это, как птицу в лет бить, только она не отстреливается.

– Коля, попробуй отвлечь.

Кривокрасов вскочил на ноги, с бедра дал очередь, мгновением позже старшина снова выстрелил из винтовки. Пулемет выплюнул пламя, Назаров почувствовал, как пули рвут воздух над головой.

Со стороны лагеря, где держал оборону подполковник Бельский со стрелками охраны, раздались два коротких сухих взрыва. Назаров посмотрел туда, покачал головой.

– Минометы… Эх, черт!

– Чего делать-то, начальник? – спросил Межевой, с надеждой глядя на него.

– Отходить. Миша, старшина! Отходить будем. По очереди. Мы сейчас с Иваном перебежим вот туда, – он показал рукой небольшой взгорок в двадцати метрах позади, – потом вы. Межевой, готов?

Иван присел, готовясь в броску.

– Готов.

– Пошли!

Они выскочили из расщелины, кинулись вниз, скользя по каменной крошке. Позади ударила трехлинейка, гулко забарабанил автомат Кривокрасова.

– Зигзагом, – крикнул Назаров, бросаясь в сторону.

Пули запели вокруг, взбили фонтанчики земли под ногами. Что-то рвануло полу шинели, выругался Межевой. Задыхаясь, они скатились за бугор, Назаров отполз в сторону, выглянул. Пулеметчик на гребне молчал, левее, за обломком скалы, затаился еще один солдат с автоматом в руках – видно успел подняться, пока они бежали. Назаров присмотрелся. Солдат забросил автомат за спину и потянул что-то из-за пояса. Граната. Капитан прикинул расстояние до расщелины, где сидели Кривокрасов и Войтюк. Не добросит.

– Миша, сейчас гранату бросит! Сразу после взрыва бегите сюда, я прикрою.

– А я чего? – спросил Межевой, – у меня только «перо», – он сидел на корточках, поглаживая лезвием финки по ладони, словно брадобрей по ремню, готовясь обслужить клиента.

– Отдыхай пока, – пробормотал Назаров.

Солдат за камнем взмахнул рукой.

– Граната!

Взрыв взметнул щебень, пыль. Сквозь дым было видно, как Кривокрасов и Войтюк выскочили из расщелины и бросились бежать. Назаров повел стволом. Короткой очередью заставил пулеметчика ткнуться в землю, второй очередью загнал выглянувшего было автоматчика за камень. Войтюк и Кривокрасов, тяжело дыша, рухнули рядом.

– Ну, чисто спартакиада народов СССР, – пробормотал Войтюк.

– Ага, – подтвердил Межевой, – забег на короткую дистанцию. А будет еще на длинную – до Малых Кармакул.

– Помолчи, Иван. Так, мужики, держимся, сколько возможно, потом отходим в сопки, прикрывая друг друга. У кого сколько патронов?

– У меня с десяток обойм, все карманы набил, – ответил старшина.

– Четыре полных рожка и в этом половина, – сказал Кривокрасов, – еще «ТТ» и «вальтер».

– Отдай «вальтер» Ивану, он совсем без ничего.

– О! – воскликнул Межевой, принимая пистолет, – всегда мечтал ствол заиметь, но чтобы сам Михаил Терентьевич вручил…

Кривокрасов открыл было рот, чтобы оборвать его восторги, но так и остался сидеть, уставившись ему за спину. Назаров, поднимая автомат, медленно повернулся по направлению его взгляда и тоже замер.

– Мать честная, – сказал Войтюк.

В просвет между сопками была видна поблескивающая заболоченными участками и мелкими озерками тундра, вдали, на востоке, синели в дымке невысокие горы. А у подножия сопок крутился столб золотого света, камни, вращающиеся на вершине столба, сливались в темную полосу.

Назаров сглотнул слюну.

– Значит, профессор был прав, – пробормотал он, – значит, здесь действительно вход в другой мир, – он нахмурился, вспомнив, что именно Лада должна была пройти через «врата», как посредник между человечеством и его далекими предками.

– А вот и подмога, – сказал Межевой.

От сопок к ним неспешно шагал Илья Данилов. Назаров замахал ему рукой: пригнись, да пригнись ты. Данилов слегка повел перед собой рукой и сделался словно прозрачным – его малица будто слилась с травой и только приглядевшись, можно было увидеть, как двигаются его ноги. Подойдя, он присел на корточки.

– Профессор попросил задержать их, – он кивнул в сторону берега, – я пришел.

– Вот и мы думаем, как же это их задержать, – невесело усмехнулся Назаров, – у тебя оружие есть?

– Нет, – покачал головой шаман-нойд, – могу ветер сделать, – он осмотрел небо с рваными тучами, – немного снега. Если бы мы были у меня, на Ловозере, мне помогли бы предки, но здесь я слаб, – он сожалеюще цокнул языком, – слишком слаб.

– Хоть что-то, – сказал Назаров, вспоминая, какую метель Данилов поднял на побережье перед подходом подлодок, – а ты где это шишку успел набить?

Данилов погладил себя по макушке, ощупал пальцами ясно видимый через светлые волосы бугорок на темени.

– Не шишка. Всегда у меня это было. Профессор говорил – это глаз, – Илья помялся, вспоминая трудное слово, – эпифиз, – наконец выговорил он, – шишковидной тело, принимает небесную энергию, помогает видеть, что будет.