Обратная сторона вечности - Угрюмова Виктория - Страница 2

"Наваждение какое-то", — подумал жрец и сделал незаметный знак рукой, подзывая к себе воинов и молодых служителей: кто его знает, зачем пожаловал нежданный посетитель.

— Я не так опасен, как ты думаешь, — немедленно отреагировал тот, хотя вроде жеста жреца увидеть не мог. — Во всяком случае, я не опасен здесь. Поэтому слуг можешь не звать, но… если тебе так будет спокойнее, то я не возражаю — зови. Это ничего не меняет. Слушай меня внимательно: мне нужно срочно увидеться с Каэтаной.

— Она об этом знает? — спросил жрец, усмотрев в паломнике личность неординарную.

— Нет.

— А, значит, ты пришел искать Истину? — сказал Нингишзида как можно более официально, стараясь совладать с паникой и проигнорировать слова странного человека.

Все-таки не слишком многие были осведомлены о том, что пришедшая на Шангайскую равнину в день великой битвы с Новыми богами женщина и Интагейя Сангасойя, Суть Сути и Мать Истины, — это одно и то же лицо.

— Я ищу не Истину и не ее богиню. Великая Кахатанна пусть помогает другим — честь ей за это и хвала, но мне она помочь не сможет. Я ищу именно Каэтану. Тебе понятно, сморчок?

А вот сморчком Нингишзиду называть не следовало никому: ни неизвестным посетителям, ни верховным богам, ни духам, ни демонам. Он никогда и никого не боялся, только вот сейчас не знал, как поступить.

Жрец не мог ни повернуться и уйти, оставив грубияна разбираться, как захочет, в его собственных проблемах, ни идти к Каэ — ему ужасно не хотелось выполнять просьбу странного существа. А причины для отказа нашлись быстро и в большом количестве: нельзя было исключить возможность того, что этот человек мог оказаться очень и очень опасным. И хотя враги проникали в Сонандан довольно редко, в последнее время мир изменился не в лучшую сторону.

— Что тебе нужно от богини? — спросил Нингишзида. — я ее верховный жрец и готов помочь тебе, скажи только в чем. Мы все здесь служим Интагейя Сангасойе, и если ты не хочешь говорить со мной, побеседуй с любым из жрецов Кахатанны, а уж они решат, сможешь ли ты увидеться с Великой Богиней. Ты заходил в храм? Называл имя?

— Мне не нужен храм, мне не нужны ответы на незаданные вопросы…

Ищущего, если он уже пришел в Сонандан, не изгоняют из храма Истины, даже когда его внешность или манера поведения не нравятся кому-нибудь из служителей.

"А жаль", — свирепо подумал про себя Нингишзида, решая, как быть.

И тут произошло первое чудо сегодняшнего дня (удивительный паломник при всей своей необычности на чудо все-таки не тянул).

Жрец поднял голову и увидел прямо перед собой расплывчатые фигуры трех полупрозрачных монахов, активно кивавших головами, советуя ему соглашаться. Монахи эти заставили Нингишзиду глухо застонать.

Сонандан никогда не был обычным государством, в котором жизнь текла серо и буднично. А с появлением Каэтаны здесь и вовсе началось светопреставление.

Так, однажды Нингишзида заметил в парке три бесплотных, бестелесных сущности, более всего похожих на монахов неведомо какой церкви, которые, оживленно переговариваясь, прошли прямо сквозь него. Затем опомнились, остановились и вежливо раскланялись, прижимая руки к груди в одинаковом жесте. Верховный жрец не знал, как расценить это событие — как еще одно явление гостей Сути Сути или как обычную галлюцинацию, на которую вполне имел право после всего, что ему довелось услышать от своей богини. К тому же постоянное ее пребывание в мире людей несколько выбило уравновешенного прежде жреца из колеи. В самом деле, когда ты идешь по парку, а в десяти шагах от тебя сама Воплощенная Истина кормит черепах в бассейне прозаическими червями, поневоле станет не по себе. А отсюда и до галлюцинаций не очень далеко. Он все же решился поделиться с Каэ своими сомнениями и задал ей вопрос напрямик:

— Они существуют или нет?

— Как тебе сказать? — растерялась Каэ. — Вообще-то — нет. Но могу с уверенностью сказать, что ты их видел, а это редко кому удается.

Такого диагноза Нингишзида вынести уже не смог и монахов с того памятного дня постановил считать плодом своего воображения.

И вот твоя собственная галлюцинация всячески подбивает тебя на принятие решения, которое ты принимать не хочешь. Жрец потряс головой.

— Я скажу богине о твоей просьбе, — сухо обратился он к паломнику.

Толстячок не то криво улыбнулся, не то гримасу скорчил, не то передразнил жреца — но разве с таким лицом поймешь?

Нингишзида пожал плечами и стремительно двинулся к храму. Решение у него созрело такое: Истина на то и истина, чтобы разобраться, что к чему. А вот охрану он приставит самую серьезную…

— Так что тебя смущает в этом посетителе? — спросила Каэ, перестав смотреть в зеркало и всем корпусом разворачиваясь к собеседнику.

Раздался негромкий звук — это гребень дождался наконец момента, чтобы выскользнуть из прически. Волосы словно вздохнули, распрямляясь. Секунда — и вот буйная и непокорная грива приняла свой обычный вид. Каэ только рукой махнула.

— Такого гостя у нас еще не было, — вполне искренне ответил Нингишзида.

— Ну, у нас многих гостей еще не было, — моментально откликнулась Интагейя Сангасойя.

"Просто боги миловали", — подумал жрец, но не решился высказать это мнение вслух.

— Сейчас я выйду. — Она лучезарно улыбнулась.

Когда великая Кахатанна, Суть Сути и Воплощенная Истина, появилась на ступенях своего храма, паломник терпеливо дожидался ее. Богиня появилась, правда, с тыльной стороны здания, чтобы не смущать невниманием толпы ищущих. Уже спускаясь по лестнице, она услыхала отдаленный рокот — это объявили о том, что церемония переносится на некоторое время.

При виде тонкой девичьей фигурки, закутанной в легкие и прозрачные одежды праздничных, ярких цветов, толстяк поспешил ей навстречу, и неподдельная радость отразилась на его неправильном полном лице. Брови у паломника еще активнее заездили по лбу, а глаза моргали и вращались, как у хамелеона, — в разные стороны, независимо друг от друга. Впечатление он производил, однако, не жуткое, а довольно-таки располагающее.

Каэтана спустилась с террасы и подошла к разноцветному толстяку.

— Здравствуй, — сказала она и ненадолго задумалась. — Кажется, я тебя знаю.

— Здравствуй, — ответил он и замолчал.

Молчал довольно долго, рассматривая подошедшую богиню, как отец рассматривал бы внезапно повзрослевшую в его отсутствие дочь. Этот взгляд был Каэтане знаком, и ей сделалось не слишком уверенно от того, что она не могла угадать, с кем ее свела судьба на этот раз.

— Ты не можешь меня не знать, — заговорил наконец паломник, и уши его заколебались, как паруса под порывами ураганного ветра. — Но растерянность читаю я на лице твоем. Тебе неуютно оттого, что ты все еще не можешь меня узнать, верно?

— Правда. И не надо быть богом, чтобы догадаться об этом. Ты не хочешь назвать себя?

— Пока что — нет. Мне нужно, просто необходимо поговорить с тобой еще до того, как ты поймешь, кто я.

Каэтана нахмурилась. Слишком много тайн и загадок. Они не нравились ей с тех пор, как она появилась на Арнемвенде после долгого отсутствия. Прежде, помнится, она радовалась всякому происшествию, как ребенок. Она упивалась и наслаждалась самой атмосферой таинственности, ей так нравилось все загадочное и ее можно было простить: Сонандан тогда был самым спокойным местом в мире, а юной богине безумно хотелось приключений и острых ощущений.

Однако после всего того, что ей случилось пережить, после того, как сама ее суть была с огромным трудом найдена и оплачена жизнями многих бесконечно дорогих для нее людей, великая Кахатанна сильно повзрослела. И то, что все пространство, лежащее за хребтом Онодонги, ныне являло собою вместилище тайн, загадок и необъяснимых явлений, ее не радовало, а печалило. Она знала причину, исток — и ничего не могла с этим поделать. Пока не могла.

Странный паломник явился не в самое удачное время.

— Припомни, о Истина. Мы уже встречались. И если ты задумаешься, то поймешь, что обязана мне кое-чем. А теперь вот я пришел к тебе за помощью.