Некромерон - Угрюмов Олег - Страница 13

– При господах был порядок и благолепие, – вздохнул староста. – Бывало, приедет мессир Карр Алвин в деревню, вызовет меня к себе. Докладывай, значит, Иоффа, как ты хозяйством управляешь, какие у тебя потребности, чем хозяин вам помочь может. А я ему, бывало, так, мол, и так, милорд герцог: хлеба уродилось – даже страшно. Народ круглые сутки в поле, а собрать урожай не может, с ног валится. Не разбрасываться же таким богатством, аж сердце кровью обливается. А он мне: не тужи, дружок, сейчас пособлю. Махнет ручкой своей, глянь – а на поле уж скелеты маршируют. Все, как один, веселые, непьющие, неустающие да работящие. И в два дня все скосили, обмолотили, только кости клацают, как барабанчики.

Трактирщик и кузнец, которые и сами по сто раз рассказывали эти истории в кругу семьи и друзей, слушали внимательно, блаженно жмурясь.

– А то вот, помните, мельник наш, Вафара, допился, подлец, до зеленых мышек да и угодил под собственное водяное колесо. А жена его в ноги милорду кинулась, тот ей мельника-то и вернул. Так она до сих пор не нарадуется. Говорит, что теперь не пьет, все вечера с ней проводит, дома постоянно, при хозяйстве – починить там, исправить, подлатать. Делает все, что супруга велит, беспрекословно. А что худой да молчаливый… так он и при жизни был тощий, как скелет, да слова лишнего не молвил. Даже как выпьет, все равно молчит.

Альгерс и Гописса согласно покивали головами. Все в деревне не могли нарадоваться на возвращенного в семью погибшего мельника, ибо его скелет был гораздо симпатичнее, чем живой Вафара. Обслуживал он теперь клиентов со сказочной быстротой, и мука получалась тоньше, нежнее и белее. Косвенную выгоду от такого превращения ощутили все, но особенно трактирщик, чьи булочки, пироги, пирожные и сухарики буквально таяли во рту, и некоторые отчаянные гурманы отваживались приезжать за ними из столицы.

Впрочем, городских в Виззле упорно не любили и за людей особо не считали.

– Боюсь, напустятся они на молодого хозяина, – озвучил Иоффа мысль, которая витала в воздухе. – Трусливые ведь, как крысы, и такие же вредные.

– Крысы-то тебе чем не угодили? – изумился Гописса.

– Пусть только попробуют, – хищно улыбнулся кузнец. – Милорд герцог им покажет, что такое гнев да Кассаров.

– Плетью обуха не перешибешь, – рассудительно заметил умница трактирщик. – Если они все против нас ополчатся, туго будет. Я вам так скажу: на хозяина рассчитывай, но и сам покумекай, чем ему помочь. Поди, помощь в богоугодном деле никогда не бывает лишней.

– Засиделись мы в одиночестве и тоске, словно в девках, – согласился староста. – У господина Зелга своих забот хватит: во владение замком вступать, с окружением знакомиться. Он ведь здесь никогда не бывал.

– Бедный мальчик, нет ничего хуже для кассарийского некроманта, чем родиться на чужбине. Дома-то и стены помогают, – вздохнул сочувственно Гописса.

– Только не мне! – внезапно возмутилась дремавшая за стойкой служанка. И отвесила звонкую оплеуху кому-то бесформенному и мохнатому, кто сидел на каминной полке, свесив широкие плоские ступни. – Чайник подгорает, а он уши разложил по сторонам и хоть бы хны. Не дождешься сегодня сливок! И булочек!

– У-ууу, – обиженно заныл некто.

– Брысь! – рявкнула служанка, и существо всосалось в стену, оставив на темном камне только влажные дорожки от слез.

– Бездельник! – ярилась служанка. – Вот заведу взамен привидение какое-нибудь. Мне господин Думгар обещал дух молодого барона. Говорит, и обходительный, и домовитый, и истории всякие знает. Красавчик к тому ж. Его за красоту полюбовницы и зарезали. Уж он-то и чайник убережет, и глазу радость доставит.

Из стены высунулась жалобно растопыренная ладошка.

– Не подлизывайся. Завтра же из дому выставлю.

Ладошка исчезла.

– А что с ящеркой делать будем? – поинтересовался кузнец, прислушиваясь к равномерному храпу из-под стола. – Выгоним или как?

– Не к нам он пришел – не нам и судить, – строго ответил староста. – Прокормим как-нибудь до явления милорда. А там пусть он решает, что с троглодитиной делать. Вот если бы спросили моего совета, то я бы не стал его прогонять. Забавный он, несмышленый, но добрый и преданный. Такие всегда нужны и всегда редкость. Но я не герцог да Кассар, и потому это только мыслишки вслух, не более.

Карлюза заворочался под столом, сладко почмокал и внезапно произнес:

– Имею отдельную пещерку и грибиную плантацию. Состоятельский есть, богатый.

– Насчет доброты и преданности ничего не скажу, – хмыкнул Гописса. – А вот забавный – это точно. Диковинная зверушка.

Глава 5

Попав в знаменитый на всю Тиронгу городок Чесучин, Такангор первым делом отыскал местное почтовое отделение, чтобы отправить домой весточку, пока еще имеется такая возможность.

Здание почты в Чесучине было просто роскошное, и минотавр подумал, что горгул Цугля, завидев подобное великолепие, рвал бы на себе уши от зависти.

В зале, облицованном мрамором и малахитом, с высокими стрельчатыми окнами и мозаичным полом кипела своя отдельная жизнь. Сновали туда и обратно мелкие создания с огромными ранцами за плечами; за невысокими столиками без устали трудились неизвестные минотавру восьмирукие существа, сортирующие почту; некто напоминающий богомола с размаху шлепал на конверты и свертки печать вдвое большего, чем он сам, размера. В просторном аквариуме булькала разноцветная рыба. Такангор сперва подумал, что она присутствует тут для дизайна, однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что у рыбы на плавнике есть повязка со значком работника связи. Какие функции она выполняла, минотавр даже не мог вообразить. И весь этот мир подчинялся единой власти: на огромной резной колонне, в самом центре помещения, восседал грифон редчайшего белого окраса. И только когда Такангор подошел поближе, он понял, что грифон вовсе не белый, а седой. На самой колонне висела мраморная табличка с позолоченной надписью: «Начальник Чесучинского королевского почтового отделения господин Крифиан».

– Добрый день. Чем могу служить? – спросил господин Крифиан, спланировав к посетителю.

– Письмо бы домой отправить, – ответил минотавр, распределяя приоритеты в обратном порядке. – Здравствуйте.

– Какое письмо желаете? – уточнил грифон. – В письменном виде или есть другие пожелания?

– А бывает другой вид? – недоверчиво спросил Такангор.

– Вижу, юноша, что вы прибыли в Чесучин из поистине райского уголка, где нет места мирской суете, ненужным пустякам и прочим мелочам, которые так отравляют нашу жизнь.

Такангор понял, что его обозвали провинциалом, но сделали это безупречно вежливо. Впрочем, славный минотавр был здравомыслящим существом и не считал Малые Пегасики центром мира.

– Могу предложить вам сообщения в картинках, поздравительные ароматы, испускаемые пахучими железами наших посланников…

– Нет-нет! – испугался Такангор. – Пахучих ароматов не нужно, это может быть в корне неверно истолковано.

– Понимаю, – слегка поклонился грифон. – Сие весьма индивидуально. Вы можете послать от своего имени коллекционные черепа, ласково, понимающе и с любовью глядящие на адресата глазные яблоки…

Минотавр даже подпрыгнул на месте, представив себе, каким взглядом ответит Мунемея этим самым глазным яблокам.

Господин Крифиан понял, что посетитель его чужд экстравагантности, и дальнейший список необычных посланий сократил до минимума.

– Рекомендую вам послать говорящее письмо. – Грифон расправил могучие крылья и почти бесшумно спланировал к восточной стене. – Прошу следовать за мной.

Увидев «говорящие письма», Такангор затопал и захрапел от удивления и восторга. Вдоль всей восточной стены в небольших уютных гнездах сидели крошечные пуховые существа. Были они прелестны, с выразительными большими глазенками, розовыми носами пуговкой и круглыми ушками. Каждое существо в ожидании работы было занято своим делом: одно вязало миниатюрные носочки, другое изучало свежую газету «Для самых маленьких» – и на самом деле газета отличалась весьма скромными размерами: не больше носового платка. Кто-то оживленно беседовал с соседями. Еще двое мирно спали, свернувшись клубочком.