Как футбол объясняет мир.Невероятная теория глобализации - Фоер Френклин - Страница 10

Спустя три года после этих событий Финдлей остается одним из пяти самых состоятельных адвокатов Шотландии. Его реабилитировали, и теперь он регулярно высказывается в прессе и появляется на телевидении. У партии тори нет более выдающегося представителя в Шотландии. Тем не менее след скандала все еще тянется за ним, превратившись в настоящее наваждение. Получив согласие Финдлея на интервью, я разработал хитроумный план, как втянуть его в разговор на эту щекотливую тему. Но его не пришлось претворять в жизнь. В самом начале нашей беседы он сказал: «Что касается кассеты: мне нужно было бороться. Я должен был потребовать показать мне хотя бы одного человека, которого я преследовал из-за его вероисповедания, цвета кожи и так далее». Выступив против представителей политкорректных элит, он сумел бы доказать, что песни - не более чем безобидная традиция. «Болельщики команд-соперников всегда задирают друг друга. Это же футбол. Разве вы хотите быть по колено в крови фениев? Я думаю, нет».

Как и многие преданные поклонники «Рэйнджерс», Финдлей не из Глазго. Он родился в рабочей семье приверженцев тори из маленького городка Коуденбит на востоке Шотландии. И как большинство болельщиков «Рэйнджерс», он не был ревностным протестантом. «Я не религиозный человек. Честное слово, сколько я ни пытался поверить в Бога, этому невозможно научиться». Он унаследовал лишь веру в монархию и унию Англии с Шотландией и потому с пренебрежением относился к шотландским католикам, питающим нежные чувства к своей исторической родине Ирландии. Желая подчеркнуть, что считает себя именно британским гражданином, Финдлей шутливо - так, во всяком случае, мне показалось - провозгласил: «Если при виде войск, марширующих под знаменами королевы, у вас не наворачиваются на глаза слезы, то пропадите вы пропадом!»

Футбольный клуб «Глазго Рэйнджерс» фактически заменил собой Шотландскую церковь. Он дает возможность людям вроде Финдлея следовать традициям предков и не отрываться от своих корней.

«Ни в коем случае нельзя с предубеждением относиться к человеку из-за его религиозных взглядов, - сказал мне Финдлей. - Если бы я захотел взять в секретарши черную лесбиянку-католичку, это нормально. Но разве вы не имеете права заявить, что у вас нет времени на католическую религию и что это просто идолопоклонство?» Он говорил тоном профессора юридической школы, задающего своим слушателям риторические вопросы. Я решил, что этим нападки на католицизм ограничатся. Но не тут-то было. «Разве это преступление - считать, что исповедоваться священнику, который исповедуется Богу, нелепо и унизительно? Или что папа обречен на вечные муки?» По его мнению, шотландцы имеют право говорить, что «священники погрязли в роскоши, в то время как их окружает нищета».

Шотландское общество парадоксально по своей сути. На сегодняшний день дискриминация в нем, по большому счету, искоренена. Католики имеют равное с протестантами представительство в университетах и на высоких должностях. Тем не менее предубеждение против них сохраняется. В Шотландии никогда не было движения за гражданские права католиков, и их положение улучшается только благодаря процессу глобализации. Многие судостроительные верфи и сталелитейные заводы Глазго, руководители которых явно отдавали предпочтение протестантам при приеме на работу, закрылись во время энергетического кризиса 1973 года. Значительная часть выживших промышленных предприятий перешла во владение американцев и японцев, «не столь озабоченных защитой стен Лондондерри от вавилонской блудницы»[4], по выражению критика Патрика Рейли. Католики обрели социальное равноправие, не заставив при этом Шотландию считаться с их верованиями. Вот почему шотландское общество защищает и даже поощряет Доналда Финдлея, болельщиков «Рэйнджерс» и их идеологию.

V

На следующий день после матча «Старой фирмы» я отплыл в Белфаст по неспокойному зимнему морю. Последняя крупная волна ирландской эмиграции спала около 40 лет назад. Но каждый раз, когда встречаются «Селтик» и «Рэйнджерс», эта волна поднимается вновь. Несколько тысяч жителей Северной Ирландии, католики и протестанты, отправляются на паромах в Глазго на встречу со «Старой фирмой». Социолог Рэймонд Бойль подсчитал, что 80% болельщиков «Селтика» в Белфасте совершают за год 16 поездок на матчи своей команды. Они тратят на это сотни, иногда тысячи фунтов.

К тому моменту, когда я поднялся на паром, большинство североирландских болельщиков уже вернулись домой. Остались лишь самые отчаянные, стремившиеся выжать как можно больше пива из своего уик-энда. В прошлую пятницу из Каррик-фергаса, что в десяти минутах морем от Белфаста, отработав полдня, отплыли в Глазго водители грузовиков, строительные рабочие, бармены. У некоторых не было ни билетов на матч, ни надежды раздобыть их. Они начали пить еще на пароме, располагающем двумя барами с широким ассортиментом напитков, и после этого уже не останавливались. Тридцатидвухлетний Джимми, неформальный лидер группы, спал в Глазго на полу в номере друга в обнимку с бутылкой вина, чтобы сподручнее было регулировать уровень алкоголя в крови. На обратном пути в Белфаст, где его ждала жена, Джимми влил в себя еще пять пинт.

Поскольку паромы переправляют болельщиков как «Селтика», так и «Рэйнджерс», на борту соблюдаются неписаные правила поведения. Сторонники принимающей команды могут петь что угодно и как угодно громко. Небольшие группки сторонников команды гостей своих симпатий не афишируют и не перечат оппонентам. Я плыл на последнем воскресном пароме. Моими попутчиками были в основном болельщики принимающей стороны - «Рэйнджерс», а также семейные пары, ездившие в Глазго за покупками, и представители среднего класса, навещавшие родственников. О том, что днем ранее состоялся очередной матч «Старой фирмы», напоминала лишь расположившаяся на корме шумная пьяная компания.

Большинство болельщиков «Рэйнджерс» выполняли требования этикета. В пестрой толпе, где неизбежно присутствуют католики, запрещено задирать друг друга. Однако состояние болельщиков отнюдь не способствовало сдержанности. Светловолосый, худощавый Джимми в спортивном костюме затянул песню. За ней последовала другая. Зазвучали уже знакомые слова: король Билли, ублюдки фении.

Я угостил их пивом, что было встречено большим энтузиазмом. Джимми пригласил меня разделить с ними компанию в уже и так забитом до отказа углу парома. «Я знаю все, что ты хочешь знать. Спрашивай, я отвечу на любой вопрос».

Но прежде чем я успел задать вопрос, он начал хвастать, что дружит с парнем, который одевается, как талисман клуба «Рэйнджерс». Тем временем товарищи Джимми продолжали петь свое антикатолическое попурри, с особым смаком произнося слова «долбаный папа».

Джимми присоединился к ним. Поставив кружку с пивом на стол, он положил мне руку на плечо. «Фрэнки, приятель, скажи "долбаный папа", - попросил он. - Мы не будем с тобой разговаривать, пока ты не скажешь это. Ну давай. "Долбаный папа". Так приятно произносить эти слова».

Друзья Джимми - две девицы лет двадцати с небольшим, усатый плотник Джон Рой, водитель грузовика Ральфи и шестеро парней помоложе - поддержали своего лидера. Они начали хлопать в ладоши и ритмично напевать: «Долбаный папа!» Одна из девиц обратилась ко мне: «Не будь чертовым фением, Фрэнки. Ну давай же, скажи "долбаный папа"». Я пожал плечами, огляделся, не наблюдает ли кто-нибудь еще эту сцену, и попытался воспроизвести

эту фразу в виде риторического вопроса. На мотив песни «Camptown Races» они запели: «Фрэнки протестант. Ду-да, ду-да».

Наше громогласное пение с рефреном «долбаный папа» явно не нравилось остальным пассажирам. На протяжении всего плавания Джимми обменивался весьма красноречивыми взглядами с мужчиной среднего возраста в свитере. Люди, сидевшие неподалеку от нас, выражали откровенное неудовольствие, высказывая колкие замечания в наш адрес. «Испортили нам поездку. Я заплатила 40 фунтов не за то, чтобы выслушивать оскорбления», - пожаловалась одна женщина стюардессе. Та немедленно подошла к нам и сказала: «Мне очень жаль, но вы все же должны остановиться. Правила есть правила. Это в ваших же интересах». Она предупреждала нас уже во второй или в третий раз. «Когда мы прибудем в Белфаст, - продолжала стюардесса, - с вами там разберется служба безопасности». Если бы они были трезвы, угроза, возможно, и возымела бы действие. «Ладно. Отлично, - отозвался Джимми и вдруг указал на меня пальцем. - Все это устроил вот этот американский протестант». Стюардесса повернулась и ушла.