Крупнейшие шпионы мира - Уайтон Чарльз - Страница 32

Оуэнс был очень рад и хотел сопровождать Брауна в Гамбург. Однако Рейнгольд быстро развеял его иллюзии. Будет достаточно трудно договориться о перевозке одного британского гражданина через оккупированную Европу, чтобы осложнять ситуацию вторым. Оуэнс расстроился чуть не до слез. Он явно не горел желанием возвращаться в Соединенное Королевство и был бы рад провести остаток войны в своих любимых злачных местах Гамбурга.

Браун принял предложение Рейнгольда и почти неделю жил в отеле «Vier Jahreszeiten» в Гамбурге. Его проверили эксперты люфтваффе, специально присланные из Берлина, и хотя Брауна заверили, что он совершенно свободен и может ходить, куда пожелает, агенты абвера следовали за ним по пятам, чтобы узнать, не попытается ли он выйти на связь с каким-нибудь английским шпионом.

Рейнгольд считал Брауна своим гостем и по вечерам водил его в фешенебельные рестораны и частные дома богатых гамбургских торговцев, на которых Браун производил самое благоприятное впечатление.

Как-то раз на вечеринке в баре отеля фрау Рейнгольд заметила крупную камею, которую в виде кольца носил на пальце Браун. Когда она поинтересовалась, что это за камея, Браун открыл ее и показал скрытую в кольце фотографию красивой девушки.

«Это ваша жена?» – спросила фрау Рейнгольд.

«Пока нет», – засмеялся Браун.

Однако Рейнгольд, как профессиональный разведчик, сразу оценил возможности, скрытые в этом кольце – за фотографией мог скрываться шифр. Он встал и попросил позволения отлучиться, чтобы позвонить по телефону, а через некоторое время к их столику подсел старый друг Рейнгольда. Он приказал официанту принести выпивку. Браун выбрал виски – и вскоре начал зевать и в конце концов задремал прямо за столом. Незнакомец быстро снял кольцо с пальца Брауна и исчез. Через два часа он вновь появился за столиком Рейнгольда, и кольцо снова заняло свое место на пальце Брауна. Вскоре Браун проснулся и стал оправдываться за свою неожиданную сонливость, однако Рейнгольд свел дело к шутке, заметив, что шотландское виски в Германии куда крепче, чем у него на родине.

На следующее утро Рейнгольд обнаружил на своем столе увеличенную фотографию оборотной стороны фото, находившегося в кольце Брауна. Она была покрыта бессмысленным набором букв и цифр, похожих на шифр. Через несколько недель криптографам абвера в Берлине удалось прочитать адрес в одной из столиц нейтральных стран, который уже был известен абверу как «почтовый ящик» британских секретных организаций.

Рейнгольда вызвали в Берлин, иКанарисискренне согласился.

Курьер абвера сопровождал Брауна до Мадрида, и во время пересадки на одном из аэродромов Браун исчез, и больше никто и никогда его не видел. Когда весть об этом достигла Оуэнса в Лиссабоне, он был страшно расстроен и умолял абверовского курьера взять его с собой в Германию. Однако строгие приказы, данные Рейнгольдом, гласили, что Оуэнсу ни при каких обстоятельствах не будет позволено отправиться в Третий рейх. И потому через несколько недель Оуэнс вновь передавал по радио сообщения в штаб-квартиру абвера в Гамбурге, в которых, однако, не содержалось ни грамма сколько-нибудь ценной информации. Незадолго до Рождества 1940 года Оуэнс обратился к Рейнгольду с просьбой о деньгах. Проконсультировавшись со штаб-квартирой абвера в Берлине, Рейнгольд отправил Оуэнсу 500 фунтов стерлингов через японское посольство в Лондоне.

Оуэнс продолжал поддерживать связь с Гамбургом, пока весной 1941 года Рейнгольд не получил сообщение, гласившее:

«Помогите, я в опасности».

Абвер не ответил.

Спустя несколько лет одному из бывших старших офицеров абвера, переживших войну, вернувшийся из-за границы агент абвера рассказывал, что в конце войны он встретил в Дартмуре человека, в котором узнал Оуэнса. В послевоенные годы бывшие сотрудники абвера получили по «буш-телеграфу», который по-прежнему связывает их с безумным крылом ИРА в Дублине, сообщение, в котором можно было прочитать:

«Джонни сейчас живет в Ирландии. Он сменил имя».

ГЛАВА 7

«РОБИН» – ШПИОН-ЛЮБИТЕЛЬ

Все секретные службы в мире избегают публичности, и должно случиться из ряда вон выходящее событие, чтобы заставить, например, британскую разведывательную службу хоть что-то сообщить о деятельности кого-нибудь из своих тайных агентов. Историю «Робина», щвейцарского еврея и крупного бизнесмена, которую мы здесь изложим, именно к таковым редким случаям и можно отнести. На территории оккупированной немцами Франции он действовал и как агент британской разведслужбы, и как офицер движения Сопротивления, которым руководил британский Отдел особых операций. А иногда был и тем, и другим одновременно, несмотря на категорический запрет Лондона.

Этому выдающемуся агенту британской разведки удалось внести огромный вклад в дело победы союзников. И тем не менее, даже когда ему уже было далеко за шестьдесят, «Робин» по-прежнему настаивал на анонимности и, пожалуй, возразил бы против использования определения «великий шпион» по отношению к собственной персоне. По его мнению, это можно было бы расценивать, как занятие шпионажем и диверсиями из корыстных побуждений, а «Робин», в конце концов, был прежде всего «великим любителем». Он не только работал бесплатно, но, служа интересам Британии и ее союзников, потратил огромную часть своего далеко не маленького состояния, не делая при этом попыток получить компенсацию. Для «Робина» это не имело никакого значения. Он выполнял свой долг, как он его понимал, и как демократ, и как еврей.

Этот великий джентльмен родился в Берне и был сыном отца-швейцарца и матери-эльзаски. Он получил образование в Монтре, и, будучи подростком, переехал с родителями в Париж, ставший для него вторым домом на протяжении большей части его жизни. В 1940 году, в возрасте сорока семи лет, он по-прежнему оставался холостяком и, что больше всего ненавидел Адольф Гитлер, международным еврейским бизнесменом.

«Робин» находился во Франции, когда в июне 1940 года ее правительство капитулировало перед Германией. Эта катастрофа угрожала личной безопасности всех евреев Франции, о чем «Робин» был прекрасно осведомлен. Более того, создавшееся положение поставило перед ним несколько животрепещущих проблем, как личных, так и семейных. Перед ним были открыты три возможности:

1. Он мог отправиться на родину в Швейцарию и с его связями, простиравшимися от Москвы и Берлина до Нью-Йорка, мог заново сделать себе состояние.

2. Он мог отправиться в Англию – в Лондоне у него было много друзей по бизнесу.

3. Он мог остаться в Париже – и сражаться.

Он выбрал последнее – и уже через день или два, при содействии своего старого знакомого, полковника из французского Второго бюро, вышел на людей из британской разведывательной службы. Его связником оказался пожилой человек – по виду французский торговец бакалеей из северо-западного пригорода Парижа, который был оставлен с радиопередатчиком во французской столице, когда две недели назад британская армия эвакуировалась из Франции. «Робин» сказал ему: «Я буду работать с вами, а не НА вас».

После многих приключений, включая и совещание с офицерами британской разведки на Нормандских островах, «Робин» к середине 1942 года стал одним из основных агентов англичан в оккупированной Франции. Высокий и элегантный, он выдавал себя за эльзасца, демонстрирующего свои явные пронацистские симпатии и имеющего доступ в высшие слои германского общества. Один германский офицер, восхищенный его белокурыми волосами и пронзительными голубыми глазами, заверил «Робина», что он представляет из себя идеал столь любимого фюрером «настоящего арийца».

Так случилось, что в начале лета 1942 года он уже тесно сотрудничал с неким капитаном Даннекером, о котором лишь немногие знали как о представителе оберштурмбанфюрера Адольфа Эйхмана в Арвидм Жака Вальтера из Страсбурга начал переговоры о цене за спасение общины евреев-сефардов, живущих во Франции.