Не выходите замуж на спор - Лисина Александра - Страница 7

В результате все пятеро одинаково не выспались и на занятия по ядоварению потащились только потому, что на «ядах» всегда можно было и поесть, и выпить, и даже иногда подремать, если не было лабораторки. Впрочем, сегодня мы пришли не за этим.

— Простите, вам что от меня нужно, молодые люди? — удивленно округлила глаза сухонькая благообразная старушка, к которой мы явились на поклон. Чистокровная человечка. Приветливая. Милая. Ей бы платочек сверху, сарафанчик беленький — и хоть сейчас в деревню, пирожки печь. Может, правда, пирожками она и так иногда балуется, но я, например, поостереглась бы их пробовать: такого непревзойденного специалиста по ядам УННУН не видел уже давно. — Я преподаю ядоварение, а не целительство! Вы обратились не на ту кафедру!

— Но мадам Травиль! — взмолилась Улька, делая большие-пребольшие и очень трагические глаза, которые мгновенно наполнились слезами. — У нас первый урок именно у вас, а Василек сегодня ночью первый раз обернулся, и теперь ему очень плохо!

Старушка скептически оглядела нашу излучающую вселенскую скорбь и мировое уныние компанию.

— Милая, если ядовары начнут лечить, тогда весь мир погрузится в траур.

В ответ наша непризнанная актриса заломила руки и взвыла так, как только она одна умеет:

— Но вы ведь наверняка знаете какое-нибудь средство-о-о! Прошу вас, помоги-и-ите! Он же погибнет, а я не хочу его оплакива-а-ать!..

Васька, демонстративно повиснув на плече Зыряна, угасающим голосом прошептал:

— Спасибо, Уль, я знал, что ты не бросишь в беде…

Его бледно-зеленая физиономия, которую мы с утра старательно натирали белилами и одновременно травяным настоем от прыщей, изобразила улыбку умирающего — печальную и всепрощающую. После чего оборотень закатил глаза и начал медленно сползать на пол.

— Только не на моем уроке! — всплеснула руками преподавательница. — У меня и так самый высокий травматизм на занятиях, а если студенты начнут умирать не только потому, что, вопреки предупреждениям, упорно пытаются пробовать свои зелья на вкус, я тогда вообще не буду знать, как жить! Марш отсюда! К целителям давайте! Живо!

Она замахала руками, и мы, сохраняя скорбные выражения на лицах, послушно направились к выходу. При этом Зырян тащил, подхватив под мышки, тяжело дышащего оборотня, идущий впереди Марти нес его обутые в грязные сапоги ноги, Улька, как самая маленькая и слабая, схватилась за безжизненную руку, а я с мрачным видом придерживала безжизненно болтающуюся Васькину голову.

Торжественный вынос тела состоялся в гробовом молчании, потому что из однокурсников, которых на «ядах» всегда собиралось немало, нас никто не окликнул. А если и прошуршали где-то под потолком Шмулькины крылья, на это внимания никто не обратил.

— Ну! Достал? — громогласным шепотом спросил Зырян, когда мы вышли в коридор и завернули за угол, где нас уже поджидал запыхавшийся фей.

Шмуль, подлетев, молча протянул мне небольшую мензурку с темно-вишневой жидкостью, смутно похожей на кровь, и тут же отвел глаза. Насчет вчерашнего мы так и не поговорили, но, надо отдать должное, узнав поутру о Ваське, он всполошился больше всех. Видимо, расстроился, что продрых самое интересное. А едва выяснив, в чем дело, тут же развил бурную деятельность и, разработав подробный план действий, вызвался осуществить самую опасную его часть.

— Бери! «Кровь рубина». Ничего лучше у нее в тайнике не было.

— Спасибо, — спокойно кивнула я, и он поспешил отлететь в сторону. — Вась, восстань и пей. Это самое подходящее для тебя зелье.

Издыхающий оборотень тут же поднял голову, с подозрением огляделся, но убедился, что коридор действительно пуст, и проворно вскочил на ноги.

— А что оно делает?

— Избавляет живых от любых негативных последствий магии: проклятий, благословений, воздействия других зелий, включая смертельные яды…

— Универсальный антидот, — ввернула умное словечко Улька и гордо вытерла рукавом ненастоящие слезы, опять размазав тушь по лицу.

— Да, — согласилась я с жутковато разукрашенной баньши. — Уля дело говорит. Если тебе что поможет, так это он.

Василек просиял и, выхватив драгоценную мензурку, залпом ее осушил. После чего прислушался к себе, заметно повеселел и, чмокнув от избытка чувств грязную Улькину щеку, громким шепотом воскликнул:

— Ура! Я снова живой!

Спустя полчаса мы, запершись в комнате Васьки и Зыряна, жадно поглощали утащенный из столовой завтрак. Мартин, поклевав каких-то зернышек, отвалился первым и, успев занять верхнюю кровать, блаженно прикорнул. Я на этот раз уселась на подоконник, чтобы видеть, кто входит и выходит из общаги. Разомлевшая Улька приютилась на стуле, вяло потягивая морковный сок. А заметно посвежевший оборотень, бурно жестикулируя, в лицах описывал свои ночные приключения. В первую очередь фею, который почему-то забился в дальний угол на нижней койке, откуда его почти не было видно. Ну и Зыряну заодно, который только сейчас смущенно признался, что после моего ухода успел заснуть и, оказывается, видел сон, где я с распущенными волосами и безумным лицом катаюсь на большом буром медведе, а тот подпрыгивает, как необъезженный жеребец, и светится изнутри, будто магический фонарь.

Проследив за тем, как в общагу возвращаются с ночной практики усталые мертвологи, я не стала комментировать неудачу оракула. Мы уже давно знали, что его видения чаще всего показывают не грядущие события, а то, что происходит в данный момент. Правда, происходить это могло где угодно, хоть в другом мире, но, увы, строгие временные рамки делали такие предсказания бесполезными. Так что я не удивилась, когда оракул в точности описал ночное происшествие и смущенно умолк, выразительно посматривая на последний бутерброд.

— А с другой стороны, это и неплохо, — спустя еще пару минут сказал он, опасно качнувшись на стареньком табурете и ткнув пальцем в замолкшего оборотня. — Ты получил наконец полноценную ипостась и больше не будешь изгоем. Хелька тоже осталась в выигрыше, потому что смогла на тебя воздействовать на расстоянии и, вполне вероятно, перешла на новую ступень освоения Света. Если мне не изменяет память, раньше ты могла давать благословения только первого уровня?

— Вообще-то второго, — рассеянно отозвалась я, жестом показывая, что планов на бутерброд не имею. — Но очень редко. Это требует много сил.

— Вот! — Зыряныч, жадно впившись зубами в еду, невнятно замычал. — А вождейштвие на рашштоянии ожначает увовень не ниже тфетьево! Внафит, ты шмогла увевичить швои вожможношти, а это отшень хорошо.

— Конечно, хорошо, — поморщился Васька. — Особенно за мой счет!

— Не ной, — фыркнула я. — Я тебя от блох избавила, нелюдь. И вообще, мог бы спасибо сказать, что тебе помогли стать нормальным. А то сколько бы ты еще бегал полузверем?

Мартин, свесив одну руку через ограждение кровати, сонно пробормотал:

— Года три бы еще точно промучился.

— Тебе-то откуда знать? — недовольно насупился Вася, задирая голову.

— А я лекции по оборотничеству не пропускал, в отличие от некоторых.

— Да чего я про себя там не слышал?

Ангел молча перевернулся на другой бок, потому что, как большинство пернатых, не любил спорить. А мы как-то сразу затихли. Бывало, проскакивало в нашем Мартине что-то такое… объединяющее. Хоть и бескрылый, он каким-то образом умел влиять на других. И когда чего-то очень сильно хотел, оно, как правило, сбывалось. Как, например, сейчас.

— Хель… — через минуту негромко спросила Ульяна. — Хеля, а что там хоть было-то… внизу?

Я зевнула и прислонилась головой к стеклу — спать хотелось неимоверно.

— Да ничего особенного, все как у нас. Стены, люстры, двери…

— А демоны?

— А что, демоны разве не люди? Подумаешь, рогатые мужики с хвостами.

— Ну а Князь? Он вообще какой?

Я машинально потерла саднящие, но уже переставшие болеть запястья — заживало на мне всегда быстро.

— Нормальный он… для Князя. Только властный очень. Я таких не люблю.