Личный лекарь Грозного. Прыжок в прошлое - Сапаров Александр Юрьевич - Страница 6

Когда я, провожая возок ненароком вышел за ворота, то стоявшие там, увидев меня, вновь попадали на колени. Не зная, как реагировать на такое, я быстро смылся к себе на подворье.

Да, уж вылечил я митрополита на свою голову. И до этого меня уже чуть не вся Москва знала, а теперь и подавно, хоть на улицу не выходи.

Дав распоряжение конюху приготовить для меня коня, я пошел собираться для поездки в Кремль. И все равно, когда я с охраной выехали на рысях из ворот, почти до самого Кремля нас сопровождал гул голосов.

Меня безошибочно узнавали, многие кричали:

— Благослови тебя Господь боярин.

В приказе я переоделся и прошел к царю.

Иоанн Васильевич, по-прежнему, как и три дня назад имел озабоченный вид.

Было видно, что вопросы о здоровье митрополита он задает без особого интереса. Волновало его, что-то другое.

Махнув рукой страже, чтобы все вышли, он посмотрел на меня и сказал:

— Весть сегодня мне гонец доставил, вот уж несколько дней, как Стефан Баторий погиб.

Я сделал слегка удивленное лицо:

— Великий государь, хоть и ужасное событие произошло, но для царства твоего одним врагом меньше стало. Можно ли мне полюбопытствовать, что же с королем польским и великим князем литовским приключилось.

— Как донесли мне, — начал государь, — пошел Баторий на Гданьск. Вот во время штурма крепости Вислоустье, ранен был король стрелой, травленой, и помер через сутки. Войска от Гданьска после его смерти в беспорядке отошли. И вроде бы великая замятня сейчас у ляхов. Начались споры, кто королем будет. А у литвинов сейчас вновь споры идут, не всем им Люблинская уния по нутру. Так, что жду я Сергий послов литовских со дня на день. Приказ посольский в этом деле много лет, все, что они скажут, я наперед знаю. А ты сейчас один, кого я могу спросить, зная, что нет у тебя предпочтения ни к кому. Как мне поступить?

— Великий государь. Я не очень хорошо знаю, что происходило в царстве твоем в прежние годы. Сам знаешь, где я был в это время. Но кажется мне, что литвинов мы сами к схизматикам толкнули. Может, надо было осторожней действовать, и уния была бы не с поляками, а с нами, а великим князем литовским мог Иоанн Иоаннович быть.

И сейчас легче бы со шведами все решалось.

Мы проговорили еще немного, и царь меня отпустил. Выглядел он устало, видимо со смертью Батория мог начаться переломный момент во всей затянувшейся Ливонской войне, и Иоанн Васильевич решал, что ему необходимо предпринять в данное время.

Меня он наверно выслушал в последнюю очередь, единственное, наверно, что он интересовался моим мнением, было то, что я, один из немногих, тех, кто абсолютно заинтересован в укреплении его власти.

Я ушел к себе, где меня среди прочих уже ожидал глава Пушечного приказа князь Семен Каркодинов. Пришлось, вновь отложить дела, и принять знатного гостя.

Вкус князя был известен, и вскоре подъячий наливал ему граненый стаканчик анисовой, я тоже взял стаканчик, но значительно меньше размером.

— Сергий Аникитович, что же ты мне ничего не говоришь? Оказывается, ты еще и руды успел найти медные! Помощь тебе приказано оказать. Сам то чего не подошел? Все же знакомство уже год водим.

— Семен Данилович. Прости Христа ради, видишь сам, совсем замотался. Хотел еще третьего дня зайти, сразу после разговора с государем. Так сам знаешь, что случилось.

Князь понятливо мотнул головой, перекрестился и осушил стаканчик.

— Дай бог здоровья митрополиту, чтобы возносил молитвы Господу за нас грешных.

И мы вновь дружно осенили себя крестным знамением.

— Так вот, Семен Данилович доподлинно знаю я рудные места в Кореле. Даже на карте начерчу, где ямы надо копать для проб. Слыхал я, что есть у тебя два немца, что кроме литейного дела еще и плавкой руды занимались. Надобно их будет к этому делу привлечь, пусть составляют список, всего, что нужно для начала работ. Ныне осень уже наступает. Так вот, надо, чтобы до зимы и льда все было отправлено водой в те места. Летом, где мы работников возьмем? А зимой в самый раз, местные карелы все равно в отхожий промысел какой ходят, так будут при заводе.

Когда я говорил эти слова, то вспоминал свое детство в прошлой жизни, когда, бродя с удочкой, по берегу Кончезера поднимал странно тяжелые необычные камни, обточенные прибоем, или вместе с друзьями пытался пролезть в полузаваленные шурфы, откуда, когда-то вывозились тонны медной руды, и лазил в развалинах Кончезерского медеплавильного завода.

Не знаю будет ли в этой истории Петр Первый, но меди из этих месторождений ему уже не видать.

— Так, что готовься князь, если дело пойдет летом следующего года на Пушечный двор первую медь из Корелы закупать.

Мы обговорили еще кое-какие подробности, и Каркодинов стал прощаться, намекнув, что неплохо начало этого дела отметить пирком на моей территории. Ну что же делать, все равно надо обзаводиться друзьями приятелями, не все же с одним Хворостининым общаться, тем более он не особо частый гость у меня.

Я надеялся, что этим визитом тяжелый, длинный день закончится, но ошибся. Ко мне на прием заявился Джером Горсей.

Сегодня при его появлении по комнате не распространился, как в прошлый раз запах немытого тела, смешанный с какими то благовониями. И вообще англичанин выглядел посвежевшим.

— Неужели в баню сходил? — подумал я.

И точно, после приветствия, когда мой гость уселся на стул, начались рассказы о банных ужасах.

Горсей, как наблюдательный и умный человек рассказывал о посещении бани с долей юмора. Сходил он в баню, к одному из работающих на компанию москвичей. Баня, конечно, топилась по-черному, и хотя ее тщательно вымыли после топки, все равно запах дыма оставался. Когда же хозяин предложил попарить гостя березовым веником, и для примера подкинул парку и прошелся по себе, то гость, бросившись на пол, ползком выбрался в предбанник.

— Хотя, знаете сэр, — заметил он с глубокомысленным видом. — Наверно что-то в этом есть. Дело в том, что после пребывания в бане мое самочувствие заметно улучшилось.

После этого небольшого рассказа, явно рассчитанного на меня, Горсей приступил к деловой части разговора:

— Сергий Аникитович, мы в компании обсудили нашу последнюю беседу с вами и вот я снова здесь, чтобы постараться обсудить наше взаимовыгодное сотрудничество.

Мы все остались при мнении, что вы получили образование в Европе, но умело скрываете это. Зачем вам это нужно мы может только догадываться.

В настоящее время нас больше интересуют вопросы торговли. В частности нас интересует ваш крустал. Такого стекла, пока никто не может предложить и какое-то время у вас практически не будет конкурентов, ну и у нашей компании, если вы сможете повлиять на Иоанна Васильевича, чтобы он дал право на монопольную скупку этого стекла из казны.

Потом, мы знаем, что вы в настоящее время озабочены открытием в Москве лекарской школы. Я теперь уже уверен, что вы опытный врач, знающий много, того, что пока неизвестно медицинской науке. Но даже вы в одиночку не сможете поднять такой замысел. Поэтому мы предлагаем вам, помощь в найме в Англии нескольких преподавателей для вашей школы, которые будут преподавать ученикам свои дисциплины, а вы в свою очередь поделитесь с ними своими знаниями и опытом. Хотя откуда он у вас взялся, извините, никак не пойму, — эти слова с досадой слетели с языка Герсея.

— Джером, — осторожно начал я. — Мне понятны все ваши сомнения. Что я хочу сказать. Да, я благородный человек по рождению и занимаю сейчас при дворе немалое место, но в тоже время я человек дела и поэтому я вам сразу скажу, я не буду уговаривать царя на монополию для вас на крустал. Уже решено, что он будет продаваться партиями на аукционах, на которые могут придти все иностранные купцы, имеющие разрешение на торговлю в Русском царстве, и тот, кто даст большую цену купит такую партию притом за серебро. Другое дело, что партии будут достаточно большие и не каждый купец, негоциант сможет осилить такую покупку. Что же касается вашего предложения по найму ваших преподавателей, то я обдумаю это предложение, возможно, что оно будет принято.