Как сделать Россию нормальной страной - Малый Матвей - Страница 48

Что мы можем сказать о настоящей жертвенности, например о человеке, который умер, спасая жизнь ребенка? Был ли это акт самопожертвования или самореализации? Мы говорили, что вертикальное развитие — это процесс, в котором духовная сторона жизни неизбежно становится важнее материальной. Если человек отождествляет себя с духовным миром, который он создает в себе и вокруг себя, то опасность, угрожающая ребенку, настолько разрушает его духовную гармонию, что он предпочитает рисковать своим физическим существованием для восстановления этой гармонии. Получается, что если человек жертвует собой, спасая жизнь ребенка, это как раз и означает, что он дошел до вершины процесса духовного роста, сделал завершающий шаг в эгоистическом, направленном на себя, процессе сотворения своей человеческой личности.

Итак, есть вещи, которые для человека важнее продолжения его физического существования. И пожертвовать собой в данной ситуации — это безусловно вертикальный, глубоко эгоистический поступок. Погибшие за нашу свободу солдаты не получили от нас ничего, и принято говорить, что мы перед ними в неоплатном долгу. На самом деле никакого «долга» нет, и нам не надо никого жалеть: те, кто погиб, спасая других, полностью состоялись как личности и стали примером для нас, и мы должны вспоминать о них, когда ленимся улучшать себя и достигать поставленной цели.

Для того чтобы сделать других счастливыми, человек сам должен быть счастлив. Счастье — это непротиворечивая радость, радость, в которой нет проигравших. Счастливый человек создает больше, чем ему надо, и отдает это окружающим. Чем это отличается от защиты близких, даже ценой своей жизни?

Теперь обратимся к горизонтальному октанту, чтобы увидеть некую симметрию, всегда существующую между ним и вертикальным октантом. Здесь жертвенность определяется как добровольное уменьшение собственных ресурсов, что является предательством по отношению к себе. Основным действием, которое мы наблюдаем в горизонтальном октанте, является отдача человеком собственной души, принесение ее в жертву. Причем человек, передавая свою душу служению идеологии, психологически и как существо, наделенное свободой, в этот момент становится неживым.

В горизонтальном обществе жертва является передачей отравленного дара. Передавая другому то, что ему самому необходимо, даритель делает себя несчастным, а тот, кто получил дар, вольно или невольно оказывается участником ограбления. И тот, кто пожертвовал, и тот, кто принял жертву, оказываются создателями и пленниками горизонтальных отношений.

В этой ситуации принявший жертву не может воспользоваться не только тем, что он получил в дар, но и тем, что было у него до получения этого дара. Например, когда бедняки делили имущество кулаков и середняков, они веселились. Но очень скоро выяснилось, что они стали беднее и менее свободны, чем до этого передела, не приобрели чужого, но утратили свое. И произошло это по объективным причинам, неизбежно вытекающим из самой сути перехода на горизонтальную ориентацию.

Человеку нужна еда, но умереть можно не только от голода, но и от обжорства. Точно также саморазвитие, как материальное, так и духовное, ни в коем случае не должно быть главной целью. Главной целью является отдача, жертвенность, созидание, но путь к ним лежит только через саморазвитие и ни в коем случае не через самоусечение, добровольный отказ от собственного роста и развития. Отдавать надо излишки, и тогда нет ни горечи ни зависти. Во время войны приходится жертвовать собой, но лучше бы чтобы не было пафоса: просто делать что-то нужное людям, делать очень хорошо, и продавать свой труд задорого.

Русские считают, что основой всего является «всеобщая гармония». Если человек испытывает наслаждение, то это вроде как концентрирует его на себе, разрывает его связь с другими, а значит и разрушает всеобщую гармонию. А значит, наслаждения надо избегать, все время пытаясь раствориться в обществе, ощущая себя лишь неразрывной его частью. Вот почему русские подсознательно боятся, что запад разложит их своим клубничным йогуртом, мечтая о возвращении аскетического кефира в пол-литровой бутылке с зеленой крышечкой. О каких западных ценностях может идти речь в стране, где чем хуже, тем лучше для души (а значит, Ленин и Сталин, а может быть даже и Гитлер, действительно являются святыми).

Принимать всерьез эту такое рассуждение о «всеобщей гармонии», на мой взгляд, невозможно: и оно может только приниматься на веру, быть основой некоего культа. Действительно, наслаждение концентрирует человека на себе, и этим разрушает «одинаковость общественного бесчуствия», принимаемую сторонниками этой идеи за «общественную гармонию». Ну ладно, предположим, что общественная гармония и является высшей ценностью. Но тогда зачем пытать-то, зачем милиционеры бьют людей, а собес издевается над пенсионерами? Ведь страдание тоже концентрирует человека на себе, а значит и разрушает «гармонию».

Бог создал человека по своему образу и подобию. Человека, а не общественную гармонию, колхоз, или единогласное голосование. И Бог дал человеку свободу, право выбора, органы чувств и личную судьбу. И он не сказал человеку ограничивать и умертвлять себя на радость завистникам и тем, кто не может испытывать счастья из-за камня на душе. Наоборот, Бог наказал человеку делать этот мир еще прекраснее, достигать счастья и внутреннего мира, и делиться этим душевным светом с другими.

Глава одиннадцатая. О равенстве

Все люди разные и изначально находятся в разных условиях, поэтому попытка поставить их в равные условия всегда несколько искусственна. Если один боксер слаб, а другой силен, при соблюдении правил их бой честным не будет: ведь слабый боксер лишен возможности огреть сильного палкой по голове, то есть лишен своего единственного реального шанса на победу.

Концепция равенства (очевидно горизонтальная), таким образом, противоречит концепции свободы («невмешательство в дела каждого, гарантированная защита одного от всех»). Равные начальные условия дают возможность определить «победителя». Но за пределами спорта слово “равенство” очень вредно: даже клише «равенство перед законом» следует заменить на «беспристрастный, строго объективный подход закона».

Итак, бегунов предлагается поставить на одну стартовую линию. Это позволяет объективно оценить их скорость (хотя, из-за горизонтальности концепции равенства, можно оценить скорость только этого старта — тут есть элемент остановки времени).

В равных стартовых условиях есть определенный смысл. Но мы сразу должны отметить опасность оценки людей по одной характеристике, в данном случае — по скорости бега. Это привело бы к замалчиванию и непониманию разносторонности и уникальности человека, к его «клишированию», к его одностороннему восприятию другими. А отсюда один шаг до «всех кулаков — под расстрел». Даже если человек «плох» с одной стороны, аксиома, которую мы выдвигаем, гласит, что его личность имеет множество других бесценных и уникальных аспектов (не обязательно известных нам, уже проявившихся или известных самому этому человеку).

Итак, условие стартовой линии позволяет выявить «победителя», того, кто прибежал первым. Ему и медаль. Но дело в том, что концепция равенства не останавливается на идее равного старта, а требует от нас очень легко объяснимого с горизонтальной точки зрения одновременного финиша.

Одновременный финиш, известный как «уравниловка», имеет разные формы, например, в 37-м в нашей стране совершенно разные люди пришли к финишу одновременно. В бизнесе нет ничего проще, чем установить уравниловку: надо просто собирать стопроцентный налог с прибыли. К счастью, против концепции уравниловки в России стеной встали молодые реформаторы, так что налог у нас где-то на уровне 80 %, а это уже бег, хоть и с двухпудовой гирей, прицепленной к ноге, и с живым слоненком в кармане.