Хозяин - Уайт Теренс Хэнбери - Страница 60

Кофе они пили в скудно обставленной комнатке мистера Фринтона. Люди честные и достойные тешатся порой теориями собственного изготовления относительно чая, кофе, а то и какао. В таких теориях больше содержится прямодушия, нежели в претенциозных выдумках иных, куда более многочисленных людей, толкующих о марках вин, о виноградниках и об урожаях такого-то года. Мистера Фринтона мало заботило, такое он пьет Шато или этакое, он был способен с легкой душой встряхнуть бутылку портвейна, даже не взглянув на осадок, но к приготовлению горячих напитков он относился со стародевичьим тщанием. Его теория касательно кофе состояла в том, что ни в коем случае нельзя допускать соприкосновения кофе с металлом.

Эта теория, если говорить со всей прямотой, как-то упускала из виду то обстоятельство, что мелет кофейные зерна машина, а результат помола продается в жестянках.

Мистер Фринтон разогрел кофеварку, деревянной ложечкой отмерил из пластмассовых банок кофе и сахар, залил кипятком и размешал.

Через восемьдесят расчисленных по часам секунд он процедил жидкость в чашки сквозь металлическое, — стараясь не думать об этом, — ситечко и, как бы там ни было, а кофе у него получился отменный.

К удивлению близнецов, он не выказал мистеру Бленкинсопу враждебности в связи с надувательством, учиненным последним в ангаре.

Мистер Бленкинсоп, явившийся к ним в вечернем халате, принес с собой, чтобы порадовать общество, четыре лучших своих чашечки из суцумского фарфора и теперь прихлебывал из одной такой чашечки кофе, улыбаясь и вообще походя то ли на Будду в монастыре, то ли на кота, слопавшего золотую рыбку. Он даже поддразнивал мистера Фринтона, и мистер Фринтон отвечал ему тем же. Оба они многому научились от Хозяина, — куда большему, нежели Никки, — и оба давно уже свыклись со смертельно опасной дипломатией Роколла.

Пережитый кризис словно бы подстегивал обоих.

Наконец они покончили с подковырками и перешли к делу.

— Зачем вы рассказали ему про Пинки?

Мистер Бленкинсоп простер протестующую, вновь украшенную длинными ногтями длань.

— Что-то же нужно было ему рассказать.

— И что вы еще рассказали?

— Уверяю вас, ничего, способного нам повредить. Мне казалось разумным предоставить ему сколь возможно обширные сведения, — и вы, дорогой мой друг, первым согласитесь в этом со мной. Как это у вас говорится? Дабы придать больше правдоподобия неубедительному рассказу.

— Но что именно?

— Естественно, среди прочего я упомянул и о том, что вы пытались уговорить Пинки покончить с ним.

— Вам не кажется, что это не совсем честно?

— Ничуть не кажется. Ценность для нас представляет мастер Николас, не Пинки, а так опасность никому, кроме негра, не угрожает.

— Оставляя в стороне риск, которому вы подвергли Пинки, — сказал мистер Фринтон, в облике которого проступило нечто свирепое, — как насчет меня?

— Вам решительно ничего не грозит. Хозяин не в состоянии управлять вертолетом.

— Понятно.

— Мистер Фринтон так вспыльчив! — произнес Китаец, поворачиваясь к близнецам. — Такое горячее сердце! Щедрость его натуры побуждает его к таким порывам, что он как бы — э-э-э — «тщится вскочить в седло, но пролетает мимо».

— Не вижу, — сказал Никки, — чему он может особенно радоваться, если вы рассказали Хозяину, что он хочет его убить.

— Но ведь он же и вправду хочет.

— Раз вы предупредили его…

— Мистер Бленкинсоп подразумевает, что Хозяин, скорее всего, уже знает об этом, — сказал майор авиации, и на лице его вновь возникло измученное выражение. — Да так оно и есть.

— Плюс к этому, любой из обитателей острова пребывает в безопасности, пока он приносит пользу.

— Вы хотите сказать, что пока ему нужен вертолет, я останусь в живых.

— Именно так. И Пинки останется в живых, пока не доделает вибратор.

— Стало быть, риск, — продолжил свои объяснения мистер Бленкинсоп, — которому он подвергается вследствие моей откровенности едва ли больше того, который уже существует.

— Понятно.

Помолчав немного, мистер Фринтон спросил:

— А как насчет вашей собственной бесполезности?

— Что до меня, — ответил мистер Бленкинсоп, оставаясь верным принципу рациональной правдивости, — то я постараюсь успеть занять место Хозяина.

— То есть в конечном итоге мы вам нужны для того, чтобы вы могли заменить собой Хозяина?

— Коротко говоря, так.

— В таком случае, — сказал, окончательно свирепея, майор авиации, — предупреждаю вас, что я приложу все силы, чтобы заменить собой вас.

— Милости просим, попробуйте.

Мистер Фринтон проглотил комом вставшее в горле желание чем-нибудь треснуть Китайца.

— Вы что же, всерьез полагаете, что мы убьем одного человека, чтобы посадить себе на шею другого?

— Давайте все же начнем с главного, — резонно ответил мистер Бленкинсоп. — Всему свое время. После того, как мастер Николас покончит с Хозяином, вам останется лишь покончить со мной.

И он поставил кофейную чашку на стол, чтобы погладить ладошкой одной руки обтянутый тонкой кожей кулак другой.

Один из лучших способов обезоружить того, кто на тебя нападает, — это во всем с ним согласиться.

— Слушайте, — сказал мистер Фринтон, — раз и навсегда: мальчик в этом участвовать не будет.

— Вы не смогли привезти цианистый калий?

— Разумеется, я его не привез.

— Да, собственно, оно и не важно. Это вещество используется при нанесении платины на контакты вибраторов, которые делает Пинки. Так что яд у нас есть. Я вспомнил об этом уже после того, как вы улетели.

— А вы уверены, что и Хозяин об этом не вспомнил?

— Нисколько. Однако, — не рискнул, не жди наград.

Они смотрели на него, гадая, как можно сохранять подобное спокойствие, будучи таким негодяем.

— Во всяком случае, мальчика я вам использовать не позволю.

— Мистер Фринтон, не сделаете ли вы мне личное одолжение, — приняв во внимание наше с вами давнее знакомство, — и не рассмотрите ли несколько фактов без какого-либо предубеждения?

— Нет, не рассмотрю.

— Дети, — терпеливо продолжал мистер Бленкинсоп, — уже говорили мне о своем неприятии вивисекции, основанном на соображениях морали. Но неужели вы всерьез верите, что страдания нескольких несчастных собак более весомы, чем открытие вакцины от бешенства? Вы помните, что сказал Наполеон, когда его обвинили в убийстве герцога Энгиенского? Вы действительно считаете, что судьба целой цивилизации имеет меньшее значение, чем душевное равновесие одногоединственного мальчишки?