Восстание - Вебер Дэвид Марк - Страница 12

Катер нырнул в широкий круг посадочной площадки. Ли Хан наблюдала за стремительно приближавшейся землей, но мысленно она уже стояла перед адмиралом порта. Она набрала полную грудь воздуха, постаралась взять себя в руки, успокоилась и взглянула на часы. Минута в минуту! Вот и отлично!

– Добрый день, капитан Ли! – Адъютант в адмиральской приемной вежливо улыбнулся миниатюрной женщине в капитанском мундире. – Прошу вас, присядьте! Адмирал Ратгерс пока занят.

Ли Хан уселась в удобное кресло и снова взглянула на часы, надеясь, что адмирал Ратгерс скоро освободится. Через два часа ей предстояло вылететь на Кристофон, а перед отлетом на борту всегда море дел. Она знала, что капризы адмирала порта следовало уважать, как божью волю, но не была уверена в том, что другой адмирал, ожидавший ее прибытия на Кристофон, придерживается такого же мнения и сочтет непунктуальность Ратгерса уважительной причиной опоздания «Черной Стрелы».

Дверь открылась, Ли Хан подняла глаза и тут же вскочила на ноги, увидев нашивки вице-адмирала. Щеголявший ими высокий смуглый мужчина с аккуратной бородкой приветливо кивнул ей.

– Здравствуйте, капитан Ли.

– Здравствуйте, адмирал Тревейн.

– За что это вас вызвал на ковер адмирал Ратгерс?

– Да ни за что, – сдержав улыбку, ответила Ли Хан. – Я прибыла с визитом вежливости.

– Вот как? – Тревейн кивнул и отвернулся.

Ли Хан стала задумчиво рассматривать его широкую спину. Что означает это «вот как»? За этим восклицанием явно что-то скрывается. Ли Хан в этом не сомневалась. Может, он знает что-то важное? Возможно! Весьма возможно! Тревейн выделялся среди своих сослуживцев. Он был самым молодым офицером, когда-либо командовавшим ударной группой космических мониторов. Вне всякого сомнения, вершиной его карьеры должен был стать пост начальника Штаба ВКФ или даже командующего Военно-космическим флотом. От него не могла ускользнуть никакая витавшая в воздухе информация. Поговаривали, что он обладает удивительным даром предвидения. Может, он и сейчас умудрился заглянуть в будущее?

Ли Хан не очень хорошо знала адмирала Тревейна и не могла с уверенностью судить о нем самом, но неплохо знала его сына. Младше отца по званию, капитан-лейтенант Колин Трейвен тем не менее уже командовал космическим крейсером-разведчиком «Ашанти» и был в Военно-космическом флоте весьма заметной личностью. По многовековой традиции военные всех родов войск Федерации не имели права обнаруживать политических пристрастий. В известном смысле офицерский чин в Военно-космическом флоте Земной Федерации был подобен обету политического безбрачия… По крайней мере до недавних пор это было так, и адмирал Иан Тревейн свято чтил этот неписаный закон. Однако Колин был столь же пылким, сколь его отец – хладнокровным и сдержанным. Его нескрываемая симпатия к Дальним Мирам создала ему прочную репутацию «возмутителя спокойствия». Ли Хан даже подумывала о том, не преувеличивают ли разногласий между отцом и сыном.

С пульта адъютанта адмирала порта прозвучал негромкий сигнал, он что-то сказал в микрофон внутренней связи и выслушал краткий ответ.

– Адмирал Тревейн, капитан Ли! Адмирал Ратгерс приглашает вас обоих, – сказал адъютант. Ли Хан не сумела скрыть удивление. Тут что-то явно было не так! Она учтиво пропустила Тревейна вперед в святая святых, адмиральскую каюту, и, внутренне сгруппировавшись, последовала за ним.

Адмирал флота Уильям Ратгерс был грузным мужчиной. О его происхождении никто ничего толком не знал. Ли Хан улыбнулась, когда он сжал ее миниатюрную ручку в своей ручище размером с лапу медведя, жившего некогда на прародине-Земле. В свое время Ратгерс был начальником штаба у отца Ли Хан и почти пятнадцать лет назад преподавал ей тактику на пятом курсе Академии.

– Благодарю вас обоих за то, что вы терпеливо ждали, пока я освобожусь, – сказал Ратгерс, усаживаясь в кресло и указывая им жестом на стулья. Ли Хан дождалась, когда Тревейн усядется, и лишь потом последовала его примеру. Она чувствовала себя немного неловко в присутствии двух столь высокопоставленных офицеров, особенно только что прибыв с собственного корабля, на борту которого старше ее по званию был лишь Господь Бог, да и то не всегда.

– Не стоит благодарить нас за то, что мы терпеливо ждали, пока ты освободишься, Билл, – усмехнулся Тревейн. – Младшим по званию не занимать терпения, а когда им его не хватает, лучше этого не показывать!

– Ты этому так и не научился, Иан! – с притворно удрученным видом покачал головой Ратгерс.

Тревейн звонко рассмеялся. Этот щеголеватый адмирал, на котором – в отличие от Ли Хан – мундир сидел как влитой, устроился в непринужденной, почти небрежной, позе, положив левую лодыжку на правое колено. Так развалиться в присутствии адмирала мог только равный по званию. Однако, помимо того что он принадлежал к одной из старейших династий в Военно-космическом флоте Федерации, в Тревейне было еще что-то неуловимо отличавшее его от остальных. Своей стремительной карьерой он был обязан не только происхождению и блестящим способностям. Отец Ли Хан, прежде чем выйти в отставку, тоже дослужился до адмиральского чина, адмиралом был и ее дед, но ей самой не хватало этой особенной самонадеянности. Может быть, она не была избранной?

Откуда же взялась харизма у Тревейна? Он был человеком, которому нельзя было отказать в чувстве стиля и вкуса, но лишь этим не объяснить его своеобразия. Ли Хан внезапно поняла, что, как и она сама, Тревейн был рожден командиром, но воспитывался в таком обществе, где повиновение себе считалось чем-то само собой разумеющимся. Тревейн не испытывал ни малейшего сомнения в том, что ему должны подчиняться, и поэтому все без колебаний выполняли его приказы, а сам он считал свои выдающиеся способности лишь подтверждением того, что такой порядок вещей незыблем.

– Сегодня у меня есть веские основания проявлять нетерпение, – сказал Тревейн. – Завтра день рождения Кертни, а я еще не выбрал ей подарок. Кроме того, завтра вылетает «Ашанти», которым командует твой крестник… – На мгновение Тревейн стиснул зубы и замолк, словно вспомнив какую-то давнюю обиду. – Я обещал с ним пообедать… И вообще, – добавил он, глядя Ратгерсу прямо в глаза, – мне давно надо с ним поговорить.

Ли Хан старалась не смотреть на погрустневшее смуглое лицо вице-адмирала.

– Мне очень жаль, Иан, – сказал внезапно посерьезневший Ратгерс, – но тебе лучше отправить за подарком Наталью. А что касается Колина… Я знаю, что у вас с ним непростые отношения, и постараюсь отпустить тебя с ним пообедать, но не обещаю. Твое увольнение на планету отменено.

Ли Хан напряглась и почувствовала, что ее лицо превратилось в застывшую маску. Где это видано, чтобы вице-адмиралов не отпускали на планету?

– Вот как? – Тревейн с невозмутимым видом изучал адмирала порта.

Ли Хан поняла, что спокойствие Тревейна тоже маска, и с горечью подумала, что теперь без масок не прожить даже в Военно-космическом флоте.

– А нельзя ли осведомиться почему, адмирал?

– Можно, – мрачно ответил Ратгерс, скользнув при этом взглядом по Ли Хан. – Я пригласил вас вместе, чтобы не терять даром времени, потому что мне предстоит сообщить нечто касающееся вас обоих. Надеюсь, вы понимаете, что услышанное здесь должно остаться между нами. Понятно?

Оба младших по званию офицера дружно кивнули адмиралу флота.

– Ну вот и прекрасно… Как вы знаете, с момента убийства Фионы Мак-Таггарт в Палате Миров бушует буря. А убийство Шорнингом Фуше только подлило масла в огонь! Я… – Он внезапно замолчал и взглянул на Ли Хан, потом невольно улыбнулся и покачал головой:

– Капитан, я почему-то припоминаю выражение лица одного юного мичмана в те моменты, когда он был со мной не согласен… Отчего это у вас на лице сейчас именно такое выражение?

– Я не выражаю несогласия с вами, адмирал! – покачала головой Ли Хан. – Но мне очень трудно считать депутата Шорнинга убийцей.

– А кто сказал, что я считаю его убийцей? Я просто сказал, что его поступок подлил масла в огонь, как оно, собственно, и было. Причем обратите внимание! Я не говорю, что в Палате не поднялся бы такой же хай, если бы Шорнинг и пальцем Фуше не тронул. На самом деле я думаю, что от поступка Шорнинга ничего не зависело. Впрочем, сейчас поздно рассуждать о том, что могло бы быть. Случилось то, что случилось, и нам теперь это разгребать.