Звездный врач - Уайт Джеймс - Страница 17

Если бы не грохот и дым, зрелище было бы просто очаровательным и отдавало бы средневековьем.

– Это городской промышленный и пищевой центр, – объяснил лейтенант. – Я его несколько раз с флайера видел. Тут от запаха рыбы сразу одуреть можно.

– Уже дурею, – кивнул Конвей и подумал о том, что если это – индустриальный район, то, следовательно, Коун – кто-то вроде заводского врача. Ему не терпелось вновь поговорить с ней, а быть может – и увидеть её за работой.

Им с Вейнрайтом указали дорогу, и они проехали мимо большого здания, камни и бревна которого покрывала копоть – тут явно недавно был пожар, а затем спустились к берегу и увидели большой, наполовину затонувший корабль. Напротив него стояло приземистое строение, частично крытое, частично – нет, от которого вился дымок. Вездеход находился на такой высоте, что была видна хитрая система коридоров и крошечных комнатушек жилища Коун, примыкавшего, по всей вероятности, к больнице.

На приёме находился гоглесканский пациент, которому, как понял Конвей, производилась какая-то процедура в области дыхательных отверстий с помощью длинных деревянных зондов и расширителей.

Затем Коун ввела пациенту перорально лекарство, опять-таки с помощью инструмента с длинной рукояткой. Во время процедуры пациент находился в одной кабинке, а Коун – в другой. Прошло несколько минут, прежде чем Коун вышла к людям и поприветствовала их.

– Ощущается интерес, – сказал Конвей, когда они с Вейнрайтом вышли из машины и вместе с Коун встали по углам невидимого равнобедренного треугольника со сторонами примерно в три метра, – к теме целительства на Гоглеске. На основании полученных сведений можно было бы произвести сравнение с данными о лечении болезней, травм и инфекций на других планетах. Особенный интерес выражается в отношении хирургических операций и анатомических исследований.

Глядя в пространство между Вейнрайтом и Конвеем, Коун ответила:

– Лечебной хирургии на Гоглеске не существует. Анатомические исследования проводятся только на трупах, которые предварительно лишаются игл и остаточного яда. Личный физический контакт, исключая цели продолжения рода и заботы о младенцах, может быть опасен как для целителя, так и для пациента. Для выполнения работы целитель должен держаться хотя бы на минимальном расстоянии от пациента.

– Но почему? – нетерпеливо спросил Конвей и инстинктивно шагнул ближе к гоглесканке, но тут же заметил, что её шерсть встала торчком и иглы по всему телу зашевелились. Конвей обернулся к Вейнрайту и многозначительно проговорил:

– Имеется инструмент, который позволяет опытному целителю определять расположение и работу внутренних органов, костей и главных кровеносных сосудов. – С этими словами Конвей вынул из сумки сканер. Он медленно провел инструментом вдоль руки, поднял к голове, опустил к груди, потом к животу, одновременно самым безличным, лекторским тоном объясняя функции органов, рассказывая о строении костей и прилегающих к ним мышц, появлявшихся на дисплее сканера.

– Прибор выдаёт все эти сведения, – добавил Конвей, – без необходимости прикасаться им к телу пациента, если это нежелательно.

Коун решилась подойти немного поближе во время демонстрации работы сканера и развернулась к прибору так, чтобы лучше видеть тем глазом, который накрывала корректирующая линза. Конвей повернул сканер так, чтобы Коун смогла увидеть свои собственные внутренние органы, но чтобы при этом он их не видел. Однако он включил прибор на запись, дабы потом изучить полученные данные.

Конвей следил за гоглесканкой. Её иголки покачивались, разноцветная шерсть то вставала дыбом, то плотно прилегала к телу – по несколько раз за минуту. Некоторые шерстинки лежали под прямым углом к другим. Дыхательные отверстия целительницы издавали взволнованные свистящие звуки, но Коун не отходила от сканера и мало-помалу успокоилась.

– Достаточно, – произнесла она наконец и, как ни странно, пристально посмотрела на Конвея глазом, накрытым линзой. Последовала долгая пауза, в течение которой гоглесканка явно принимала некое решение.

– На этой планете, – изрекла она наконец, – искусство целительства является уникальным, и, наверное, оно таково и на других планетах. При лечении больного целитель может исследовать интимные участки организма и тонкие состояния разума, проникать в органы, касание которых для пациента неприятно и даже стыдно, и неизбежно такое обследование носит сугубо личный характер. Такое поведение опасно и в принципе запрещено, но позволяется целителю только потому, что он никогда никому не рассказывает о том, что узнал при обследовании, – разве что другому целителю, с которым консультируется в интересах больного…

«Гиппократ, – подумал Конвей, – не сказал бы лучше».

– …И возможно, – продолжала Коун, – также обсудить подобные вопросы с инопланетным целителем. Однако следует понять, что предмет беседы может быть предназначен только для ушей другого целителя.

– А поскольку я в медицине дилетант, – улыбнулся Вейнрайт, – мне следует удалиться. Я подожду в вездеходе.

Конвей опустился на одно колено, чтобы сравняться ростом с гоглесканкой. Он решил, что так будет легче разговаривать с ней на равных, чем если бы он смотрел на неё сверху вниз, а он заметил, что шерсть и иглы Коун снова пришли в волнение. Теперь их отделяли друг от друга метра два. Конвей решил взять инициативу на себя.

Ему следовало беседовать с Коун предельно осторожно, дабы не унизить её щедрым отчетом о достижениях медицинской супернауки, поэтому Конвей начал с рассказа о работе Главного Госпиталя Сектора. Рассказывать он старался как можно проще, но постоянно подчеркивал универсальность, многопрофильность деятельности этого учреждения, где лечились и рука об руку работали представители всевозможных видов. Конвей говорил о том, насколько важно профессиональное сотрудничество между коллегами-медиками. Затем он постепенно перешёл к теме сотрудничества в целом и его важности во всех областях, не только в медицине.

– Проведённые наблюдения наводят на мысль о том, – сказал Конвей, – что прогресс на этой планете затормозился, но причины этого, учитывая высокий уровень развития гоглесканцев как индивидуумов, неясны. Возможно ли получить объяснение?