Врач-убийца - Уайт Джеймс - Страница 32

– Еще одна глупая, полуорганическая машинка, – изрек больной, но Лиорена уже подхватил спасательный луч и увлек в безопасность, на сестринский пост.

Дежурный медбрат-худларианин пояснил:

– Больной не возражает против того, чтобы его визуально или тактильно обследовали, но при попытках вступить с ним в общение ведет себя совершенно асоциально. Скорее всего он хотел вас просто попугать.

– Если бы он действительно захотел причинить мне вред, – вздохнул Лиорен, вспоминая о просвистевшем у него над головой огромном органическом топоре, – от скафандра было бы мало толку.

– И от моей как бы непроницаемой худларианской кожи тоже, – согласился худларианин. – Доктор Селдаль принадлежит к существам на редкость хрупким, для которых трусость – это главное орудие самосохранения, но и он прохаживается по поводу бесполезности скафандров. Остальным немногочисленным посетителям предлагается решать этот вопрос самостоятельно.

Я заметил, – продолжал худларианин, – что больной более охотно разговаривает с теми, кто не облачен в защитный скафандр. Видимо, сам скафандр гроалтерриец считает неким механическим, лишенным разума существом. Правда, и с посетителями без скафандров больной не особо-то разговорчив и никогда не бывает вежлив.

Лиорен обдумал те несколько слов, которые гроалтерриец сказал ему после того, как чуть не напугал до смерти, и принялся разоблачаться.

– Я очень признателен вам за совет, мед-брат. Пожалуйста, помогите мне выбраться из этой штуковины, и я попытаюсь еще раз. И если у вас, медбрат, есть еще что-нибудь, что вы могли бы мне сообщить, то я также буду вам очень признателен за это.

ФРОБ подошел к Лиорену, его речевая мембрана завибрировала.

– Ты опять не узнаешь меня, Лиорен. Но я узнал тебя и благодарен тебе за те слова, которые ты сказал моей подруге-кельгианке, медсестре-практикантке Тарзедт, и до того, как мы у тебя побывали, и после того. Я очень удивлен, что Селдаль разрешил тебе прийти сюда, но если тебе еще что-то нужно, только попроси.

– Спасибо, – коротко отозвался Лиорен. Он думал о том, что поручение О'Мары, заключавшееся в наблюдении за поведением Селдаля, и тот неортодоксальный метод, который он, Лиорен, избрал для выполнения этого задания, имели непредсказуемые последствия. Лиорен и сам не мог понять почему, но он буквально обрастал друзьями.

Когда Лиорен снова приблизился к голове больного, при нем был только транслятор и дюзовое устройство, помогавшее передвигаться в условиях невесомости. Лиорен снова завис над одним из чудовищно огромных глаз и заговорил.

– Я не машина – ни в целом, ни частично, – сказал он. – И я вновь, со всем моим уважением, интересуюсь: могу ли я с вами поговорить?

Глаз снова медленно открылся, и это было похоже на то, как в замке поднимают опускную решетку, но на сей раз реакция последовала незамедлительно.

– Ни в твоем, ни в моем разуме нет сомнений относительно того, что ты обладаешь способностью говорить со мной. – Голос гроалтеррийца, казалось, аккомпанирует переводу и напоминает бой басового барабана. – Но если ты выстроил фразу беспечно, небрежно – как, собственно, все тут и разговаривают, если на самом деле ты хотел спросить, стану ли я слушать и отвечать, то вот в этом я сомневаюсь.

Одно из гигантских щупалец беспокойно зашевелилось, но тут же успокоилось.

– Твои очертания – нечто новое для меня, но скорее всего вопросы у тебя будут такие же, как у других, да и поведение тоже. Ты будешь задавать мне вопросы, ответы на которые уже получены во время предыдущих обследований. Даже малютка-резчик по имени Селдаль, который меня вечно клюет и наполняет мои раны странными химикатами, спрашивает, как я себя чувствую. Если уж он этого не знает, то кто знает? И все-все ведут себя со мной так, словно они – Родители, словно у них есть сила и власть, а я – крошечное дитя, нуждающееся в том, чтобы его нянчили. Все равно как если бы букашки притворялись, что они мудрее и больше моего Родителя, а уж это совсем нелепо.

Я стараюсь с тобой говорить об этом попроще, – продолжал БСЛУ, – потому что надеюсь, что, может быть, ты обладаешь властью, достаточной для того, чтобы положить конец этому дурацкому притворству, и мне дадут спокойно умереть. Убирайся, – закончил свою мысль гроалтерриец. – Немедленно.

Огромный глаз закрылся – словно бы для того, чтобы прогнать Лиорена с глаз долой и из сердца вон, однако Лиорен не пошевелился.

– Ваши пожелания в этой связи будут безотлагательно переданы тем сотрудникам, которые непосредственно заняты вашим лечением, потому что наш разговор записывается с целью последующего изучения, и...

Лиорен не договорил. Все щупальца колосса разом зашевелились. Сеть треснула сразу в нескольких местах. Но затем гигантский осьминог затих.

– Мои слова, – пробухал гроалтерриец, – выражают мои мысли, которые я передаю тебе, а раньше передавал тем, с кем я разговаривал. Без выраженного с моей стороны согласия эти мысли не могут быть переданы существам, которые здесь сейчас отсутствуют и разум которых скорее всего извратит значение моих слов. Если таковое происходит, я больше разговаривать не намерен. Уходи.

Но Лиорен и теперь не ушел. Он переключил свой транслятор на частоту сестринского поста и на этот раз заговорил так, как если бы снова стал хирургом-капитаном.

– Медбрат, – почти приказал Лиорен, – прошу вас, отключите записывающее устройство и сотрите всю запись со времени моего появления. Точно так же поступите с прежними разговорами доктора Селдаля с пациентом. Все, что вы лично прежде слышали от пациента, следует рассматривать как информацию секретного характера, не подлежащую распространению. С настоящего момента и до тех пор, пока пациент сам не даст разрешения, вы прекратите слушать любые разговоры, которые будут иметь место между пациентом и кем бы то ни было – как с помощью радиоустройств, так и с помощью собственных органических сенсоров. Понимаете ли вы данные вам инструкции, медбрат? Прошу вас, отвечайте.

– Понимаю, – горестно вздохнул худларианин. – Но поймет ли их Старший врач Селдаль?

– Старший врач все поймет, когда я расскажу ему о возмущении больного по поводу проведения без его разрешения записей разговоров с ним. А пока я беру на себя полную ответственность.

– Прерываю звуковой контакт, – сообщил медбрат.

Но прерван был только звуковой контакт. Лиорен понимал, что худдарианин будет продолжать смотреть и вести запись на клинических мониторах, а также следить за происходящим изо всех сил, чтобы в случае чего снова вытянуть Лиорена из беды. Тарланин вернул свое внимание к глазу больного, который вновь закрылся.

– Теперь мы можем разговаривать, – сообщил Лиорен, – притом, что наш разговор не будет подслушиваться и записываться, и я не повторю никому ничего из сказанного вами без вашего на то разрешения. Вы удовлетворены?

Гигантское тело пациента не шевелилось. Он молчал, и глаз его не открывался. Все это напомнило Лиорену его первый визит к бывшему диагносту Маннену. Он думал о том, что и здесь мониторы наверняка показывают, что больной недвижим, но в сознании. А может быть, существа, относившиеся к классификации БСЛУ, вообще не спали? Существовало же в Галактике несколько разумных видов, которые начали свою эволюцию в условиях жесточайшей борьбы за выживание – из-за повышенной опасности их сознание никогда не отключалось и все время было начеку. А может быть и так, что больной – представитель цивилизации, про которую говорили, что она в философском отношении самая развитая изо всех до сих пор обнаруженных, – дважды велев Лиорену уйти, теперь просто не замечал его присутствия, поскольку был слишком хорошо воспитан и не мог прибегнуть к физическим мерам воздействия?

В случае с Манненом тишина была нарушена из-за любопытства, проявленного больным...

– Вы сказали мне, – неторопливо и осторожно проговорил Лиорен, – что внимание медицинского персонала и задаваемые вам вопросы раздражают вас и что наши сотрудники представляются вам крошечными насекомыми, прыгающими вокруг великана, но при этом ведущими себя так, словно они либо начальники, либо родители. Но не приходило ли вам в голову, что, несмотря на свои малые размеры, они ощущают в отношении вас такую же заботу и точно так же хотят помочь вам, как если бы они и были вашими родителями? Аналогия с насекомыми противна как мне, так и другим, поскольку мы – не безмозглые букашки.