Врач-убийца - Уайт Джеймс - Страница 11

Ужасно огорченный случившимся, Лиорен упорно ломал голову над причиной такой реакции аборигенов. Она представлялась ему совершенно неразумной даже для совершенно нецивилизованных существ. А вдруг кромзагарцы, будучи тяжело больны и изранены во время недавней схватки, заползли в дом ради того, чтобы подарить друг дружке последнюю, предсмертную радость? Лиорен точно знал, что совокупляться кромзагарцы могли только по обоюдному согласию – уж слишком сложен был сам механизм соития, чтобы любой из партнеров мог совершить насилие над другим.

Не исключал Лиорен и такого варианта, что совокупление явилось итогом драки, что женщина, так сказать, досталась победителю. У подобного поведения имелась масса исторических прецедентов – правда, на счастье, не в тарланской истории. Однако этот вариант не подходил: в драке участвовали особи обоих полов.

Лиорен решил, что обязан подготовить подробный отчет о случившемся для специалистов-этнографов, которым когда-нибудь придется вынести свое заключение по кромзагарской проблеме, – если, конечно, хоть кто-то из местных жителей останется в живых к тому времени, когда планете будет предложено вступить в Федерацию.

Вдруг все четыре глаза Лиорена, один из которых следил за хлопочущим около кромзагарцев Драхт-Юром, перестали видеть. Комната погрузилась во мрак. Лиорен успел ощутить легкое раздражение и провалился в сон.

Драхт-Юр поместил Лиорена в изолятор на «Веспасиане» и настаивал, чтобы его руководитель пробыл там до полного заживления ран. Он не уставал напоминать Лиорену о том, что если до сих пор он, Драхт-Юр, ходил в подчиненных, то теперь он – врач, а Лиорен, соответственно, пациент, – причем напоминал назойливо и ворчливо, вполне в духе нидиан – косматых ехидных коротышек.

Однако Лиорен, невзирая на все увещевания Драхт-Юра о важности покоя и постельного режима, время от времени все же вел себя как начальник и распорядился-таки, чтобы рядом с его кроватью разместили коммуникационную систему.

Время плелось словно беременный струмлер вверх по склону горы, а медицинская ситуация на Кромзаге ухудшалась день ото дня. Смертность выросла до ста пятидесяти случаев в день, а «Тенельфи» все не прилетал. Лиорен послал короткое радиосообщение в Главный Госпиталь Сектора. Это сообщение было записано заранее и повторено несколько раз, дабы его легче было воспроизвести после долгого пути по космическим дебрям. Лиорен спрашивал, есть ли какие новости. Он не удивился, не получив ответа, – он понимал, что затраты энергии на долгий рассказ о новостях были бы колоссальны. Собственно, своим сообщением Лиорен только хотел напомнить, что медицинский и обслуживающий персонал на Кромзаге близок к отчаянию, что нарастает недовольство, что ситуация напоминает массовый психоз, – но ведь в госпитале об этом и так прекрасно знали. Пять дней спустя пришло сообщение, что «Тенельфи» отправился в путь и прибудет на Кромзаг через тридцать пять часов. Корабль вез лекарство – препарат, прошедший предварительное тестирование, однако не апробированный в отношении отдаленных побочных эффектов. Это лекарственное средство устраняло самые тяжелые симптомы чумы. Кроме того, в сообщении говорилось, что к крупной партии медикаментов приложена документация: подробное описание патофизиологического исследования и указания по применению. Новость очень обрадовала Лиорена, но он быстро обуздал свои эмоции и принялся строить планы, как побыстрее разослать лекарства по планете. Драхт-Юр несколько смягчил свои предписания – и позволил Лиорену переместиться из палаты в центр связи «Веспасиана», правда, наотрез запретил тарланину не только летать на не приспособленном к тарланской физиологии флайере, но и вообще спускаться на поверхность планеты. Однако всеобщая радость продлилась только до прибытия «Тенельфи».

Исследовательский корабль доставил огромную партию лекарств. Для лечения местной чумы требовалась всего лишь одна инъекция препарата, однако Лиорену предписывалось воздержаться от повсеместного лечения эпидемии до тех пор, пока не будет проведено дополнительное исследование в полевых условиях.

Судя по данным, приведенным Главным патофизиологом Торннастором, физиологические параметры после введения минимальных доз препарата были весьма благоприятны, однако существовала опасность серьезных побочных эффектов. Наблюдались отдельные случаи помрачения сознания. Правда, все эти эпизоды носили кратковременный характер и могли не иметь тяжелых последствий, но все же требовалось дальнейшее исследование. После однократной инъекции препарата наступало не слишком значительное, но непрерывное улучшение симптоматики и жизненных показателей. В последующие дни наблюдалась регенерация тканей и органов по всему телу. Будучи в сознании, больные просили и поглощали пищу в таких объемах, которые весьма и весьма превосходили размеры их желудка и мало соответствовали плачевному общему состоянию. Отмечалось неуклонное нарастание массы тела.

Подобным же образом реагировали на лечение и дети. У них также чередовались периоды потери сознания с полубессознательным состоянием, вот только дети требовали питания в еще больших объемах. Ежедневные измерения доказывали, что кромзагарские дети быстро растут и набирают вес.

Был сделан вывод о том, что, вероятно, на фоне улучшения общего состояния у детей, чей рост претерпел задержку из-за чумы, происходило возвращение к норме, и они набирали вес и рост, соответствующий возрасту. Что касается периодов потери сознания, то их сочли необходимыми для компенсаторного отдыха столь бурно регенерирующего организма и не представляющими особого клинического значения. Препарат давали в очень малой дозировке, однако минимальное увеличение этой дозировки сразу вызвало резкое нарастание вышеописанных эффектов у одного из больных. Невзирая на великолепную физиологическую эффективность лечения, эпизоды потери сознания все же вызывали определенную тревогу, и высказывалось опасение о возможности поражения мозговых структур в будущем.

Торннастор просил прощения, что посылает препарат, апробированный не до конца. Он оправдывался тем, что гипопространственные сигналы, получаемые от Лиорена, заставили всех поторопиться. С тем, чтобы выиграть время, препарат отправили поскорее и окончательную апробацию рекомендовали провести прямо на месте. Торннастор же, в свою очередь, намеревался продолжить апробацию нового лекарства в стенах госпиталя.

– Мне предписано апробировать препарат на группе, насчитывающей не более пятидесяти кромзагарцев, – пояснил Лиорен после того, как пересказал инструкции Торннастора младшему медицинскому персоналу. – В группу рекомендовано включить больных самого разного возраста, с разной степенью заболевания и вводить препарат с небольшими различиями в дозировке. Особенное внимание нам советуют уделять умственному состоянию больных, пребывающих в полубессознательном состоянии. Мы должны надеяться, что по возвращении домой и помещении в привычную среду их сознание придет в норму. Период первоначальной апробации займет десять дней, после чего...

– За десять дней мы потеряем четверть оставшегося населения, – не выдержал Драхт-Юр, голос которого даже через транслятор звучал сердитым хрипловатым лаем. – И так уже в живых осталось две трети по сравнению с тем, что было, когда «Тенельфи» разыскал эту проклятую Круттом планетку. Они тут дохнут, как... как...

– Вы угадали мою мысль. – Лиорен не стал выговаривать Драхт-Юру за дурные манеры, но для себя решил, что надо будет уточнить, кто такой Крутта. – Однако не из-за нашего единомыслия я намерен нарушить предписания Торннастора. И, прошу заметить, это мое решение. Безусловно, я готов выслушать ваши профессиональные советы и прислушаться к ним, если они окажутся ценными, однако и руководство, и ответственность за все последствия я беру на себя, и только на себя. Вот такой у меня план.

Никому даже в голову не пришло критиковать план Лиорена – настолько тщательно он все продумал, не пренебрегая никакими мелочами, и вот что удивительно: подчиненные давали Лиорену советы, однако эти советы носили личный, а не профессиональный характер.