Скорая помощь - Уайт Джеймс - Страница 36

Сразу же по возвращении в Главный Госпиталь Сектора и сам «Ргабвар», и все земляне на его борту были подвергнуты строжайшему карантину. В помещении в госпиталь им было отказано. Для Конвея, который не побывал в прямом контакте ни с офицерами с «Тенельфи», ни с заболевшей командой «Ргабвара», карантин был, можно сказать, двойным – в том смысле, что он был вынужден обитать внутри капсулы, имеющей форму фигуры человека и заполненной воздухом, не содержащим вирусов, то есть внутри своего скафандра. Кроме того, его в срочном порядке поместили в отдельную каюту с изолированной системой жизнеобеспечения, не зависящей от инфицированной системы «Ргабвара».

Лечение обоих экипажей особых сложностей не представляло. Конвею помогали Приликла и Нэйдрад, и люди быстро шли на поправку. Цинрусскийцу и кельгианке земные вирусы были не страшны, и они очень радовались этому медицинскому факту. С размещением пациентов также никаких проблем не возникло: офицеров с «Тенельфи» устроили на медицинской палубе, а члены команды корабля-неотложки заняли собственные каюты. Но бывало время (и частенько оно продолжалось часа двадцать три подряд), когда на «Ргабваре» становилось тесновато.

Вот в чем была подлинная проблема: в то время как никого с борта «Ргабвара» не пускали в госпиталь, практически каждый землянин и инопланетянин из сотрудников пытался найти повод посетить корабль-неотложку.

В течение первой недели карантина круглосуточно работала бригада из медиков и инженеров, которая занималась заменой воздуха на «Ргабваре» и стерилизацией всего, с чем только контактировал инфицированный воздух. Кроме того, производились постоянные обходы с целью оценки состояния здоровья пациентов и наблюдения за тем, как те выполняют предписанный режим лечения. Задача состояла в том, чтобы после окончания курса лечения пациенты ни в коем случае не смогли передать инфекцию никому из землян-ДБДГ. И наконец, находились такие, кто приходил только ради того, чтобы поболтать с пациентами и пожаловаться на то, каким образом Конвей решил вопрос с «Эйнштейном».

К последним относился Торннастор, слоноподобный Тралтан, Главный диагност Отделения Патофизиологии. Этот являлся исключительно для того, чтобы поднять дух своей подчиненной Мерчисон посредством передачи ей свежих больничных сплетен. Надо сказать, сплетни насчет медиков-инопланетян отличались весьма красочными подробностями. Кроме Торннастора, на «Ргабвар» наведывались всевозможные высокопрофессиональные медики и жутко разочарованные историки-любители, страстно желавшие поговорить с «тенельфийцами» и отчитать Конвея за то, что с борта легендарного «Эйнштейна» он сумел привезти единственный трофей – учебник медицины семисотлетней давности. Кстати говоря, учебник превратился в пыль при первой же попытке стерилизовать его.

Конвей, томившийся внутри скафандра, пытался сохранять спокойствие, что ему удавалось далеко не всегда. Капитан Флетчер, чье выздоровление достигло той стадии, что он считал: заступить на боевой пост ему мешает исключительно треклятая медицинская бюрократия, – спокойствие сохранять не пытался вовсе. Особенно же он не пытался сохранять спокойствие тогда, когда команда «Ргабвара» собиралась в столовой.

– Вы – Старший врач в конце концов, и вы по-прежнему остаетесь руководителем бригады медиков на борту этого корабля, – ворчал капитан, терзая какое-то пресное блюдо, предписанное ему больничными диетологами. – В отличие от нас, доктор, вы пациентом никогда не были, и потому у вас никто не отнимал звание, напялив на вас больничный халат. Я это к тому говорю, что Торннастор – он, конечно, славный малый, но он ФГЛИ, и движения у него такие же грациозные, как у шестиногого слоненка. Вы видели, во что он превратил лестницу, ведущую на медицинскую палубу? А дверь вашей каюты, мэм?

Он умолк и лучисто улыбнулся Мерчисон. Лейтенант Хэслэм забормотал что-то насчет того, что и сам порой не прочь взломать дверь в каюту красотки-патофизиолога, но капитан свирепо сдвинул брови, и Хэслэм тут же закрыл рот. Лейтенанты Доддс и Чен, как подобает образцовым младшим офицерам, вежливо помалкивали и, так же как все прочие присутствующие ДБДГ, излучали немного печальные, но все же приятные эмоции, которые, как сказал бы Приликла, «связаны с потребностью землян в размножении». Старшая сестра Нэйдрад, которая редко позволяла кому-либо или чему-либо вмешиваться в процесс потребления калорий, сосредоточенно поглощала огромную порцию зеленых и желтых растительных волокон и на беседу землян внимания не обращала.

Эмоционально-чувствительный доктор Приликла, неспособный кого-либо игнорировать, безмолвно порхал над краем стола и никаких признаков стресса не выказывал. По всей вероятности, капитан был не так уж сильно возмущен, как казалось на слух.

– Нет, доктор, я говорю совершенно серьезно, – продолжал Флетчер. – Не только Торннастор вторгается в отсеки корабля, не предназначенные для того, чтобы там разгуливали ФГЛИ. Сюда являются и другие инопланетяне, и порой на каждого из членов экипажа «Тенельфи» приходится по полдюжины землян или неземлян, которые развесив уши слушают, что «тенельфийцы» видели на заброшенном звездолете. К нам они при этом относятся так, словно мы подцепили какую-то, извините, проказу, а не заразились тем же самым вирусом гриппа, что и их обожаемые парни с «Тенельфи».

Конвей расхохотался и сказал:

– Мне понятны их чувства, капитан. Они лишились бесценных исторических материалов, которые уже много веков считались безвозвратно утерянными. Получается, что они лишились их вдвойне, и на меня они тоже злятся вдвойне из-за того, что я не забил неотложку под завязку всевозможными записями и находками с «Эйнштейна». Честно говоря, было у меня такое искушение. Но кто знает, каких еще бактерий, к которым у нас больше нет иммунитета, я мог бы нахватать вместе с этими записями и артефактами? Я не мог рисковать, а наши визитеры, как только они отринут образ историков-дилетантов и снова станут лучшими Старшими врачами и диагностами Главного Госпиталя Сектора, поймут, что на моем месте повели бы себя точно так же.