Скорая помощь - Уайт Джеймс - Страница 23

– Отсек управления – капитану. Прыжок через семь минут, сэр.

Флетчер обозрел недоеденную пищу, немного подумал и, встав, смущенно проговорил:

– На самом деле мое присутствие там не слишком необходимо. К точке для совершения прыжка мы добирались так медленно только потому, что хотели окончательно убедиться в том, что все системы на корабле в полном порядке. Они действительно в полном порядке. – Он коротко, натужно рассмеялся и добавил: – Но вот беда: члены экипажа, строго соблюдающие правила субординации, порой, сами того не желая, вынуждают капитана чувствовать себя лишним на корабле…

«Наш капитан, – подумал Конвей, глядя на исчезающие в верхнем отверстии шахты ноги Флетчера, – изо всех сил старается вести себя по-человечески».

Вскоре после ухода Флетчера «Ргабвар» перешел в гиперпространство, а уже через шесть часов вынырнул из него. Поскольку стартовал «Ргабвар» от госпиталя в то время, когда у медиков заканчивалось рабочее дежурство, этим промежутком времени врачи воспользовались для отдыха. Однако отдых несколько раз прерывался: это происходило тогда, когда капитан вдруг считал нужным, чтобы медики послушали какие-то фрагменты переговоров экипажа насчет управления энергетической системой корабля. На самом деле было ясно: Флетчер старается держать медиков в курсе относительно любой стадии операции, но если бы он знал, как относятся к его рвению Конвей и все остальные, когда их будят и нагружают сведениями попеременно то слишком заумными, то, наоборот, напрочь элементарными, то, пожалуй, он бы от своей идеи отказался. А потом неожиданно из отсека управления последовало сообщение, после которого о любых надеждах выспаться в обозримом времени можно было забыть окончательно.

– У нас контакт, сэр! Два объекта, один крупный, второй поменьше! Расстояние – один и шесть десятых миллиона миль. Малый объект по массе и размерам совпадает с «Тенельфи».

– Навигатор?

– Сэр. При максимальной скорости мы сможем поравняться с «Тенельфи» через два часа семнадцать минут.

– Отлично, так и сделаем. Энергетический отсек?

– В полной готовности, сэр.

– Через тридцать секунд – ускорение до четырех g. Мистер Чен, мистер Доддс, передайте Хэслэму расчеты курса. Я бы попросил Старшего врача Конвея как можно скорее пройти в отсек управления.

В связи с тем, что тип физиологической классификации пострадавших и общая картина травм были уже известны, было решено, что капитан Флетчер останется на борту «Ргабвара», в то время как Конвей и другие офицеры Корпуса Мониторов проникнут на «Тенельфи» и оценят ситуацию на месте. Мерчисон, Нэйдрад и Приликла должны были подготовиться к приему раненых. Пострадавшие и медики нуждались в одних и тех же параметрах атмосферы и жизнеобеспечения, и врачи рассчитывали, что обследование и первичные процедуры не отнимут много времени и что буквально через час «Ргабвар» сможет стартовать к Главному Госпиталю Сектора.

Конвей, упакованный в скафандр, лежа в дополнительном кресле отсека управления, наблюдал за тем, как на капитанском дисплее вырастает изображение «Тенельфи». По обе стороны от капитана, в креслах навигатора и связиста, сидели Хэслэм и Доддс. Они также были в скафандрах – только металлизированные перчатки сняли, чтобы было легче работать с пультом управления. Офицеры негромко переговаривались на своем эзотеричном профессиональном арго и время от времени перебрасывались словцом-другим с Ченом, находившимся на корме в энергетическом отсеке.

Изображение пострадавшего звездолета росло и росло и в конце концов увеличилось настолько, что перестало помещаться на экране. Затем масштаб был уменьшен, и корабль снова вдруг стал крошечным – яркой серебристой сигарой, медленно вращающейся на фоне непроницаемой черноты. В двух милях от «Тенельфи» еще более медленно вращался огромный шар – брошенный звездолет, похожий на металлическую луну.

На этот звездолет, как и на Конвея, пока никто не обращал внимания. Пожалуй, только для того, чтобы напомнить о себе, Конвей проговорил:

– Похоже, особых повреждений нет, верно?

Ответа не последовало. Офицеры продолжали переговариваться и в некотором роде ответили Конвею косвенно.

– Лобового столкновения явно не было, – сказал Флетчер. – Серьезные повреждения имеют место в носовой части, но в большинстве они сводятся к поломкам антенн и датчиков. По всей вероятности, эти поломки имели место при том, что «Тенельфи» ударился и проехался по поверхности чужого звездолета. Точные подробности повреждений пока не видны из-за дымки, окружающей корабль. «Тенельфи» продолжает терять воздух.

– Это может означать, что в этом смысле еще есть, что терять, сэр, – встрял Доддс. – Гравиустановки включены на тягу и фиксацию.

– Отлично. Попробуйте осторожно приподнять и развернуть «Тенельфи», – распорядился Флетчер. – Обшивка, вероятно, ослаблена. Нельзя допустить, чтобы она треснула. Возможно, на членах экипажа нет скафандров и…

Флетчер не договорил. Доддс наклонился к своему пульту. Все внимание астронавигатора было приковано к собственным пальцам. Он управлял невидимыми гравилучами, нацеливая их на обшивку пострадавшего корабля и медленно, осторожно разворачивая его относительно «Ргабвара». И нос и корма «Тенельфи» пока по-прежнему были скрыты завесой тумана, образовавшегося вследствие утечки воздуха, но средняя часть корабля выглядела целой и невредимой.

– Сэр, – взволнованно проговорил Хэслэм, – люк в центральной части корабля не поврежден. Думаю, мы могли бы пристыковаться… и просто перейти с корабля на корабль!

«И осуществить эвакуацию раненых еще быстрее!» – с благодарностью подумал Конвей. Те, кому удалось выжить, теперь были в считанных минутах от медицинской помощи. Он встал, герметично застегнул шлем.

– Я сам проведу стыковку, – торопливо проговорил Флетчер. – Вы вдвоем пойдете с доктором. Чен, будьте наготове. Быть может, вы там тоже понадобитесь.

Последовал едва заметный толчок: «Ргабвар» соприкоснулся с «Тенельфи». Конвей, Доддс и Хэслэм вошли в шлюзовую камеру. Люк за ними закрылся. Доддс открыл наружный люк. Его крышка медленно отъехала вперед, за ней оказалась точно такая же наружная крышка входного люка «Тенельфи». Прямо посередине крышки красовалось большое, неправильной формы пятно – не то краски, не то масла, пестро-коричнево-черное, с неровной, рваной поверхностью.