Падающего толкни (СИ) - Шарапов Кирилл - Страница 15

— Итак, вопрос серьезный, — громко произнес Грач, — что делать дальше? Нам некуда идти, наш дом разрушен. Мы слишком слабы даже для мести. Раньше мы выживали потому, что были едины, у нас был оплот, а вокруг были люди, такие же, как мы. Теперь нет ни оплота, ни людей. Пора решать.

Скиф промолчал, в его мыслях крутился разговор с его вторым я. Неужели он и в правду маг. Ведь как-то он сумел остановить кровь. И сам видел тот пенек, срезанный неведомой силой. Ему было тогда больно и он мысленно отшвырнул от себя красную огненную нить. В его размышления снова вклинились голоса собрания. Говорил Данила.

— Мне наплевать, что их много, если верить дикой, многие погибли, но часть была захвачена. Мы обязаны попытаться их отбить.

Скиф понимал его. У него была надежда, что его жена жива. Но Кир знал, что уже поздно. В отличие от Данилы, он не строил радужных иллюзий, спасательная операция обречена на провал. Она обречена не потому, что их мало, а потому, что время ушло. Никто не знает, где искать налетчиков, их число и возможности. Капитану было жалко парня, но кроме соболезнования, помочь он ему уже ничем не мог. Данила был не одинок, за спасательную операцию высказались еще девять человек. Николай спорил с Грачом, который поддержал Данилу.

— Ты не можешь приказывать остальным, — горячился техник, — то, что вы задумали, просто редкий вид самоубийства, и сам погибнешь и ребят погубишь. Я предлагаю идти на север. Там есть подземный бункер, в котором могли укрыться люди. Там все автономное, огромное подземное убежище, способное пережить прямое попадание мощного ядерного заряда. Я знаю о нем, поскольку работал там, когда его заканчивали строить.

Это предложение поддержало еще пятнадцать человек. Остался только Скиф и шестеро, кому было все равно: на север, мстить — все неважно.

Скиф с трудом поднялся ухватившись за стенку. Все внимательно посмотрели на него. Он по-прежнему был командиром группы. А значит его решение было решающим. И неважно что после этого мог подняться мятеж, либо большей части либо меньшей. Чтобы капитан не решил половину членов отряда это не устроит.

— Я, Кир Данилов, слагаю с себя полномочия командира и звание капитана, больше нет оплота и генерала, который дал мне звание, а значит, оно мне больше не нужно, — громко произнес он. — С этой минуты я не несу ответственности за вас. И ухожу.

В полной тишине Кир пошел в комнату, в которой остались его вещи. Скиф спокойно надел куртку с кольчугой, проверил наличие запаса еды, накинул перевязь, кроме меча он взял только пистолет и две обоймы, автомат так и остался стоять прислоненным к стене. Положил в сумку две бутылки воды. Осмотрел комнату на предмет забытых вещей и вышел прочь. На выходе из здания его уже поджидали Николай, Ящик и Грач.

— Куда пойдешь? — спросил Николай.

— В лес, — ответил Кир равнодушно, — не знаю, правильно ли я делаю, но я знаю, что вы не правы. Меня позвали и предложили новый мир. Те, кто хотят пойти со мной, пусть догоняют.

— Прощай, капитан, — обнимая Скифа, сказал Грач, после чего развернулся и пошел прочь. Пожав руку, следом ушел Николай.

— Меня возьмешь, я быстро? — спросил Ящик.

Скиф кивнул.

— Только автомат оставь. Нож и пистолет. Больше ничего.

Дружинник кивнул и унесся, собирать вещи. Вернулся он не один. Рядом шел Слива.

— Я тоже с вами, — уверенно сказал Сергей. — Эти, — он мотнул головой в сторону холла, в котором все громче звучали голоса, — не понимают, что обречены.

— Учтите, — строго сказал Скиф, — я не знаю, куда иду, не знаю, зачем, нужен ли я там. Но меня звали, а вашу судьбу будут решать на совете. И если что, я не смогу вас спасти, кроме как погибнуть рядом с вами.

— Мы понимаем, — в один голос уверенно сказали парни.

— Тогда пошли, — и, развернувшись, Скиф пошел навстречу солнцу.

Бывшие дружинники послушно пристроились у него за спиной, тихо переговариваясь. Но не успели они пройти и трехсот метров, как их догнал молоденький парень, которого Скиф первый раз увидел на собрании. Пришлось остановиться и еще раз повторить, что он не знает, куда, зачем, и ждут ли. Парень кивнул и встал рядом с Костей и Сергеем.

— Карабин брось, — приказал Кир, — пистолет пока оставь.

Парень, который представился Вадимом, кивнул и, положив Сайгу и два магазина на дорогу, с тоскою посмотрел на оплот, олицетворявший прошлое, и пошел следом за удаляющейся группой, олицетворявшей для него будущее. Короткое или длинное, но будущее.

Маршрут, который наметил Кир, был малоприятным и единственным. Нужно пройти пять километров от малого западного оплота до Ижевска, а затем насквозь через погибший, опустевший оплот. Скиф ничем не рисковал, ведя группу через Ижевск, с момента падения оплота прошло одиннадцать дней, налетчики ушли на третий. На следующий день после падения оплота Грач послал одного бойца с биноклем в разведку. Парень вернулся через сутки, совершенно седым. Он, заикаясь, рассказал об увиденном. Нападавшие не хоронили трупы, они их ели. Их было очень много, огромный караван из ста автомобилей, от маленьких джипов до огромных грузовиков. Благодаря новому топливу, они возили с собой переносную перегонную установку. Грач назвал их кочевниками, Кир же просто — ордой. Они рождались в машинах, жили в машинах, умирали в машинах. Огромные трейлеры служили домами, а те, кто не принадлежал к ним, пищей. Именно поэтому не было трупов в Екатеринбурге. Их просто сожрали. Также выяснилось, что действие токсина заканчивается довольно быстро, через пять часов люди, измазанные кровью с ног до головы, приходили в себя, становясь послушными рабами, участь которых рано или поздно попасть в общий котел. Караван передвигался медленно, оставляя за собой отчетливый след, но капитан реально смотрел на вещи: тридцать пять человек не смогут перебить больше тысячи ордынцев. Для напавших на орду лучший вариант — это гибель в бою.

Через час показался Ижевск, а еще через десять минут группа Скифа вошла в периметр погибшего оплота. И снова бывшему капитану захотелось заплакать. Долгое время здесь был его дом. Теперь лишь ветер гулял по выгоревшим почерневшим от копоти постройкам. Ящик и Слава уже видели эту картину, а вот Вадим и Скиф застыли на мете.

Киру стало не по себе от увиденного, снова заболела голова, перед глазами появились мутные клубки, сплетенные из сотен и тысяч разноцветных нитей, если есть хаос, то он выглядит именно так. Скиф напрягся и клубки пропали. Потихоньку бывший капитан бывшего оплота учился их контролировать. С трудом сделав шаг, он поднял с земли обрывок страницы и, разгладив, ее прочел: «Оплот — наш дом. Мы последний щит перед хаосом нового мира. Со щитом или на щите». Как хорошо он знал эти слова. Первое предложение присяги гражданина. Всего их десять. Но уцелели только эти строки. То, что на оплоте считали хаосом, оказалось вполне безобидным. Дикие — это дети по сравнению с ордой, которая смела поселение и даже не заметила этого. Скиф положил листок на ступеньку, положил медленно, с достоинством, и пошел в сторону ангара, в котором жил. Внутри все выгорело, двери клетушек были распахнуты, их вышибали, ища выживших. Кир не стал заглядывать к себе, там ничего не могло быть. Все ценное, то есть две фотографии, лежали у него в рюкзаке. Он тронул дверь напротив. Медленно, со скрипом, она отворилась, открывая его взгляду комнату, в которой жила сестра с сыном и мужем. Скиф сразу понял, что они мертвы. Стены комнаты до потолка были забрызганы кровью. В одном человеке просто не может быть столько крови. Кир вошел внутрь и поднял фотографию. На ней они вчетвером: Алиса, Саша, Олег и он. Снимала его подружка. Если присмотреться, то можно увидеть ее отражение в небольшом зеркале, стоящем на столе. Алиса улыбалась ему с фотографии, чисто, открыто, в отличает от Кира, у нее темные глаза, они смотрят на него лукаво, с прищуром. Сашка, которому тогда было шесть, серьезен не по детски, в руках у него очередная деталь от двигателя карта, его с трудом удалось оторвать от его сборки. Олег слегка задумчив, он только что с дежурства, круги под глазами, взгляд уставший. Кир посмотрел сам на себя, он улыбается, приобнимая сестру за талию, глаза веселые, через несколько минут он подарит ей абонемент на посещение сауны в административном корпусе. Что может быть важнее для женщины, чем ее фигура, даже несмотря на наступивший апокалипсис? Он бережно убрал фотографию в рюкзак и пошел прочь. На пороге обернулся, бросив прощальный взгляд на комнату, и ели слышно прошептал: