Межзвездная неотложка - Уайт Джеймс - Страница 14

– Ну, – сказала Тарзедт, – значит, беда невелика, раз она дает тебе работу. И что ты собираешься делать эти два дня? Заниматься?

– Не все время, – отвечала Ча Трат. – Мне хотелось бы походить по госпиталю, познакомиться с его планировкой, побывать там, куда позволит проникнуть мой защитный костюм. Торопливые экскурсии, которые проводит Креск-Сар, и его рассказы на лекциях не позволяют где-то задержаться и задать вопросы.

Кельгианка опустила на пол еще три-четыре пары лапок – явный признак того, что она собиралась ретироваться.

– Тогда тебе предстоит опасная жизнь, Ча Трат, – сказала она. – Что до меня, то я стараюсь знать об этой психушке как можно меньше, а иначе недолго стать здешним пациентом. Но мне говорили, что вроде бы стоит побывать на рекреационном уровне. Ты могла бы оттуда начать свою ознакомительную прогулку. Пошли?

– Ладно, – ответила Ча Трат. – По крайней мере всякие громадины там отдыхают, расслабляются, а не носятся по коридорам, словно стихийные бедствия, готовые навалиться на нас.

Чуть позже Ча Трат пришлось гадать: и как это она могла так жестоко ошибиться?

Надпись над входом гласила:

< РЕКРЕАЦИОННЫЙ УРОВЕНЬ.

ВИДЫ ДБДГ, ДБЛФ, ДБПК, ДЦНФ,

ЭГЦЛ, ЭЛНТ, ФГЛИ И ФРОБ.

ВИДЫ ГКМН И ГЛНО -

НА СВОЙ СТРАХ И РИСК.>

Для тех сотрудников, на языке которых это не было написано, содержание вывески непрерывно передавалось через транслятор.

– ДЦНФ, – отметила Тарзедт. – Гляди-ка, уже внесли твою классификацию. Наверное, это тут автоматическая процедура.

– Наверное, – согласилась Ча Трат, но обрадовалась, впервые почувствовав себя важной персоной.

После дней, проведенных в переполненных больничных коридорах, после своей крошечной каютки, поработав в тесном скафандре внутри зеленоватой пучины палаты АУГЛов, она немного испугалась того, как просторно оказалось на рекреационном уровне. Однако и простор, и открытое небо, и распахнутый горизонт, как она вскоре поняла, были скорее кажущимися, чем реальными. Испуг сменился чувством радостного удивления.

Умелое освещение и красивые пейзажи придавали рекреационному уровню иллюзию обширного пространства. В целом создавалось впечатление, будто находишься на небольшом тропическом пляже, с двух сторон замкнутом скалами и выходящем к морю. К морю, которое тянется до горизонта. Небо было синим, безоблачным, вода в заливе – темно-синей, а у берега – лазурной. Волны набегали на золотистый береговой песок.

Зрелище ничем не отличалось бы от тропического побережья Соммарадвы, если бы не красноватый оттенок искусственного солнца и незнакомая растительность, покрывавшая скалы и часть берега.

Ча Трат помнила, что еще во время первого разговора в столовой ей было сказано, что свободного места в Главном Госпитале мало и что тем, кто вместе работает, и питаться приходится вместе. А теперь выходило, что и отдыхать тоже нужно было вместе.

– Воспроизвести облака очень трудно, – принялась объяснять Тарзедт. – Поэтому, дабы не создавать впечатления искусственности, от облаков вообще отказались. Это мне рассказал один сотрудник эксплуатационного отдела. Еще он сказал – самое лучшее здесь то, что сила притяжения поддерживается на уровне, равном половине земного, а это почти что нормально для кедьгиан и соммарадванцев. Для тех, кто предпочитает активный отдых, это очень удобно, а остальные могут валяться на песочке... Осторожно!

Трое тралтанов, каждый на шести слоновьих ножищах, протопали мимо них и грузно шлепнулись в мелкую воду у берега, подняв фонтаны брызг и замутив море. Половинная сила притяжения позволяла медлительным, тяжелым ФГЛИ прыгать подобно двуногим созданиям, и они вздымали тучи песка, медленно оседавшего на побережье. Однако осели не все песчинки – из глаз Ча Трат текли слезы и она пыталась проморгаться.

– Пошли вон туда, – сказала Тарзедт. – Примостимся между ФРОБом и двумя ЭЛНТ. Эти на активных отдыхающих не смахивают.

Но Ча Трат вовсе не хотелось лежать без движения и заниматься только впитыванием искусственного солнечного света. В голове ее вертелась масса вопросов, которые она не решалась задать, боясь кого-либо серьезно обидеть. Вдобавок раньше у нее была возможность убедиться, что физическая активность позволяет снять психологический стресс – хотя бы иногда.

Соммарадванка смотрела, как набегают на песок легкие пологие волны. Но если движение волн создавалось искусственно, то у берега вода колебалась естественным порядком из-за того, что в ней плескались существа разного размера, проявлявшие в плавании различную активность. Наибольшей популярностью пользовался такой вид спорта, как прыжки в воду с трамплина, установленного на скале. Занимались этим большей частью самые тяжелые, необтекаемой формы создания. Трамплинов было несколько, и поначалу Ча Трат показалось, что установлены они чересчур высоко, но потом она вспомнила о низкой силе притяжения и немного успокоилась. Добираться до трамплинов приходилось по туннелям, прорубленным в скалах. Самый высокий трамплин был снабжен парапетом и не прогибался под тяжестью прыгунов – видимо, это было сделано для того, чтобы особо резвые ныряльщики не размозжили головы об искусственные небеса.

– Хочешь поплавать? – вдруг спросила Ча Трат. – То есть я хотела сказать – если ДФЛБ могут плавать.

– Могут, но я не буду, – ответила кельгианка, забираясь в ямку, выкопанную в песке. – От воды у меня шерсть слипнется и не сможет двигаться до конца дня. И если мне повстречается другой ДФЛБ, я с ним толком поговорить не сумею. Ложись. Расслабься.

Ча Трат сложила две задние ноги и осторожно приняла горизонтальное положение, но даже ее инопланетной подружке стало ясно, что она вовсе не расслабилась.

– Тебе что-то не дает покоя? – спросила Тарзедт, участливо пошевелив шерстью. – Кто? Креск-Сар? Гредличли? Твоя палата?

Ча Трат молчала, не зная, как ей, целительнице воинов, ответить существу, принадлежащему к иной расе, имеющему совершенно другие моральные принципы, – существу, которое, вероятно, вообще было рабом. Она решила пока относиться к кельгианке как к равной и сказала:

– Не хочу никого обидеть, только мне кажется, что невзирая на возможность приобретения большого объема знаний, на то, что мы имеем дело с множеством разных, прежде незнакомых нам существ, и используем в работе удивительные приборы, деятельность наша однообразна, унизительна, лишена личной ответственности и постоянно осуществляется под наблюдением... она... она рабская. Нам следовало бы использовать свое время более продуктивно – по крайней мере какую-то часть времени, – а не заниматься выбрасыванием экскрементов больных в канализацию.

– Так вот что тебя мучает, – понимающе проговорила Тарзедт, повернув к Ча Трат конусообразную головку. – Глубокое резаное ранение гордости.

Ча Трат на ее замечание не ответила, а та продолжала:

– На Кельгии я была сестрой-суперинтендантом и отвечала за работу сестринского персонала в восьми палатах. Там лежали, конечно, больные одного вида, но мне по крайней мере работа медсестры не в тягость. Кое-кто из нынешних практикантов, и ты в том числе, были врачами, так что я могу себе представить, как они – и ты – себя чувствуют. Но если это и рабство, то рабство временное. Ему придет конец, как только мы завершим курс обучения и удовлетворим запросам Креск-Сара. Постарайся не переживать. Здесь ты занимаешься изучением инопланетной медицины – только не обижайся – практически с нуля.

Постарайся проявить больше интереса к больному с другого, так сказать, конца вместо того, чтобы автоматически собирать его выделения, – посоветовала Тарзедт. – Поговори с пациентами, попробуй понять, что их волнует.

Ча Трат задумалась о том, как же ей втолковать кельгианке, представительнице общества, которое ей представлялось пускай и довольно развитым, но при этом совершенно неорганизованным и бесклассовым, что существуют вещи, которые должен делать соммарадванский военный хирург и которых он ни в коем случае делать не должен. Даже несмотря на то, что медицинскому братству Соммарадвы теперь вряд ли было до нее, она понимала, что в Главном Госпитале Сектора обстоятельства то и дело склоняют ее к не правильному поведению. Ча Трат действовала как ниже, так и выше своей компетенции, и это ее очень удручало.