В поисках «Американской мечты» — Избранные эссе - Лаперуз Стивен - Страница 15

Если в детстве Джефферсон без всяких вопросов принимал христианский взгляд на мир, то в юности критические труды Болингброка и других авторов изменили его мировоззрение на всю оставшуюся жизнь. Если попытаться понять, каковы же были его взгляды на человека и мир, когда он писал эти знаменитые слова — становится ясно, что он не разделял религиозные убеждения первых поселенцев «века веры», а также своих многочисленных современников. В действительности Джефферсон отверг большинство этих взглядов и верований, скорее придерживаясь материалистического, естественнонаучного взгляда на мир. Он был деистом, то есть признавал Бога-творца, который однажды сотворил вселенную и установил «законы природы», но затем никак не вмешивается в земную жизнь. Вообще Джефферсон был склонен сводить всю религию к морали. Будучи ближе по духу к Дарвину (о чьих позднейших трудах он ничего не мог знать), Джефферсон установил бюсты Бэкона, Локка и Ньютона в своем особняке в Монтичелло, который теперь превратился в место паломничества для миллионов американцев. Это еще одно убедительное свидетельство его приверженности естественнонаучному взгляду на мир. Джефферсон отвергал большинство религиозных и метафизических идей как мифологические, при этом особенно недолюбливал Платона, св. Павла, Афанасия Великого и Кальвина. Он даже склонялся к тому, что эти идеи были намеренно сфабрикованы священниками и царями, чтобы манипулировать людьми и держать их в подчинении. Джефферсон полагал, что человек должен руководствоваться только собственным разумом.

Описанный Данте духовный мир не мог не выглядеть иллюзорным и непознаваемым для Джефферсона, который всю жизнь активно интересовался естественной наукой. Хотя по трудам Болингброка Джефферсон был знаком с такими понятиями, как божественное откровение, духовные иерархии и «эфирные» миры, он не мог всерьез принять их. Он верил в реальность и истины видимого мира, который можно познать рациональным умом (не случайно он установил в Монтичелло бюст Бэкона, а не Платона).

В сущности, отвергая великий духовный космос, Джефферсон целиком принял естественнонаучное мировоззрение. Его отношение к духовному космосу может проиллюстрировать такая небольшая цитата из Болингброка, выписанная им в тетрадь:

В конечном счете, точка зрения самого Джефферсона не слишком отличалась от скептического взгляда Болингброка, выраженного в этой цитате. Описанный Данте духовный мир (названный здесь «душой») явно отвергается как фантастическая «гипотеза» или как лежащий за пределами человеческого познания. Тем не менее, Джефферсон вовсе не был чистым материалистом. Он считал Бога творцом и устроителем вселенной, в которой человек является наиболее развитым существом.

Когда Джефферсон писал Декларацию независимости, он рассматривал человека не в контексте великого духовного космоса, но как живое существо, наделенное Богом высшими душевными качествами (разумом и совестью), в контексте «строения того мира, в котором мы живем», т. е. материального мира.

Джефферсон уже давно сменил религиозно-духовное мировоззрение на естественнонаучное к тому времени, когда формулировал знаменитые утверждения: «все люди созданы равными», «наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами», «жизнь, свобода и стремление к счастью». Позднее он говорил, что эти идеи были не «новые» и не «заимствованные», но скорее «отражали настроения американцев». Идеи Джефферсона были изложены в контексте материального, физического космоса, «в котором мы живем». До конца жизни Джефферсон отвергал христианство, принимая только его моральные заповеди, которые в конце концов признал наивысшим проявлением человеческой нравственности. Первородный грех, небесные иерархии, Троица, сотворенные Иисусом чудеса, воскресение и т. п. — все это он считал либо непостижимым, либо сфабрикованным. Джефферсону был противен любой духовный мистицизм, все сверхъестественное и любые туманные рассуждения о том, что он однажды назвал «областью духов». Слова Данте о том, что он созерцал потусторонние миры «как бы во сне», были для Джефферсона достаточным доказательством несостоятельности подобных рассказов — даже если он признавал их гениальным литературным произведением.

Слова Джефферсона год за годом повторяются по всей Америке в День независимости 4 июля и давно стали своеобразной формулой американской идентичности, как мы видели из речи президента в ноябре 1995 года. Но на самом деле немногие американцы ясно понимают смысл этого «Символа веры» и его первоначальный контекст («космос»), а также тот факт, что Джефферсон по большей части отвергал те духовные взгляды, которые многие американцы разделяют и часто смешивают с противоположными по духу джефферсоновскими утверждениями. Другими словами, эти идеи 1776 года до сих пор живы, но должны восприниматься только в контексте естественнонаучного взгляда на человека, общество, Бога и вселенную. Несмотря на то, что большинство жителей США имеют религиозные убеждения и часто упоминают их в сочетании со словами Джефферсона для объяснения и осмысления американской жизни — необходимо помнить, что Джефферсон отвергал эти убеждения. Его человеческие и общественные идеалы сформировались в естественнонаучном, а не в духовном космосе.

Весьма показательно, что Джефферсон, посвятивший всю жизнь служению родине, на склоне лет пытался, хотя и безуспешно, исключить преподавание религии из учебной программы Виргинского университета, основанного им самим. И все же большинство американцев, не зная толком историю своей страны, смешивают такие взгляды, которые сам Джефферсон посчитал бы принципиально несовместимыми. Веру в духовный космос (подобный дантевскому) и метафизические взгляды совершенно невозможно втиснуть в мир джефферсоновских идей. В «Американском символе веры» есть своя правда и достоинство, но это не значит, что американцы могут запросто включать в него любые посторонние идеи.

На мой взгляд, Джефферсон был верен своей исторической эпохе и распространенным в то время идеям. Прочитав биографию этого великого человека, невозможно не признать его беззаветное служение Америке. Биограф назвал его «одним из самых преданных учеников Века Разума». Джефферсон был реалистом и ученым, он не мог и не хотел оставаться в «веке веры». Характерная особенность этой и последующих эпох: как только Библия и религия подверглись рациональному анализу, люди уже не могли слепо принимать идеалы «века веры». (Ностальгия по «веку веры», по этому невинному времени до «грехопадения» человека, вполне понятна. Но если «век разума» и был исторически неизбежен, то, по крайней мере, он принес новое, более реалистичное отношение человека к окружающему миру. Так что никакое легкое возвращение в прошлое невозможно.)