Космический психолог - Уайт Джеймс - Страница 68

Ча Трат и падре Лиорен издали звуки одобрения, Приликла – мелодичную трель, Конвей захлопал в ладоши, а Торннастор попеременно топнул всеми ногами – надо сказать, для тралтана довольно тихо. Конвей встал и, склонившись, протянул Брейтвейту руку.

– Удачи вам, администратор, – сказал он. – После того, как вы расщелкали проблему Туннекиса, вы этого действительно заслуживаете. – Он рассмеялся. – Хотя... благовоспитанный Главный психолог, которого никто не любит, – к этому еще надо привыкнуть.

Падре Лиорен развернул все глаза к О'Маре и впервые за все время подал голос.

– Сэр, вы сказали, что хотите безотлагательно отбыть из госпиталя. Однако госпиталь был вашей жизнью столько лет, сколько не был ни для кого из нас. Я... то есть мы хотели бы узнать: чему вы намерены посвятить остаток своей жизни?

– У меня есть планы, – совершенно серьезно ответил O'Mapa. – Они заключаются в том, чтобы продолжить мою профессиональную деятельность и потом жить счастливо.

– Но, сэр, – вмешался Конвей, – наверняка вам не обязательно улетать так уж немедленно. Брейтвейту нужно будет несколько недель, а скорее – несколько месяцев входить в курс дела, а вам надо привыкнуть к ничегонеделанию. А может быть, вам и не удастся порвать все связи с Главным Госпиталем Сектора. Время от времени мы натыкаемся на немедицинские проблемы, и нам могут понадобиться ваши консультации. И не надо качать головой, сэр. Как минимум нам потребуется время для того, чтобы утрясти график дежурств и закатить хорошую прощальную вечеринку.

– Нет, – решительно отказался O'Mapa. – Ни о каких периодах адаптации для Брейтвейта не может быть и речи, поскольку лучший метод освоения любого дела подобен обучению плаванию. Не рассчитывайте и на мою консультационную помощь, и уж тем более не имеет смысла затягивать прощание с тем, кого никто не любит. Приликле известны мои чувства по этому поводу. Я настаиваю. Спасибо, но – нет.

Брейтвейт кашлянул. Кашель получился тактичный, но авторитетный.

– Я не эмпат, сэр, в отличие от доктора Приликлы, но мне знакомы те чувства, которые к вам все испытывают в госпитале. На этот раз вынужден настаивать я. Ваш отъезд будет отсрочен на несколько дней, потому что ни один из отбывающих кораблей не примет вас на борт, не уладив этот вопрос со мной. Поэтому у нас будет время организовать прощальную вечеринку, которую мы все запомним. Считайте, что это, – добавил он, – мой первый приказ в качестве нового администратора госпиталя.

Глава 34

В конце концов О'Мару отпустили. Из госпиталя он улетел на грузовом корабле Корпуса Мониторов под названием «Крэнтор» – звездолете службы снабжения, который регулярно и часто наведывался в госпиталь. Экипаж корабля состоял исключительно из тралтанов, но одна пассажирская каюта на «Крэнторе» была обустроена для землян-ДБДГ. Те члены экипажа, что не были лично знакомы с О'Марой, знали, кто он такой и кем был, и настолько жаждали угодить ему, что предложили закатить еще одну вечеринку на корабле. Но O'Mapa сказал им, что хочет просто отдохнуть – без компании, без разговоров и без просмотра развлекательных программ, потому что жутко устал от прощальной пирушки в госпитале. Но на самом деле ему просто хотелось посмотреть на то, как тает за кормовым иллюминатором и превращается в крошечный разноцветный драгоценный камешек конструкция Главного Госпиталя Двенадцатого Сектора Галактики. Он напоминал себе о том, что видит его в последний раз, вспоминал то время, когда трудился здесь в бригаде сборщиков, вспоминал странные, удивительные, волнующие происшествия, всех тех, с кем его сводила судьба за долгие годы, вплоть до недолгого пребывания в должности администратора и ухода в отставку.

Вечеринка длилась три дня и две ночи, поскольку не все из тех, кто хотел попрощаться с О'Марой, были свободны от дежурств в одно и то же время. Сам он не понимал, к чему вся эта суета. Он всегда был уверен, что никто не питает к нему теплых чувств, хотя он был профессионалом высокого уровня. Однако сотрудники как старшего, так и самого младшего звена наговорили ему столько хорошего, что чуть не довели до эмоционального стресса. О'Мара и представить себе не мог, что его настолько уважают. Нет-нет, никто не объяснялся ему в дружеских чувствах, и уж тем более – в любви, и тем не менее даже свою нелюбовь к нему многие выражали в странной и порой трогательной форме.

О'Мара думал о том, что если от ненависти до любви один шаг, то по-своему сотрудники ненавидят его очень сильно.

Он оставался на борту «Крэнтора» во время стоянок на Тралте и Орлигии, пока шла погрузка. На Нидии О'Мара сошел, потому что отсюда «Крэнтор» возвращался в Главный Госпиталь Сектора. За годы О'Мара привык пересаживаться с одного корабля на другой и даже сейчас имел полное право путешествовать бесплатно, как отставной офицер Корпуса Мониторов и бывший администратор. Однако за годы он сумел скопить кое-какие сбережения, откладывая часть жалованья, и вполне мог оплатить дорогу. Вскоре в космопорте Ретлин совершил посадку туристический лайнер «Кораллан» – гораздо более крупный и комфортабельный, чем старенький «Крескхаллар». Осмотр туристами достопримечательностей Нидии должен был занять три дня, после чего лайнер стартовал туда, куда хотел попасть О'Мара. В Ретлине О'Мара бывал не раз, но теперь обновил знакомство с этим городом со времени своего последнего отпуска. Он бродил по магазинам, ночевал в гостиницах, где потолки были такими низкими, что приходилось ходить по номеру, согнувшись чуть ли не пополам, ездил в общественном транспорте, где приходилось либо вставать на четвереньки, либо вообще ложиться на пол.

В первый вечер после отлета с Нидии О'Мара обнаружил, что в столовой кроме него – еще семеро землян: трое мужчин и четверо женщин – все молодые. О'Мара сел в самом конце стола и упорно избегал общения. В отличие от давнего путешествия на «Крескхалларе» на этот раз он не был единственной мужской особью своего вида на борту и не имел намерений заводить дорожный роман. Ему и без того проблем хватало.

С корабля О'Мара сошел, когда тот приземлился в главном космопорте на Кельгии, а оттуда взял такси до столицы. Водитель был привычен к тому, что в его машину втискивались не только земляне, но и существа самых разнообразных конфигураций. По пути он принялся довольно любезно (для кельгианина) описывать красоты пейзажа и архитектурные памятники Кельгии, не подозревая о том, что О'Мара бывал здесь не раз и в ознакомлении с ними не нуждался. Однако, несмотря на это, он не смог не засмотреться на здания самого крупного на Кельгии больничного комплекса, похожего на маленький, стерильно белый и чистый городок.

На самом деле там О'Мара ни разу не бывал, но каждый уголок парка, сада, тенистые аллеи, расположение палат и ординаторских – все это было ему знакомо по воспоминаниям его партнерши по разуму, которая здесь училась и работала.

Кледент, чья шерсть шевелилась, выражая нетерпение и радость, уже поджидал О'Мару у входа в свой дом. О'Мара расплатился с таксистом и потянулся, чтобы размять затекшие спину и ноги. Кельгианин указал на собственный, более вместительный и удобный автомобиль, припаркованный в нескольких метрах от дома, и сказал:

– Пришлось, как выражаются земляне, подергать за несколько ниточек, но я его все-таки раздобыл. Наверное, ты спешишь им воспользоваться?

– Просто сгораю от нетерпения им воспользоваться, – признался O'Mapa, – но не то чтобы безумно спешу. На этот раз я не в отпуске, и мне больше не нужно возвращаться в Главный Госпиталь Сектора. Так что, надеюсь, мне удастся остаться здесь насовсем. У меня и сейчас есть время, и будет потом, чтобы поговорить с тобой и с твоими домашними и поблагодарить тебя за все, что вы сделали для нас за все эти годы. Долг за то, что я спас твою шерсть после несчастного случая на «Крескхалларе», уже давно оплачен сторицей.

– Посмотри, как движется моя шерсть, – сказал Кледент. – Разве она не прекрасна, хотя прошло уже столько лет? А ведь могло быть совсем иначе. Моей жизнью, успешной карьерой после того ужасного происшествия, моей любящей женой и детьми я обязан твоим удивительным познаниям и чудовищному нарушению субординации в отношении капитана корабля. Также я обязан всей свой жизнью таланту и умению женщины-землянки. Этот долг никогда не будет оплачен сполна. Но видимо, ты в очередной раз говоришь не то, что думаешь, как это свойственно землянам, поэтому садись в мою машину и прекрати проявлять учтивость в общении с тем, кому чуждо даже само это понятие.