Чрезвычайные происшествия - Уайт Джеймс - Страница 13

За обзорным иллюминатором «Ргабвара» на глазах вырастала конструкция космического госпиталя. Из крошечной светящейся точки постепенно выросло нечто, смутно напоминающее гигантскую рождественскую елку. Тысячи иллюминаторов госпиталя горели всеми цветами радуги, поскольку пациентам и сотрудникам требовалось освещение самых разных цветов и интенсивности.

Через несколько минут после того, как «Ргабвар» причалил к девятому шлюзу, пациента?ЭГКЛ и Приликлу разместили в третьей операционной и седьмой палате соответственно на сто шестьдесят третьем уровне. Конвей плохо знал этот уровень. Здесь еще не закончилось переоборудование — когда?то тут располагались жилые помещения сотрудников ФРОБ, ФГЛИ и ЭЛНТ. Теперь у тралтанов, худлариан и мельфиан появились более просторные комнаты, а прежнее место их обитания постепенно превращалось в отделение интенсивной терапии для теплокровных кислорододышащих пациентов. Здесь уже были обустроены операционные театры, реанимационные, обсервационные палаты и палаты для выздоравливающих, диетическая кухня, где можно было готовить еду для всех известных представителей расы теплокровных кислорододышащих существ.

В то время как Нэйдрад и Конвей занимались размещением пациента ЭГКЛ в операционной и подключали его к системе жизнеобеспечения, прибыли Торннастор и Эдальнет.

То, что для участия в операции был избран Старший врач Эдальнет, было вполне естественно — если не сказать «неизбежно». Он был не просто одним из лучших хирургов в госпитале, постоянным носителем четырех мнемограмм и (по слухам) в самом скором времени должен был быть произведен в диагносты. Пожалуй, этот крабоподобный мельфианин по ряду физиологических параметров из всех сотрудников был наиболее близок к пациенту ЭГКЛ. А это являлось жизненно важным фактором в тех случаях, когда не имелось соответствующей мнемограммы. Что же касалось Торннастора, слоноподобного Главного диагноста Отделения Патофизиологии, то их с пациентом объединяло разве что только то, что оба они дышали воздухом одинакового состава.

Невзирая на то, что Торннастор был тралтаном, то есть одним из самых массивных разумных существ в Федерации, он был неплохим хирургом. Но в данном случае на нем прежде всего лежала ответственность за быстрое исследование физиологии и обмена веществ пациента. Он должен был на основании своего богатейшего опыта в области многовидовой патофизиологии и с помощью уникального оборудования, имевшегося в его отделении, срочно синтезировать необходимые медикаменты, а именно: безопасный анестетик и средства для свертывания крови и регенерации тканей.

Эдальнет и Конвей уже успели подробно обсудить проблемы предстоящей операции, а Мерчисон успела переговорить со своим шефом, Торннастором. Он понимал, что на первом этапе придется заниматься ликвидацией самых тяжелых структурных поражений, после чего должна была последовать исключительно деликатная, опасная, почти невероятная операция на головном мозге и примыкающих к нему органах, пострадавших вследствие разлома раковины пациента. На этой стадии операции, если к тому времени ЭГКЛ не превратился бы в подобие овоща, должен был потребоваться мониторинг Приликлы с его уникальной эмпатической способностью.

Присутствие Конвея уже не было необходимо. Гораздо больше пользы он бы принес, обсудив состояние Приликлы с О'Марой.

Конвей извинился и ушел. Эдальнет помахал ему на прощание клешней, которую в данный момент обрызгивал быстро сохнущим аэрозольным пластиком, заменявшим мельфианскими медикам хирургические перчатки. Торннастор четырьмя глазами одновременно осматривал пациента, смотрел на Мерчисон и дисплеи приборов, потому даже не увидел, как ушел Конвей.

В коридоре Конвей на секунду остановился, чтобы продумать наиболее короткий путь к кабинету Главного психолога. Он знал, что три уровня над тем, где он находился сейчас, — обитель хлородышащих илленсиан. Если бы он даже не знал этого, его бы об этом предупредили соответствующие значки на крышках переходных люков. А вот на нижерасположенных уровнях такой опасности не было, поскольку там обитали МСВК и ЛСВО. Они дышали кислородом, притяжение, необходимое им, было вчетверо меньше земного, а внешне они напоминали тощих трехногих аистов. Еще ниже располагались наполненные водой палаты для чалдериан, под ними — первый из административных уровней, где и находился кабинет О'Мары.

По пути вниз Конвея поприветствовали щебетом двое медиков налладжимцев?МСВК, а один из таких же выздоравливающих пациентов чуть было не врезался на лету в его грудь. Наконец Конвей добрался до люка, ведущего на уровень, где лечили пациентов?АУГЛ. Для того чтобы преодолеть этот участок пути, ему пришлось переодеться в легкий скафандр и проплыть через несколько огромных цистерн с теплой зеленоватой водой, в которой нежились тридцатиметровые, напоминавшие бронированных крокодилов, обитатели планеты Чалдерскол. Еще через двадцать три минуты, не успев отряхнуть с одежды капельки чалдерианской воды, Конвей вошел в кабинет О'Мары.

Майор О'Мара указал Конвею на предмет мебели, предназначенный для ДБЛФ, и проворчал:

– Не сомневаюсь, вы были слишком заняты работой, доктор, и потому не нашли времени связаться со мной. Теперь не тратьте времени на извинения и расскажите мне о Приликле.

Конвей осторожно опустился в кельгианское кресло и стал рассказывать о состоянии цинрусскийца — от появления симптомов до того момента, когда потребовалось ввести эмпату успокоительное. Конвей сказал и обо всех обстоятельствах, сопутствовавших заболеванию цинрусскийца. Пока он говорил, Главный психолог сохранял бесстрастное выражение лица. И по глазам О'Мары, за которыми скрывался ум гениального психоаналитика, прочесть что?либо возможным не представлялось.

Будучи Главным психологом крупнейшего в Федерации многовидового госпиталя, он отвечал за психологическое и психическое здоровье персонала, состоящего из нескольких тысяч существ, принадлежащих к более чем шестидесяти видам. Имея звание майора, он не относился к высшим военным чинам в администрации госпиталя, да и присвоили ему это звание в свое время по причинам исключительно административного характера. Тем не менее О'Мара обладал поистине неограниченной властью. Для него сотрудники тоже были пациентами, независимо от их звания. Важнейшей составной частью работы О'Мары было то, чтобы определять, какой врач будет лечить конкретного пациента, а пациентов в госпиталь ежедневно прибывало неисчислимое множество, и притом самых разных. Главным было то, чтобы ни со стороны медика, ни со стороны пациента не проявилось ксенофобической реакции.

Кроме того, О'Мара курировал медицинскую элиту госпиталя — диагностов. Однако, судя по словам самого О'Мары, причина высокого уровня психологической устойчивости самых разных и порой весьма ранимых сотрудников госпиталя крылась в том, что все они его слишком сильно боялись, чтобы позволить себе сойти с ума.

О'Мара внимательно смотрел на Конвея все время, пока тот говорил, а когда он завершил свой отчет, сказал:

– Ваше сообщение ясно, конкретно и, по всей вероятности, точно, доктор, но вы являетесь близким другом пациента, поэтому не исключается вероятность того, что вы что?то преувеличиваете, а чего?то не договариваете. Вы не психолог, вы — терапевт и хирург с большим опытом в лечении пациентов разных видов. Вы почему?то решили, что цинрусскийца следует лечить в моем отделении. Понимаете, какие передо мной возникают сложности? Прошу вас, опишите мне ваши собственные чувства на протяжении исполнения последнего задания — от момента проведения спасательной операции до настоящего времени. Но прежде всего скажите мне, вы себя хорошо чувствуете?

В данный момент Конвей чувствовал, что у него резко подскочило артериальное давление.

– Постарайтесь быть как можно более объективным, — добавил О'Мара.

Конвей глубоко вдохнул и медленно выдохнул через нос.

– После того как мы срочно вылетели на место катастрофы, все мы, и я в том числе, испытали чувство глубокого огорчения из?за того, что спасти удалось всего одного пострадавшего. Но вы ошибаетесь, майор. Повторяю: это чувство овладело абсолютно всеми, кто был на борту «Ргабвара», и все же оно не было настолько сильным, чтобы им можно было объяснить развившуюся у цинрусскийца гиперчувствительность. Приликла улавливал с болезненной интенсивностью эмоциональное излучение членов экипажа, находившихся в другом конце корабля, — а на таком расстоянии эмоциональное излучение обычно едва различимо. Я же не подвержен ни болезненной сентиментальности, ни преувеличениям. А конкретно в данный момент я чувствую себя точно так же, как я обычно себя чувствую в этом треклятом кабинете, и…