Большая операция - Уайт Джеймс - Страница 41

– Тогда бронебойные В-22, – быстро поправился Холройд. – В этом веществе мы без труда ограничимся пятьюдесятью ярдами. Предлагаю одновременно запустить три ракеты в точки, расположенные вертикально над входом в туннель, так, чтобы обрушившаяся плоть заблокировала отверстие и её хватило бы противостоять напору воды.

– Вот теперь вы говорите дело, – согласился Конвей.

Но комендор с „Веспасиана“ умел не только разговаривать. Буквально через несколько минут на экране показался крейсер, низко зависший над разрезом. Конвей не видел запуска ракет, так как неожиданно вспомнил, что нужно проверить, достаточно ли далеко снесло машину и не погребет ли их под возможной лавиной из обломков плоти.

Первые признаки того, что вообще что-то происходит, появились, когда поток воды неожиданно стал грязным, затем он уменьшился до тонкой струйки и наконец прекратился. Несколькими минутами позднее через нижний край туннеля стали переваливаться густые, липкие куски грязи. Вдруг обширный участок вокруг входа начал оседать, потом отвалился и, словно огромная порция подгоревшей овсяной каши, соскользнул в ущелье.

Теперь вход в туннель стал в шесть раз больше, чем он был до этого, а пациент продолжал кровоточить с неменьшей силой.

– Извините, доктор, – заговорил Холройд. – Повторить дозу и попробовать взорвать поглубже?

– Нет, подождите.

Конвей отчаянно пытался что-то придумать. Он знал, что проводит хирургическую операцию, хотя на самом деле ему в это не верилось – слишком большими были и проблема и сам пациент. Если бы в подобной ситуации оказался землянин, даже при отсутствии инструментов и лекарств, он бы знал, что необходимо сделать – наложить жгут и уменьшить давление в поврежденном месте… Это было то, что нужно!

– Холройд, всадите еще три штуки в то же самое место и на ту же глубину, – быстро распорядился он. – Но не могли бы вы, прежде чем запустить ракеты, сфокусировать лучи по возможности максимального количества корабельных прессоров прямо над входом в туннель? Если возможно, нацельте их не вертикально, а под углом к поверхности надреза. Идея заключается в том, чтобы использовать вес нашего корабля для уплотнения и поддержки обрушенной ракетами массы.

– Будет сделано, доктор!

На перефокусировку невидимых опор и запуск ракет у „Веспасиана“ ушло около пятнадцати минут, зато водопад сразу же пропал и на этот раз уже не возобновился. Входное отверстие туннеля исчезло, а там, куда были направлены лучи прессоров, на поверхности разреза появилась большая тарелкообразная вмятина. Через спрессованную перемычку по-прежнему сочилась вода, но прорваться сильным потоком она не могла до тех пор, пока корабль оставался на месте и давил на стенку своим немалым весом. Для большей уверенности во вспомогательном туннеле устанавливалась еще одна непроницаемая перемычка.

Неожиданно на экране появилось покрытое морщинами, но не по возрасту моложавое лицо. Плечи зеленого мундира его хозяина украшали впечатляющие знаки различия. Это был сам командующий флотом.

– Доктор Конвей, в своё время мой флагман принимал участие в весьма необычных мероприятиях, но вот выступать в роли жгута нам до сих пор не доходилось.

– Прошу прощения, сэр, но мне показалось, что это единственный способ овладеть ситуацией. А прямо сейчас, если вас это не затруднит, мне бы хотелось, чтобы вы подняли отсюда нашу машину, после чего мы бы занялись нанесением на карту кое-каких реперных точек…

Он замолчал, так как Харрисон замахал ему рукой.

– Не на этой машине, – тихо пояснил лейтенант. – Попросите его проверить вторую, чтобы она была уже готова, когда они сподобятся вытащить нас отсюда.

Через три часа они находились во второй модифицированной и усиленной проходческой машине, подвешенной к грузовому вертолету, который приближался к району, где, как они надеялись, располагался мозг существа и (или) мастерские по производству управляемых мыслью инструментов. Во время полета у них появилась возможность потеоретизировать о происхождении своего пациента.

Теперь они были уверены, что первоначально он произошел от подвижной растительной формы жизни. Эти формы всегда были крупными и плотоядными. Но когда их представители стали друг друга выживать, то они начали увеличиваться в размерах, а их строение всё больше усложнялось. Не было похоже, чтобы формация каким-либо образом размножалась. Она просто жила и росла до тех пор, пока её не убивал какой-нибудь более крупный соплеменник. Их пациент был самым крупным, старым, крепким и мудрым на планете. Будучи единственным обитателем этой части суши на протяжении многих тысяч лет, он больше не нуждался в мобильности и поэтому снова пустил корни.

Но это не было деградацией. Не имея возможности пожирать себе подобных, он научился контролировать собственный рост, сделал более эффективным свой метаболизм, создал инструменты для выполнения таких работ, как исследование поверхности, добыча и доставка минералов, необходимых для нервной системы. Предок рыбы-фермера, возможно, принадлежал к виду, которому, подобно библейскому Ионе, поначалу просто удалось выжить внутри желудка гиганта. Позднее эти рыбы вырастили себе и хозяину зубы и научились защищаться от хищников, засасываемых из моря.

Каким образом сюда попали лейкоциты, до сих пор было не очень ясно, но колесникам иногда случалось встречаться с небольшими по размерам и менее развитыми особями, которые, вероятно, и были дикими родственниками.

– Но вот, что мы должны помнить, когда будем пытаться с ним говорить, – с серьезным видом закончил Конвей. – Наш пациент не только слеп, глух и нем, но и никогда не общался даже с себе подобными. Наша задача не просто обучиться необычному и трудному инопланетному языку, а наладить общение с существом, которому неизвестно само значение слова „общаться“.

– Если ты стараешься поднять мой боевой дух, – сухо заметила Мэрчисон, – то у тебя это плохо получается.

Конвей уставился в переднюю смотровую щель, в основном, чтобы не видеть бойни, происходящей на дублирующих экранах, где атаки инструментов в районах пищевых туннелей и насосных станций становились все более ожесточенными. Неожиданно он заговорил:

– Участок, где предположительно находится мозг, слишком обширен, чтобы обследовать его быстро, но, если я ошибаюсь – то поправьте, не то ли это место, где „Декарт“ приземлялся в первый раз? Если это так, то инструменты, посланные тогда на разведку, должны были прийти откуда-то поблизости, и, если нам удастся проследить по оставшимся в плоти шрамам их путь, тогда…

– Это то самое место! – взволнованно подтвердила Мэрчисон.

Харрисон, не ожидая приказа, отдал новые распоряжения пилоту транспортного вертолета, а через несколько минут они были уже на поверхности, и машина с вращающимися врубовыми ножами ткнулась носом в волокнистую квазиплоть.

Взятый образец был не цилиндром, а плоским перевернутым конусом. Его боковая грань резко сужалась к вершине, где находился маленький, толщиной почти с волосинку, шрам. Он резко сворачивал к предполагаемому району, и машина двинулась вдоль него.

– Очевидно, корабль затащило под поверхность не очень глубоко, – рассуждала Мэрчисон. – Но достаточно, чтобы инструменты касались его всей своей поверхностью, опираясь на тело существа, а не скакали по воздуху, задевая обшивку лишь вскользь. А ты заметил, что инструментам, даже двигаясь на максимальной скорости, удается избежать повреждений нервной системы, через которую передаются приказы и сигналы?..

– При данном угле наклона, – перебил её Харрисон, – мы будем у нижней поверхности через двадцать минут. Сонары указывают на наличие каверн или больших впадин.

Конвей не успел ответить ни тому, ни другой – главный экран мигнул, на нем показалось лицо Эдвардса.

– Доктор, выбило перемычки с тридцать восьмой по сорок вторую. Мы уже поставили жгуты на восемнадцатый, двадцать шестой и сорок третий туннели, но…

– Действуйте, как и раньше, – прервал его Конвей.