Большая операция - Уайт Джеймс - Страница 27

– Однако не вся взятая кровь возвращается обратно, – продолжал Конвей. – Нам так и не удалось установить, то ли это невозможно физиологически, то ли существо оставляет себе несколько унций в качестве платы за оказанные услуги.

Келгианин издал низкий вибрирующий трубный звук.

– Уверен, он очень отзывчивый, – донеслось из трансляторов.

Затем в сопровождении мониторов ДБЛФ покинул помещение. Начальник приемной команды недоумевающе посмотрел на драмба и махнул своим людям, чтобы расходились по местам. Молчание начинало затягиваться.

Наконец О'Мара произнес:

– Когда вы устроите ваших посетителей и если этому не препятствуют физиологические причины, я предлагаю встретиться, чтобы все это обсудить. В моем кабинете через три часа.

Его голос был угрожающе мягким. Конвей подумал, что для встречи с главным психологом было бы совсем не лишним заручиться моральной и медицинской поддержкой.

Конвей попросил присутствовать на встрече своего друга эмпата Приликлу, а также офицеров Корпуса мониторов полковника Скемптона и майора Эдвардса, а также доктора Маннона, обоих драмбов, главного диагноста отделения патологии Торннастора и двух медиков с Худлара и Мелфа, практиковавших в Госпитале. Прошло несколько минут, прежде чем вся компания вошла в просторную приемную О'Мары, где обычно находились только адъютант майора и более двух десятков самых разных сидений, приспособленных для внеземлян, с которыми О'Мара имел профессиональные контакты.

Главный психолог расположился за столом своего помощника и с едва скрываемым нетерпением ждал, когда кто-то усядется, кто-то уляжется или иным образом устроится на соответствующем месте.

Когда все затихли, О'Мара спокойно сказал:

– После душещипательной истории, сопровождавшей ваше прибытие, я ознакомился с последними докладами с Митбола, а знать обо всём, значит прощать всё, за исключением, конечно, вашего присутствия здесь, Конвей. Вы не должны были вернуться с…

– Драмбо, сэр, – вставил Конвей. – Теперь мы используем местное название планеты.

– Мы предпочитаем это название, – присоединился к нему переведенный транслятором голос Саррешана. – Митбол не совсем точное название для планеты, покрытой относительно тонким слоем животной жизни, мира, который мы считаем самым прекрасным в Галактике, даже несмотря на то, что возможности побывать на других мирах у нас пока не было. Кроме того, ваш транслятор говорит мне, что в слове Митбол не достает точности, почитания, уважения. Продолжение использования вашего названия для нашей непревзойденной планеты не рассердит меня – я слишком глубоко понимаю, что вашему виду столь часто присуща мелкость мышления; я обладаю слишком большой терпимостью к умственным недостаткам, чтобы испытывать гнев или даже раздражение…

– Вы очень добры, – перебил О'Мара.

– И это тоже присутствует во мне, – согласился Саррешан.

– Причина, по которой я вернулся досрочно, – поспешно заговорил Конвей, – это необходимость помощи. У меня не ладилось с решением проблемы Драмбо, и это меня беспокоило.

– Беспокойство, – сказал О'Мара, – исключительно бесполезное занятие, если только вы, конечно, не делаете это громко и прилюдно. А-а, теперь я понимаю, зачем вы притащили с собой полгоспиталя.

Конвей кивнул и продолжил:

– Драмбо отчаянно нуждается в медицинской помощи, но проблема не похожа ни на одну из тех, с которыми мы уже сталкивались на земных и внеземных планетах и колониях. Раньше все просто сводилось к исследованию и изоляции болезни. Мы доставляли сами или советовали, куда надо доставить, лекарства для наибольшего эффекта, а затем передавали управление медициной в руки местных врачей. С Драмбо все обстоит иначе. Здесь не нужно ставить диагноз и лечить множество существ. Тут пациентов совсем немного, но они чрезвычайно велики.

Причиной болезней стало то, что за последние несколько лет соотечественники Саррешана узнали, как высвободить энергию атома. Вначале, конечно, в виде взрыва и с огромным количеством радиоактивных загрязнений.

Они все очень… – Конвей заколебался, пытаясь подыскать наиболее дипломатическую замену словам „беспечны“, „преступно глупы“, „самоубийцы“, но ничего не придумал и продолжил:

– …очень гордятся приобретенной способностью убивать большие биологические формации, приспосабливая лежащие вблизи отмели для всё возрастающего населения колесников.

Но живущие внутри или под этой формацией, а возможно, и управляющие ею существа являются ещё одной разумной расой, чья „земля“ в буквальном смысле слова умирает вокруг них. Этот народ создал инструмент, который проник на борт „Декарта“, и, судя по этому приспособлению, они, конечно, очень высокоразвиты. Но мы по-прежнему ничего о них не знаем.

Когда стало ясно, что колесники не являются создателями инструмента, перед нами встал вопрос, где их можно найти с наибольшей вероятностью. Мы решили, что это те районы, где их страна подвергается нападению. Именно там я рассчитывал найти еще и врачей, и я действительно разыскал в этих местах нашего прозрачного приятеля. Он спас мне жизнь довольно своеобразным способом, и я убежден, что СРЖХ является эквивалентом врача на Драмбо. Но похоже, к сожалению, что он не способен каким-либо образом с нами общаться. Каждый может видеть внутренности существа, не прибегая к помощи рентгеновского аппарата. У него нет видимых скоплений нервных узлов и чего-то, что хотя бы отдаленно напоминало мозг.

Мы страшно нуждаемся в помощи его соотечественников, – серьезно добавил Конвей. – Вот почему мы доставили его сюда – в надежде, что специалисты по общению с внеземлянами, возможно, преуспеют там, где корабельные эксперты и я ничего не добились.

Конвей бросил быстрый взгляд на О'Мару, который задумчиво разглядывал слизнеобразного драмба. Тот, в свою очередь, поднял на ложноножке свой глаз к потолку, так чтобы видеть хрупкую насекомоподобную фигурку Приликлы. Ну, а у Приликлы хватало глаз, чтобы видеть всех вокруг одновременно.

– Не странно ли, – неожиданно произнес полковник Скемптон, – что у одного у ваших драмбов нет сердца, а у другого, оказывается, нет мозга?

– К безмозглым врачам я уже привык, – сухо заметил О'Мара. – Я общаюсь с ними, в целом, успешно, почти каждый день. Но это не единственная ваша проблема, доктор?

Конвей покачал головой.

– Я уже говорил, что нам придется лечить небольшое число очень больших пациентов. Даже при содействии медиков с Драмба мне понадобится помощь в как можно более точном картографировании – я имею в виду фоторазведку – областей поражения и взятии проб в приповерхностных районах. Рентгеноскопия при таких размерах невозможна. От полномасштабных буровых операций, чтобы получить образцы ткани с большой глубины, толку тоже будет мало, так как бур в данном случае будет сравним с короткой и исключительно тонкой иглой. Поэтому придется исследовать больные и поврежденные районы лично, используя бронированные наземные машины, а где это будет возможно, руки и ноги, заключенные в тяжелые скафандры. Вход в поврежденные районы будет осуществляться через естественные отверстия в теле, но все дело пойдет быстрее, если нам помогут существа с медицинским образованием, которым для защиты не нужны броневики и скафандры. Я думаю о существах с Чалдерскола, Худлара и Мелфа.

Я хотел бы услышать от отделения патологии, – продолжил он, глядя на Торннастора, – предложения по лечению хирургическим, а не медикаментозным путем. Все признаки указывают на то, что проблема возникла в основном из-за радиоактивного заражения, и хотя я понимаю – сегодня мы можем излечивать даже самые запущенные случаи, но может так случиться, наши методы не годятся для пациентов таких размеров, не говоря уже о том, что медикаменты, необходимые только для одного больного, могут составить количество, выпускаемое несколькими планетами за многие годы. Отсюда необходимость в хирургическом вмешательстве.

Полковник Скемптон прочистил горло: