Шальной ветер-2 - "Джуллиан" - Страница 29

Он наклонился над местом погребения, раздвинул цветы и, не поднимая предмета, прочитал надпись: "Стойкость…" Разогнулся и долго стоял, глядя в ничто…

11

Солнце всё-таки пробилось и теперь пронизывало густой туман, лепя внутри него странные живые существа, которые лениво двигались, вздымаясь и сталкиваясь с себе подобными. Ферди бросил последний взгляд на погребальный костёр… Снизу, между цветочными стеблями, с сажи и пепла что-то золотисто блеснуло в бледном, туманном луче солнца. Забывшись, он машинально нагнулся…

… И открыл глаза в плотный мрак.

Что проснулся слишком рано — понял сразу. На улице наверняка царило яркое солнце летнего полдня. Но спать пока не хотелось. Ферди откинул одеяло, сел на кровати. Прерывистые контуры предметов в комнате видел хорошо. Перед сном привычно обошёл спальню и огладил-обхлопал "стратегически важные" вещи ладонями. Так что, случись встать и пройтись по комнате, не зажигая света, ни об один предмет мебели не споткнётся.

Ферди сидел и думал о психотерапевте. Когда он "сгорел", мать приводила к нему только лучших, высококлассных специалистов, которые пытались излечить или исцелить его. Одновременно он начинать различать ауру тех, кто сидит рядом с ним. Карей, узнав о его видении, принялся изучать цветовую гамму человеческой ауры и буквально давать уроки по ней старшему брату. Кроме них двоих, об этой способности Ферди никто не знал. И некоторое время Ферди даже развлекался тем, что считывал по ауре человека его эмоции.

Все посещения закончились, когда мать привела психотерапевта. Высокий человек, самоуверенный и властный, с роскошным голосом, сначала произвёл на Ферди сильное впечатление. Он притих, слушая его, проникаясь надеждой. Он даже ответил на пару-тройку вопросов… Пока не увидел. Этому человеку было всё равно, сможет ли он достучаться до Ферди и докопаться до сути его психологической травмы, как он выражался. Он не собирался выводить пациента из состояния, грозящего вечной тьмой. Зациклившись на отношениях Ферди с матерью, он повторял заученные вопросы и на основании нескольких ответов сумел построить личный миф, в котором и начал горячо убеждать Ферди, — а тот видел артиста, который выразительно читает свою роль. И ни малейшей линии сочувствия, которые Ферди иногда наблюдал у других целителей и врачей. Он покорно отвечал: "Да, нет, да…" Потом проводил абсолютно довольного собой врача к двери, которую затем плотно закрыл. И через брата спустя часы передал, что больше никого к себе не пустит. С тех пор только Карей стал для него связью с запретным для него теперь светлым миром. Не появись Алекса, он бы превратился в угрюмого дикаря, который постепенно и говорить-то разучился.

Теперь же Ферди сидел и думал: а если тот психотерапевт прав? И все проблемы возникли из-за того, что он неправильно воспринимает свою мать? И сегодняшний сон, выпрошенный в Башне Снов, подтверждение тому. Внутри сна — сплошные символы. Он воспринимает мать как личного убийцу. То есть он настолько боится матери, что готов назвать её убийцей? Ведь не может же быть, что он выпросил в Башне снов настоящий эпизод из прошлого?

Сидел и постепенно опускал голову, с трудом сдерживаясь, чтобы не стукнуть кулаком хотя бы о постель. Боялся признаться себе, что глубоко внутри понимает: это правда! Это правда, что он видел эпизод из прошлого!.. Что ещё хуже, он понимал, что его страшно тянет к Ларе, но сейчас, едва он начинает о ней думать, как его всего опахивает ледяным холодом: а если он снова — не сам, а ненароком, опосредованно! — навредит ей?

Он поёжился, облизал пересохшие губы.

Но если он наберётся храбрости и признает, что видел не сон…

Лучше думать о втором предмете сна. Наруч. С надписью короля. Сегодня же, за ужином, надо подробней расспросить деда обо всём, что связано с наручем. Особенно упирая на истории с предками. Почему дед сказал, что наруч был нарисован, когда такие предметы начали выходить из употребления? Ведь светловолосый рыцарь (Ферди старательно обошёл предположение, что он видел во сне самого себя) носил его во время той междоусобной смуты!

Ферди зажмурился изо всех сил.

Странный сон внёс смуту в его жизнь и вызвал множество сумбурных вопросов, которые ну никак не хотели выстраиваться в ровную линию. Или он отвык думать?..

Главный вопрос: а надо ли этим всем заниматься? Он отвык от активного действия! Может, спрятаться так, как планировалось им вначале? От всех? От деда, с которым можно встречаться только за обеденным столом. От Кампа, которого легко сторониться, не попадаясь ему на глаза. От Лары, которая будет напрасно ждать его на его "баскетбольной площадке"…

"Я… струсил?"

Он с силой потёр лицо.

"Струсил… Легче обойти всё, остаться в тёмной, безопасной норе. Прожить в ней годы до… До чего? — Он уставился в тёмную пропасть, в которой еле светились его собственные ментальные следы. — Существовать… Забыть, что такое поцелуй Лары. Что такое бешеный бег по ночному лесу. Струсил…"

Он снова уставился во тьму. Не думал уже ни о чём. Только перед глазами старинный склеп. И мгновение — прикосновения к старинному мечу-барельефу. "На удачу", — сказал мальчишка. "На счастье!" — не согласилась Лара.

И медленно поднял голову.

"Почему я должен бояться Кампа? Я войду в библиотеку и возьму все книги, которые меня заинтересуют. Я здесь гость, которому многое разрешено. И не буду спрашивать деда. У меня есть глаза, чтобы читать. Мозги, чтобы думать. Всё. Я принимаю сон как эхо старины. И попробую разобраться".

Как ни странно, но после принятого решения его потянуло спать.

И быстро уснул.

… - Дед, что посоветуешь почитать из архива о наших предках?

— Есть репринтная книга, но тебе, наверное, не захочется читать старинный шрифт. И есть современное изложение всех летописей — то есть почти как учебник истории. Что тебя конкретно интересует?

— Всё тот же наруч. — Ферди дотянулся до яблока и теперь задумчиво крутил его в руках. — Есть ли какие-нибудь легенды вокруг него?

— Ну-у… — Дед засмотрелся на яблоко в его руках и усмехнулся. — Есть история, близкая по духу шекспировской трагедии "Ромео и Джульетта". Разве что отличие не в семейном положении двух влюблённых, а в социальном… Что?

Яблоко выпало из рук.

— Извини. Доигрался, — спокойно сказал Ферди и склонился достать упавший фрукт. — И что там, с этой историей?

— Деталей не помню, — сказал де Винд. — Но на краю наших владений есть небольшой дом, где жил большую часть своей жизни и умер главный участник этой трагедии. Говорят, он стал изгоем, причём добровольно. Жил в этом доме, собственноручно выстроенном. Ну, не совсем собственноручно: ему помогали. Жил-то он опять-таки на границе владений, и доставалось ему довольно часто. Деревенские ему помогали с домом, да и отбиваться, когда были стычки с соседями. Но в дом тот он никогда и никого не привёл. И не пустил. Родных, которые пытались его навестить, встречал с оружием в руках.

— А он… — медленно начал Ферди, кашлянул. — Он был кто — Тиарнак или де Винд?

— Тиарнак, — подтвердил дед. — Кажется… В рукописях это не отражено, потому что никто точно не знал, в чём дело. Но, кажется, он дал рыцарский обет отшельничества.

— Но это не легенда…

— Романтичный, любишь приключения? — кивнул дед. — В связи с этим делом, скорее, не легенда, а мистика замешана. Дом этого отшельника Тиарнака каменный, двухэтажный. Очень добротный. Но в нём никто не может жить. Говорят, дух его беспокоен и никого не пускает обживать дом. Более поздние поколения, конечно, уже разбирались с этим домом, но ничего особенного в нём не нашли, хотя проскользнуло где-то в слухах, что в этом доме спрятано сокровище. Чуть не клад.

— А наруч тут при чём? — хмыкнул Ферди.

— Говорят, тот, кто придёт с королевским наручем в дом отшельника Тиарнака, сумеет найти спрятанный клад. То есть… э-э… Наруч вроде как может показать, где клад находится. Но всё это, естественно, домыслы. Местные легенды, как ты и хотел. — Хозяин замка добродушно улыбнулся. — Ну как? Нравится такая байка?