Владычица снов. Книга вторая - Уайли Джонатан - Страница 21

— Умрет, — повторил Киббль. — Оставь его.

— Он прав, — кивнул Холмс. — Жалкий заморыш. Пошли.

Гален остался в одиночестве. Юноша растерялся, здравый смысл подсказывал, что его куда более опытные товарищи не могут ошибаться. Но что-то мешало ему бросить на верную смерть осиротевшего зверька. Осторожно, предельно осторожно он попробовал поднять детеныша с соли. Бик на мгновение открыл глаза и попытался укусить его за палец. Зубы его были подобны тонким иглам, но сам звереныш так слаб, что укус отозвался лишь легкой щекоткой.

— Пошли, Кусака. — Гален назвал зверька первым именем, пришедшим ему в голову. — Пошли посмотрим, сумею ли я о тебе позаботиться.

Даже если ему и не удастся спасти бика, то попытка — не пытка. Бик еще малость посопротивлялся, затем сдался и заснул на ладони у Галена. И юноша то и дело посматривал на зверька, чтобы определить — жив он или нет, вздымается или опускается его грудка.

Пейтон подошел посмотреть на найденыша и тоже не остался к нему безучастным.

— Или бичонок вот-вот умрет, — объявил он, — или, если он не сдастся, считай, что тебе крупно повезло.

И уже через час археологи ввалились в «Ворон», только что заработанные деньги жгли им карманы. Кое-кто предлагал начать в каком-нибудь другом заведении, но Гален убедил всех сначала пойти именно сюда.

— Лучшее пиво во всем городе, и вы сами знаете, что это так, — внушал он. — А позже мы… пожалуй… чересчур расшумимся для того, чтобы это понравилось Алому Папоротнику. Так что весь смысл начать именно отсюда. И если уж на то пошло, первую кружку выставляю я!

Такое щедрое предложение произвело сильное впечатление на археологов, пусть даже Пейтон настоял на том, что угощать первой кружкой всю компанию — это законное право предводителя, и в итоге все отправились в «Ворон». Едва войдя в зал, Гален сразу направился к стойке и попросил у Алого Папоротника помощи в своих попытках спасти жизнь бику. Великан подхватил крошечного зверька с такой заботой, что это изумило даже видавших виды археологов.

— Тепло, молоко, а чуть позже немного сырого мяса, — распорядился трактирщик. — Пошли со мной.

Гален прошел с Алым Папоротником на кухню; они уложили Кусаку в корзинку, поставили ее поближе к печке и придвинули к зверьку блюдечко с молоком. Кусака подозрительно понюхал молоко, потом полизал его немного и вновь уснул.

— Оставь его здесь, — велел Алый Папоротник. — Пускай сам поборется за жизнь.

Потом трактирщик жестом приказал Галену следовать за собой и провел его в свою комнату. Здесь Гален вручил ему письмо Дэвина. Алый Папоротник молча взял письмо и опустил во вместительный карман.

— Есть какие-нибудь новости? — спросил Гален.

— Новости? — Сам этот вопрос, казалось, удивил трактирщика. — Никаких.

— Что мне теперь делать?

— Что хочешь. Когда понадобишься, с тобой свяжутся.

«Только и всего, — подумал Гален. — Тогда чем мне заняться сейчас?»

Алый Папоротник вышел из комнаты. Гален следом за ним вернулся в общий зал. В некотором замешательстве он на ходу предпринял еще одну попытку.

— И что же, Пайк ничего не передал мне?

Алый Папоротник резко развернулся и смерил юношу жестким взглядом.

— О ком это ты?

Слова его звучали мягко, но взгляд был совершенно ледяным.

Гален покраснел до корней волос. Он почувствовал себя преданным и никому не нужным.

«Делай что хочешь».

И когда юноша подсел к археологам, их веселье показалось ему просто невыносимым.

Глава 42

Этим вечером пир археологов в честь возвращения с соли не задался с самого начала. Легкость и быстрота, с которой они провели переправу, принизила обычную радость от возвращения на твердую землю, и, скажем, Пейтон явно веселился через силу. Он никак не мог оторваться от размышлений о переменчивом характере соли, и выпивка, казалось, лишь усугубляла его раздражение. Остальные археологи видели, что с их вожаком что-то неладно, и даже заводила и весельчак Холмс вскоре оставил малейшие попытки отпраздновать возвращение в привычном «бурном» стиле. Но особенно сумрачен был Дрейн. На протяжении всего перехода он держался замкнуто и отмалчивался в ответ на любые расспросы. Гален, все еще взволнованный встречей с Алым Папоротником и расстроенный ее результатами, также пребывал в задумчивости и не участвовал в общем разговоре.

Вечеринка окончательно расклеилась где-то возле полуночи — то есть в смехотворно ранний час, — и археологи один за другим скрывались в ночи. Первым исчез Киббль, за ним — Фланк, следующим — обескураженный Холмс, который отправился на поиски компании повеселее. Стоило им уйти, как нервы Дрейна окончательно сдали, он нервно озирался по сторонам, словно ожидая, что из стен трактира вот-вот появятся привидения. За вечер компания уже не раз меняла один кабак на другой, и тот, в котором они сейчас осели в обществе самых упорных местных пьяниц, назывался «Карета с кучером». Гален заметил беспокойство приятеля, однако ничего не сказал. Он все еще размышлял, что же ему теперь делать, а выпитое пиво — хотя, понятно, и не в тех количествах, как в Риано, — не больно-то способствовало остроте ума.

Дрейн резко поднялся с места и последний раз огляделся по сторонам.

— Луна уже высоко, так что пойду-ка я спать, — громко, на весь зал, объявил он.

Гален оказался единственным, кто принял к сведению эти слова. Он с любопытством уставился на Дрейна, а тот, помахав рукой, быстрым шагом направился к двери. Пустые столики он обходил несколько покачиваясь, хотя и с самоуверенностью человека, не подозревающего о том, что он порядочно пьян. Гален, проводив его взглядом, вдруг почувствовал явный интерес и даже легкое волнение. Последние слова Дрейна прозвучали столь чудно, а его уход был столь внезапен, что Гален был немало заинтригован. Уж не пароль ли произнес парень? Гален еще раз обдумал услышанное и вспомнил реплику Дрейна: «А еще ты упустил парочку интересных писем». Повинуясь порыву, который наконец-то придал ему уверенности после нескольких часов, проведенных в унынии и тоске, Гален тоже поднялся со стула и простился с Пейтоном и Милнером. Впрочем, оба «старика» едва ли заметили его.

«Возможно, доставить донесение велено не мне одному, — думал Гален, выходя из трактира и оглядываясь в поисках Дрейна. — Вот, наверное, почему он так скрытничал во время всего перехода! — Он разглядел удалявшуюся фигуру и, ухмыльнувшись, бросился в погоню. — И все же Дрейн не смог удержаться от искушения намекнуть мне кое на что — и все для того, чтобы выглядеть важной персоной, — уже совсем трезво размышлял Гален. — Я-то, по меньшей мере, умею держать язык за зубами!»

Самодовольство Галена только обострилось, когда он понял, что Дрейн не замечает, что его преследуют. Гален крался в тени домов, стараясь не проходить под немногими горящими еще фонарями и держась на приличном расстоянии, пока преследуемый не сворачивал за очередной угол. Тогда Гален стремительно наверстывал упущенное и осторожно выглядывал из-за угла.

В конце концов Дрейн остановился и осмотрелся. Гален отпрянул под «козырек» ближайшей двери и затаил дыхание. Между юношами не было тридцати шагов, и когда Дрейн тихо постучал в дверь, Гален превосходно это расслышал. После долгой паузы дверь открыли, внутри мелькнул тусклый огонек. После недолгих переговоров шепотом Дрейн вручил тому, кто был в доме, не то письмо, не то посылку. Ему тоже дали что-то, после чего дверь захлопнулась. Дрейн поспешил скрыться — да так, что едва не споткнулся, — но Гален, не шевельнувшись, стоял на месте. Убедившись в правоте своей догадки о тайных делишках товарища, он решил продвинуть расследование еще дальше. Посылка была наверняка от Гильгамера — но кому же она предназначалась? Обо всем этом следовало доложить Алому Папоротнику, в частности и для того, чтобы доказать, что Гален не сидит сложа руки.

Юноша дождался, пока Дрейн не отойдет подальше и на улице все затихнет, а потом подкрался к заветной двери. Подойдя поближе, он увидел, что из-под двери пробивается все тот же неяркий свет, и подумал, а не припасть ли ему к замочной скважине. Еще три-четыре шага — и он окажется у цели…