Эффект недостигнутой цели - Коган Татьяна Васильевна - Страница 31

– Ну да, как обычно, – подтвердил Гоп.

– И передние и задние все еще оставались замазаны?

Парень кивнул.

Сомов недоверчиво сузил глаза:

– Точно?

– Да точно! – уверенно проговорил Гарик. – Передние еле отмыл, а задние… – Он запнулся, неожиданно заколебавшись.

– Что задние? – насел Сомов.

– И задние вроде…

– Вроде?

Гарик растерянно поморгал:

– Вы пока не спросили, я и не сомневался… А теперь…

Прозвище Апокалипсис прилипло к Сомову после серии поединков, завершившихся нокаутом противника. Сила и точность были его преимуществом, выносливость – слабостью. Попадись ему соперник с подвижностью и дыхалкой Саркисяна, смог бы добиться ничьей, а то и выиграть. Чтобы не допустить подобного, Апокалипсис предпочитал прыгать с места в карьер и сразу же бить на поражение. В периоды лучшей физической формы сила его удара составляла около восьмисот килограммов. Подобный по мощности удар приписывали только Майку Тайсону.

Таким «кроссом» реально не только нокаутировать, но и убить. Сомов об этом знал лучше остальных…

Часы показали 20.46.

Никогда не выходить за черту – это первое, что усвоил Руслан. Когда в их однокомнатную квартиру вваливалась компания подвыпивших мужиков, отец брал мелок, проводил линию в углу комнаты и запрещал сыну выходить оттуда.

«Чтобы не мешать взрослым!» – объяснял отец. И Руслан верил, что это нормально. Так и должно быть. Так поступают все родители без исключения. В определенные моменты, например, когда отцовские дружки напивались до поросячьего визга, орали и стучали по столу, он даже радовался, что находится за чертой. Тонкая белая линия словно бы защищала его от этих страшных, громких людей, в чьи лица он боялся смотреть. Он вжимался в угол, стараясь стать незаметным, а воображение уносило его в несуществующие сказочные миры…

Иногда он сидел у стены всю ночь напролет и засыпал прямо на полу под утро, когда пьяный гомон стихал. Иногда ему сильно хотелось в туалет, но он терпел до последнего, не смея отпроситься у отца. Он научился определять ту стадию опьянения, когда реальность начинает расплываться, и только тогда тихонечко прокрадывался в ванную комнату и так же незаметно возвращался обратно. Сперва он боготворил и боялся отца. Затем просто боялся. А потом стал бояться и ненавидеть.

Годам к одиннадцати Руслан понял, что в других семьях живут иначе. Оказывается, большинство родителей с нежностью относится к своим детям. Он замечал, как чужие матери заботливо поправляют ранцы, покупают сладости и умильно улыбаются, слушая, как их чадо рассказывает об успехах в школе. Отец никогда не расспрашивал его об учебе. Раз в месяц брал дневник и, если видел оценки ниже четверок, лупил сына до гематом и кровавых синяков.

Соседи и педагоги видели, не могли не видеть следов. Но ничего не делали, предпочитая закрывать глаза. Они жили в маленьком городке, где все друг друга знали и выгораживали. Однажды Руслан слышал, как отец говорил своему приятелю, толстяку в милицейской форме, как сложно бывает с сыном:

– Он ведь с детства у меня недоразвитый… Как мать померла, так еще хуже стало. Нормально не поговоришь с ним, чуть что закатывает истерики, бьется об стены, калечит сам себя. Иногда руки опускаются, не знаешь, как дальше быть…

Отцовское лицо выражало скорбь и безграничную любовь. Все без исключения считали его хорошим человеком, на чью долю выпал тяжкий крест – в одиночку воспитывать больного ребенка. Отцу сочувствовали и оправдывали любые его поступки. Только Руслан знал его истинное лицо.

Однажды он набрался смелости и пожаловался директрисе школы. Та кивала, изредка что-то записывая в блокнот. Обещала во всем разобраться и принять меры. А потом позвонила отцу и предложила показать мальчика психиатру.

На следующий день Руслан пришел в школу с загипсованной рукой.

В двенадцать лет он отчетливо понял, что должен сбежать из этого гиблого места, вобравшего в себя все существующие пороки. Он вспоминал ужасы, которые ему пришлось пережить из-за равнодушия окружающих, и проникался еще более глубокой, животной ненавистью к населявшим городок жителям.

Что это за адское место, где семилетнего ребенка могут выкинуть ночью босиком на холод и оставить одного? Он плелся по мокрому от дождя тротуару, дрожа от страха и холода. Он спешил домой, и собственный дом пугал его не меньше, чем эта жуткая, ведущая в преисподнюю дорога. Он еле волочил ноги, когда наконец рядом затормозила машина и издевательский голос поинтересовался, куда это он направляется…

Час спустя взбешенный отец забрал Руслана из отделения милиции, предварительно поведав всем и каждому, как волновался, не застав ребенка дома, как полночи искал его по окрестностям и каким же бессовестным эгоистом нужно быть, чтобы так трепать родительские нервы!

В тринадцать лет Руслан сбежал из дома. Зайцем прошмыгнул в поезд и уехал как можно дальше. Первое время бродяжничал, потом попал в интернат. Придумал себе новое имя и поставил цель: стать сильным и научиться драться. При интернате работали секции рукопашного боя и самбо, и Руслан практически жил в спортивном зале, тренируясь, как одержимый. Тогда же у него появилась фантазия: однажды вернуться домой и забить отца до смерти.

Трель мобильного вырвала Бажина из воспоминаний. Звонила заказчик. Руслан сбросил звонок и набрал сообщение:

«Не могу говорить. Завтра отчитаюсь. Есть новости».

Насчет новостей он преувеличил. Есть догадки и ничем не подтвержденные подозрения. Ему придется постараться, чтобы слепить из них более-менее внятную версию. А получить хоть какую-то информацию он может лишь в одном месте…

Руслан метнулся в прихожую, набросил на плечи куртку, обулся и покинул квартиру.

Было почти девять вечера, народ на улице не попадался, погода испортилась, и опять резко похолодало. Руслан натянул на голову капюшон и ускорил шаг. На перекрестке свернул направо, пересек дорогу и углубился в пустынный переулок, где в отдалении серело здание спортивного зала. Над входом маячила белая вывеска с красными буквами: «Секция экстремального бокса», и ниже, мелким шрифтом: «Никогда не поздно стать сильным».

Руслан замедлил шаг, прикидывая, как себя вести и что сказать. Отчаянно захотелось выкурить сигарету. Такое желание возникало лишь в периоды сильного эмоционального напряжения. Он остановился, колеблясь. До конца тренировки время еще оставалось. Он успеет сходить до ближайшего ларька и сделать несколько быстрых затяжек.

Руслан развернулся и пошел обратно. Его внимание привлек автомобиль, медленно двигавшийся ему навстречу с выключенными фарами. Он инстинктивно прижался к забору и замер позади дерева, слившись с темнотой. Если опыт чему и научил его, так это тому, что перестраховаться никогда не повредит.

Тот, кого Бажин разыскивает, уже знает о целях его приезда в город и наверняка попытается устранить. Собственно, Руслан на это сильно рассчитывал. Ведь тогда личность убийцы раскроется, и он сможет наконец преподнести его заказчику на блюдечке с голубой каемочкой. Вариант, что сам может пострадать, Бажин даже не рассматривал. Подготовка у него на уровне. То, что упустили тренеры в интернате, дополнила армия.

Автомобиль проехал еще немного и прижался к обочине. Некоторое время ничего не происходило, и Руслан начал всерьез беспокоиться. Из своего укрытия он не мог выйти незамеченным, что означало подвергнуть себя дополнительный опасности. Нет уж, рисковать он не собирается. Выдержки ему не занимать, да и кто бы ни сидел в машине, вряд ли будет торчать здесь до рассвета.

До рассвета ждать и правда не пришлось. Из салона вынырнули три мужские фигуры и решительно двинулись к спортивному залу. Они прошли сбоку от Руслана, всего в нескольких метрах. Их лиц он толком не увидел, зато автоматы Калашникова разглядел отчетливо.

Грозная троица остановилась у входа в зал. Один сделал нетерпеливый жест рукой, второй медленно потянул дверь на себя, третий поднял оружие наизготовку. Спустя секунду они уже были внутри.