Падение Хронополиса - Бейли Баррингтон Дж. - Страница 9

Брату Мундану уже задавали этот вопрос, в этом же самом классе. Он был убежден, что эту тему поднимают снова только потому, что она приводит его в состояние заметного беспокойства.

— В этом случае, — начал он свой ответ, стараясь заставить голос звучать спокойно, — корабль останется в фазе очень недолго. Он автоматически отстроится от фазы и вместе со всеми душами на его борту утонет в субстрате.

Брат Мундан отвернулся — и чтобы скрыть лицо, и чтобы написать некоторые следствия из уравнения массы и энергии. Эти следствия описывали систему узлов, связанную с направленным вперед импульсом времени.

Восстановив надлежащее выражение лица, учитель вновь повернулся к классу.

— Теперь мы переходим к вопросу о душе, — проговорил он негромко. — Если бы Империя утратила религию, она могла бы существовать и на двух первых истинах, хотя это уже была бы не та Империя, которую мы знаем. Знание о душе есть духовная основа Империи, получившая свое выражение в Святой Церкви.

С тем чтобы подчеркнуть серьезность вопроса, брат Мундан сделал паузу, почти ожидая дальнейшего испытания себя на прочность со стороны своих учеников. Однако все молча ожидали продолжения. Молодые люди знали, что в этом вопросе он фанатик. Любые шуточки по поводу существования души были бы немедленно сообщены архикардиналу Ремуару.

— До откровений Святого Хеватара атеисты могли утверждать, что души вообще не бывает. Но после первых же демонстрационных полетов сквозь время существование души стало неоспоримым.

Почему? Да потому, что путешествие сквозь время доказало: прошлое не исчезает после того, как наше сознание покидает его; прошлое продолжает существовать. Отсюда возникает вопрос: а как же само сознание? Продолжает ли оно существовать в прошлом, хотя мы парадоксальным образом и не осознаем это? И что случается с сознанием в момент смерти? Угаснуть оно не может — потому что в противном случае прошлое исчезало бы тоже.

Ответ на эту загадку может быть только один, и этот ответ следующий: душа ощущает себя импульсом, скользящим по времени от момента зачатия до момента смерти. После смерти человека душа перемещается сквозь время обратно к моменту зачатия и проживает ту же самую жизнь снова. Этот процесс повторяется бесконечно; таким образом и живет прошлое человека.

Это предложение доказывает существование души.

Отсюда следует, например, также и то, что бесконечное число раз в прошлом вы уже сидели в этом классе, слушая мою лекцию, и будете так же сидеть бесконечное число раз в будущем.

Брат Мундан подчеркнуто осторожно и почтительно раскрыл книгу Священного Писания и начал читать оттуда отрывок, написанный не кем-нибудь, а самим Святым Хеватаром:

— «Есть тело, и есть душа. Тело принадлежит ортогональному времени. Душа же — сущность незримая — вечна; но не преступит она назначенный ей период. Встретившись с концом этого рубежа, душа возвращается обратно к его началу и повторяет всю жизнь снова. Так душа использует данное ей Богом умение проходить сквозь время».

«Тогда почему душа не помнит прожитые ранее жизни? Причина этого кроется в травме смерти, коя стирает все воспоминания души…»

Иллюсу Тону Мейру, Главному Архивариусу Империи, иногда начинало казаться, что Ахрональный Архив, которым он руководит, живет своей собственной жизнью, отделившись от остальной Вселенной. Многие сотрудники Архива переставали выходить во внешний мир. Мейру были понятны их чувства: люди, чья работа состоит в каталогизации изменений времени, подвержены ощущению непрочности внешнего мира. Убежище от хронотической нестабильности можно было найти только здесь, в глубине подземного Архива, в его подвалах и бункерах.

Ахрональный Архив можно было бы назвать реестром вычеркнутого времени. Как только какое-то событие оказывалось измененным — будь то по естественной причине, или по приказу Департамента Истории, или в результате военных действий, — последствия этого мгновенно распространялись вниз и вверх по исторической шкале, внося полные коррективы во всех направлениях. И лишь существование Архива позволяло регистрировать эти изменения. Защищенные мощными временными буферами, подвалы Архива были непроницаемыми для мощных вибраций глобальных перемен, эхом проносящихся сквозь страт. Благодаря этому полная летопись всех реальностей Империи сохранялась в неприкосновенности и могла быть в любой момент сопоставлена с текущей реальностью.

Это была летопись призраков. Миллионы людей, целые города, народы и культуры, которые в текущей реальности никогда не существовали, оставались в компьютерах Архива. Изучение этих исчезнувших обществ было невероятно увлекательно, но разрешалось только служащим Архива. Эта информация была закрытой для всех, даже для ведущих университетов — существовала теория, утверждавшая, что знания такого рода способны ослабить ткань времени, а кроме того, могут поколебать перманентность Империи.

Иногда Мейру самому хотелось бы не знать того, что он должен был знать.

В могильном полумраке Подвала 5 приглушенное гудение компьютеров казалось зловещим. Мигающие строки индикаторов будто складывались в издевательские фразы, предвещающие мрачную судьбу.

Оператор с хмурым лицом протянул Мейру толстую пачку распечаток:

— Результаты проверены дважды, сэр. Сомнений больше нет — мы уверены в каждой строчке.

Это были результаты так называемой «Переписи несоответствий». Отдел Текущего Состояния Архива непрерывно сравнивал свои данные с данными точно такого же информационного банка на поверхности — не защищенного буферами времени. Если возникало несовпадение, немедленно выполнялась «Перепись несоответствий», и все изменения, произведенные без ведома и согласия Империи, заносились на карту.

Мельком взглянув на пачку листков, Мейр передал ее обратно оператору.

— Мне придется известить Наместника, — сказал он с Тяжелым вздохом.

Это означало, что он должен будет нанести визит во дворец — перспектива, не вызывавшая у него восторга.

Не далее как сегодня утром Мейр уже получил косвенное подтверждение, будто чтобы усилить удар. Эскадра Третьего Хронофлота вернулась в столицу, понеся большие потери в последней стычке с неприятелем. Третий Хронофлот был практически разбит и вынужден отступить, и Мейр готов был ручаться, что сейчас он имеет дело с последствиями этой битвы. Гирреад, огромный город в Пятом узле бывший довольно крупным и важным населенным пунктом уже в узле Четвертом), исчез из истории, и все души его обитателей (как гласила теория) растворились в безликой безбрежности страта, словно капли дождя в океане.

Но их хотя бы не постигла судьба хрононавтов с погибших кораблей, ушедших в Пучину в полном сознании.

Не сказав больше ни слова, главный архивариус вышел через двойную дверь в длинный низкий коридор. Из всех комнат доносился монотонный приглушенный гул. Один раз навстречу Мейру попался другой архивариус, в точно таком же белом халате, пробормотавший на ходу невнятное приветствие. Мейр постарался не встречаться взглядом с коллегой — он знал, что увидит на этом лице тревогу, которую последнее время все чаще наблюдал у своих людей. Его начинала беспокоить мысль, куда может завести усиливающийся в архивах культ безнадежного изоляционизма.

Заглянув ненадолго к себе, архивариус сбросил белый халат и поднялся на лифте на сто футов вверх, к поверхности.

Выйдя сквозь парадные двери из полумрака наземного здания, он зажмурился от яркого солнца, и у него чуть закружилась голова. Мейр сел в ожидающий автомобиль с эмблемами Архива и приказал шоферу везти себя во дворец.

Машина покатилась через панорамы и шум Хронополиса. Все вокруг казалось чуточку нереальным. Неужели это действительно существует? Можно ли сказать, будто нечто, подверженное исчезновению из времени, имеет материальную сущность? Ощущение сна, нереальности, которому подвержены все сотрудники Ахронального Архива, овладело Мейром, и ему захотелось оказаться в привычном тихом и прохладном подвале