Гардарика любовь моя - Кедрин Андрей Викторович - Страница 23

— Солнечный привет, старлей-гражданин. — Алексей повернулся, встречая взгляд коренастого человека. Эмблема на его рукаве — три молнии, говорила о принадлежности к храмовым бойцам. А седина и полковничьи погоны — о том, что обладатель их занимает самый высокий боевой пост в этом здании.

— Светлой дороги, полковник-гражданин… Сергеев Константин…Викторович? — Полковник согласно кивнул, ткнув кулаком о кулак Алексея.

— Помнишь, значит, дядьку? Рад, что ты, Леха-летёха, за ум решил взяться — не всю жизнь же тебе с камерой бегать…

— С камерой, дядька, сержант-оператор бегает. Я микрофон таскал… — Собеседник фыркнул так, что очередь вздрогнула.

— Те же яйца, только в профиль. Все равно, давно пора было нормальное место под Солнцем брать. У тебя хорошее образование, храму ты пригодишься — хоть нам, хоть тем умникам, что мозги посетителям натягивают своими спецэффектами…

— В храме создана оздоравливающая атмосфера! Благодаря нашим, как Вы выражаетесь, спецэффектам средняя продолжительность жизни послушников увеличилась на десять лет.. — Попытался вклиниться в разговор один из стоявших в очереди людей с нашивкой в виде семиконечной звезды на рукаве.

— Пох… на десять или на двадцать, все равно омолодить народ, как в клинике, вам никто не позволит — нех… монополию у медиков отбирать. А у пацанов моих, которые на макушке, над вашими излучателями сидят, головы раскалываются к вечеру. Я уже приказал в этот наряд выдавать усиленную броню — как будто в зоне ядерного взрыва люди дежурят!

— Я уже говорил вам, полковник, что это — побочный эффект из-за искаженного контура излучателя. Он направлен внутрь храма, а ваши люди находятся в зоне его обратного действия… Это абсолютно безопасно, хотя некоторые соматические изменения… — Инженер увидел как лицо полковника заливается краской и замолчал.

— Я, вообще-то на должность пресс-атташе принят. Так что без камеры и микрофона не обойдусь… — Попытался отвлечь своего собеседника Алексей. Полковник не был его родственником. «Дядькой» начальник храмовых бойцов стал ему через год после рождения — процедура Посвящения гражданина Солнцу предполагала участие в ней не только биологического и духовного отца, но и человека, который клялся принимать участие в воспитании ребенка и заменить, в случае необходимости, ему родителей. Воспитывать «племянника» Константин пытался при каждом удобном случае, несмотря на полное отсутствие представлений о том, как это самое воспитание должно выглядеть. Когда Алексею исполнилось десять, дядька нашел для него лучшего преподавателя Крав-мага, этой перенятой у Израильской армии системы рукопашного боя. В двенадцать он настоял на том, чтобы Соснов постоянно носил с собой если не пистолет, то хотя бы кинжал — тот самый, разработанный неким полковником Эплгейлом. Это понравилось юному гражданину, который проникся благодарностью к своему второстепенному родственнику.

Проблемы начались позже. В день празднования пятнадцатилетия «племянника» Константин привез ему в комнату общежития колледжа юную полугражданку, одетую лишь в короткий льняной халатик. Поскольку Алексей жил вместе с однокурсницей — о чем дядька, естественно, не подумал, ему пришлось поломать голову над тем, куда деть столь неожиданный «подарок». В тот раз его выручил одинокий обитатель соседней комнаты. Сложнее оказалось спрятать от систем наблюдения подаренный на шестнадцатилетние восьмимиллиметровый автомат «Лидер», который дядька одним длишь ему ведомым образом протащил на территорию колледжа. Его не смутил тот факт, что автоматическое оружие гражданам разрешено иметь только по достижении восемнадцатилетнего возраста.

Но если два предыдущих случая могли считаться просто курьезами, «экзамен на гражданство», устроенный дядькой год спустя, стал для Алексея последним сюрпризом от этого человека. К тому времени Соснов уже сдал все зачеты по Крав-мага, кроме последнего, за который полагается красная печать в сертификат. Прознавший об успехах протеже, дядька выпросил для него выходной день в колледже, и, усадив в машину, привез в тренировочный лагерь храмовников.

Оборудование там ничем не отличалось от привычной Алексею обстановки. Домики для отдыха, стрельбище, спортивные снаряды — но его смутила группа людей, стоявших на заполненной песком яме — месте для рукопашных схваток. Четыре человека — в простых темно-зеленых шароварах и майках словно держали в кольце пятого — довольно крепкого мужчину в выгоревшей робе и спутанными волосами. Дядька кивнул на эту группу и похлопал «племянника» по плечу.

— Давай, Леха, зарабатывай сертификат. Четыре свидетеля есть, храмовники поставят свои подписи под актом, к которому приложим запись… Ну, чего ты? — Константин заметил колебания подопечного. — Действуй, не в очередь же тебе записываться!

Ноги юноши дрожали, ему казалось, что прошло не меньше часа, пока он добрался до площадки. С каждым шагом Алексей понимал — если приговоренный так и будет стоять, он не сможет ничего сделать, провалит свой зачет, и быть может, так и останется обладателем синего диплома. И не точка в карьере страшила его — не хотелось ловить презрительные взгляды, которыми встречали обладателей таких документов настоящие граждане.

К облегчению Алексея, негражданин в робе поднял кулаки, вставая в стойку. Юноша легко уклонился от его быстрых, но неумелых ударов и, в свою очередь четко атаковал вначале ноги, сбивая противника на землю. Вой человека со свернутой коленной чашечкой уже не смутил его, продолжившего атаку — Алексей, словно со стороны видел, как он подхватывает оседающее тело и целится в горло. С хрустом ломаемых позвонков к юноше вернулось и осознание мира. Тяжелеющее тело резко дернулось в его руках, Соснов неловко выпустил его и, шагнув в сторону, согнулся в рвотном спазме. Он чувствовал, как храмовники хлопали его по плечам, слышал их одобрительные возгласы, не понимая слов.

Несколько минут спустя он принял сунутый ему в руку бумажный стаканчик с прозрачной жидкостью, обжегшей едкой горечью язык и небо. Взбудораженный организм больше никак не отреагировал на влитую в желудок водку, которой, не отходя далеко от места, они обмывали сданный Алексеем экзамен. Ровно по сто граммов досталось каждому свидетелю и главному герою — дядька, выставивший бутылку, от хмельного воздержался. Зато с удовольствием закусил за двоих, съев ломоть шпика и половину банки тушеной говядины — не привычной обычным гражданам белковой пасты, куда мясо добавляется лишь для вкуса, а настоящей, волокнистой мякоти, политой растопленным жиром.

Алексей даже при виде редких продуктов не воспрянул духом. Он старался не смотреть в сторону площадки, с которой уже давно убрали тело. Заметив это, один из храмовников кивнул ему.

— Не тушуйся, парень! Дядька твой, дурень старый, приволок тебя на экзамен, который сдают в последнюю очередь уже после совершеннолетия. Обычно курсанты приговоренных стреляют — это во много легче, почти все с такой задачей справляются. У кого духа хватает, после этого с ножом пробуют — тут посложнее будет, так что треть примерно отсевается. А с голыми руками, да еще так быстро исполнить приговор может только каждый второй из прошедших два первых этапа. Ну, а раз тут ты не сплоховал, считай, что все остальные экстерном сдал. Так что гордись, потому что стрелять все могут, а вот порвать врага голыми руками — только лучшие из граждан…

— Ну, чего замер, Леха-летеха? — Константин вырвал Соснова из воспоминаний юности. Они уже стояли возле продуктовых полок — выбор здесь был не хуже, чем во время завтрака. Ублажать желудки, по-видимому, было в традициях храмовников — Алексей насчитал три вида супов в стаканчиках, столько же салатов и гарниров, котлеты и отбивные, компоты из свежих фруктов, зефир и суфле… Если бы не обильный завтрак, здесь стоило задержаться надолго. Но есть, особенно после воспоминаний о казни, расхотелось совершенно. Константин же набрал целый поднос разнообразных упаковок и поволок Алексея с его единственной чашкой экспрессо к столику.