Псы-витязи - Тюрин Александр Владимирович "Trund" - Страница 12

Со стороны парадного хода появляется сразу целая толпа налетчиков – рубит, гвоздит, кто-то из сотрудников фирмы появляется в коридоре с пистолетом в руках, но тут же заливается кровью, топорик уже застрял под горлом.

– Да уж, траектория полета топора рассчитана точно, как на компьютере. Возьмем-ка этого специалиста по баллистике крупным планом, – Квакин выделил и увеличил оскаленное лицо под медвежьим черепом. – Эту морду я знаю, Ерусланов его зовут. Точно, Ерусланов. Уголовник по кличке Еруслан. Семь лет за нападения на инкассатора.

А последним на оффисный этаж вошел человек, не слишком похожий на остальных псов-витязей. Щуплый, робкий. Правда тоже в шлеме с рогами.

– Погоди, нажми на тормоз, да это же… – почти закричал Никодимов.

– Ну и кто же это? Не томи, кто? – с профессиональным требовательным напором спросил Квакин.

– Елки, это же мой одноклассник. Митя Галкин.

– Хорррошие у тебя одноклассники. Далеко пошли твои одноклассники. – почти похвалил Квакин.

– Из-под земли достану. – сказал, играя желваками, Никодимов. – Я даже помню, где он живет.

Сердце опять заколотилось. Что ж оно такое трепетное стало, подумал Никодимов. Как-то злокачественно оно реагирует на этих экстравагантных бандитов. Еще и Галкин вдруг возник из небытия, в лучшем случае из какой-то бледной тени на задворках памяти.

– Не обольщайся, Миша. Он же не гриб, чтобы всю свою жизнь на одном месте просидеть. – напомнил удовлетворенный Квакин. – Однако то, что вы одноклассники, внушает мне оптимизм.

Псы-витязи на экране грузно топали назад, вытирали окровавленные клинки и топоры об чей-то плащ, висевший в коридоре, совали хорошо погулявшие ножи за голенища. А последним с каким-то чемоданчиком в руках выходил одноклассник в рогатом шлеме.

– Ну, погоди, Галкин, – сказал Никодимов давно забытые слова, – достанется тебе от меня на орехи.

– Ты сам погоди, Михаил, – отозвался Квакин. – Галкин твой не прост, совсем не прост. Я думаю, что он там не последняя фигура, у псов-витязей. А то чего ему среди них болтаться, такому хиляку? Лучше скажи, что это за тип, твой одноклассник? Пакостник, наверное, был знаменитый. Мучил кошек, бил собак.

Но Никодимов, при всем старании, не мог вспомнить ничего откровенно мерзкого из жизни юного Галкина.

– Да нет, не мучил. Боязливый он был какой-то или запуганный что ли. Это его все охотно мучили. Что еще. Учился неплохо, списывать давал. Выдумщик был большой, говорил, что у него почти построена машина времени, показывал мне детали от нее. Мол, пару раз уже в прошлое летал, но с большими турбуленциями, хроновар сломался. Запомнил я это слово. И даже рассказывал, как наши с татарами воевали при Батые.

– У всех ворюг есть машина времени: украл в прошлом, продал в будущем. Но в целом, на твоего гражданина Галкина вполне положительная характеристика, что типично для преступников-интеллигентов. Что еще для них типично? Астеническое телосложение, редкий волосяной покров, онанизм, близорукость, бледность, мелкие невыразительные черты лица.

– Нет, у него не мелкие. Нос – как два моих. – не удержался Никодимов, которому никогда не нравилось, когда Квакин начинал кичиться своей эрудицией, – тут твоя теория пробуксовывает.

– Да черт с носом, главное, что вырос он комплексантом, обиженным на весь мир, и так далее, по Фрейду, – несколько раздраженно сказал следователь прокуратуры. – Наверное, Галкин у псов-витязей вообще заводила, генератор преступных идей. Нам во что бы то ни стало надо эту бестию вычислить, наблюдение установить. Однако на рожон не лезть, взять, когда других рядом не будет, чтобы потерь избежать. Согласен, Миш?

Никодимов отозвался дежурным «разумеется», потому что вдруг задумался о том, не виноват ли он в том, что обиженный в школе Галкин пошел не туда.

– А что так вяло? – неожиданно резко сказал Квакин. – Кое-кто наверху недоволен сложившейся ситуевиной, а то и переживает, успокоительные на ночь кушает. Порядок-то ведь нарушен. Непонятные злоумышленники подбираются к архиважному оборонному институту. Можно ругать-костерить кирпичевскую банду, но она, в каком-то смысле, выполняла прежние функции госбезопасности, недаром в ней столько экс-гэбэшников. И если ее создал сам академик Кирпичев и нарек своим именем, то правильно сделал. Она была в системе, на своем законном месте, а сейчас образуется вакуум и начинают дуть очень сильные сквозняки… Впереди нас ждут большие неприятности, если мы не разберемся с твоим одноклассником и его товарищами. Самохвалов у них в руках, и это означает, что кирпичевский институт у псов-витязей уже на прицеле. Кстати, институт прилично зарабатывал на продаже за бугор лекарств для стариков. Ну как, фантазия не заработала?

– Нет, – честно признался Никодимов, никак не беря в толк, причем тут старики, и опять чувствуя свою умственную недостаточность.

– А мне видится дряхлый злодей, этакий синеватый Кощея с сильно повернутыми мозгами, который набрал команду маньяков и решил сильно удлинить свою преступную биографию.

10. Вот эта улица, вот этот дом…

– Еруслан, ты всерьез утверждаешь, что родился до монгольского нашествия?

– Эй, нечего меня на базаре ловить. Монгольское нашествие для меня все равно, что прижевальская лошадь – сплошные непонятные слова. Поганые пришли, вот что. А родился я до прибытия этих самых поганых в лето 6465 в городище Пронск, от дружинного воя Лавра. Как батюшка стар сделался и перестал в дозоры ходить, то купил двор в Рязани, на Кожевенном конце. И знаешь, что интересно, воду мы почти не пили, чтобы животом не мучится. Пиво и медовуха, из яблок крепкое пойло варили.

Еруслан посмотрел куда-то вдаль и, словно увидев батюшку со жбаном пива, осклабился.

– А какие-нибудь документы у тебя были? – осторожно спросил Митя.

– Не такие как нынешние ксивы, но были, вот тебе крест в этом. Я берестяную грамоту от князя в глиняный кувшин сховал и зарыл на огороде, едва прослышал, что татарские тьмы на нас едут. Дядька мой Егорий на Калке голову сложил, так что не в пример другим, я робость сразу почувствовал. Ну, как бы понял, дело нешуточное.

Митя почувствовал, как непроизвольно напряглись мышцы его шеи, ибо наступал момент «икс», когда все решится.

– Еруслан, в старой Рязани много лет подряд крупно ковырялись археологи. Кажется, этот Кожевенный конец вдоль и поперек перерыли. Результаты все в Интернет выложили. Какой там адресок у сайта, дай вспомнить, не греми цепом. Ну да, www.old-ryazan.ru. Ты как, не против заглянуть туда?..

Дотошные археологи выложили на свой сайт снимки всех найденных вещей вплоть до рыболовных крючков и ковырялок в носу – то, что никакому нормальному человеку не покажется интересными. Но сейчас могла сыграть главную роль любая пустяковина. Находки были отсортированы по территориальному признаку, по функциональному, по алфавитному. Выставлялось и реконструированное изображение старой Рязани. В естественном трехмерном виде, в разных проекциях, с увеличением вплоть до натурального размера любой ее части. У программиста Галкина компьютер был с разными наворотами, так что путешествовал он со своим собеседником по давно исчезнувшему городу почти «вживую».

– Да нет, чего-то я не признаю. Может, это и не Рязань вовсе? – сказал изрядно «попутешествовавший» Еруслан.

– Ну, хоть церковь признаешь? – спросил Митя, засовывая в рот жвачку, чтобы поменьше нервничать. Не по себе ему было сейчас. Если засыплется Еруслан с этим опознанием, то все станет на свои места, и Митя окажется обычной жертвой заурядных бандитов. Но если что-то другое, то мир может просто перевернуться…

– Была там церковь Покрова, толико иная, не такая смехотворная как эта. Много выше, без луковицы, с куполом.

Митя выдохнул запертый в груди воздух. Уже что-то. Еруслан назвал церковь правильно.

– А Кожевенный Конец до церкви или после?

– Да вообще сбоку. Там своя церковка имелась. Трифона Великомученика. Резная такая, красивая. Деревянная вся. Здесь ее что-то не видно. Может, она на месте той бани стояла?