Отечественная война 2012 года, или Цветы техножизни - Тюрин Александр Владимирович "Trund" - Страница 8

А я то думал, что сам по себе такой гений. Наверняка нанокристаллы обладают такими способностями к самоорганизации, о которых я даже и не догадывался.

Его использовали для эксперимента, и ему теперь за все отдуваться. Менты, особо не копаясь, отправят его в тюрьму, где ему тут же придется скончаться от кровавого поноса, ведь он привык к маминой кухне… Боже. Насколько дураки были предки, но он перещеголял даже их.

Если бы можно было найти Вовку. Но этот типчик появляется только после дождичка в четверг. Именно только в пасмурные дождливые дни… Борис… Борис, он же оставлял визитную чип-карту. НАСА, марсианский проект, все как будто солидно. На чип-карте должна быть персональная информация… Но где же эта чёртова карта? Вроде оставлял ее на столе. Но сейчас там только засохшая дрянь…

В комнате раздалось шипение. Это вползла Марина Аслановна, волоча груди по полу. Какая часть костей и половина прежнего объема вернулась к ней, так что она напоминала сказочную змеедеву.

— Велено доложить, гости к вам, — не слишком приятным, но подобострастным голосом сказала змеевидная соседка.

Через распластанную соседку переступила длинными ногами Вера и встала у шкафа, эффектно задрав подбородок.

— Я просила эту дамочку подождать, но она не согласилась, — зашипела снизу Марина.

— Милый мой, — протяжно начала Вера, как будто внутри ее полоскалось добрые пол-литра шампанского.

Несмотря на следующую серию ужасов в виде змеедевы, Грамматиков был счастлив. Вера жива!

— Но что с Леной?

— Бог с Леной, — кратко ответила Вера. — Наверное, торчит сейчас в казино, рассчитывая на будущие Борины доходы.

— А где Боря, мне надо срочно связаться с ним? — зачастил Грамматиков. — Ты же видишь все это. Стасик, Марина, они теперь монстры и, вообще творится невесть что. Борис, твой Борис, поставил эксперимент на всех, кто живет в этой квартире.

— Андрюша, какой ты в сущности еще ребенок. Или олигофрен. Борис не мой. Это ты — мой. А на Дворкина мне плевать…

Вера Лозинская заскользила между рук Грамматикова. Наглядно демонстрируя преимущества непосредственного телесного контакта перед абстрактным общением с наукой.

— Позвольте удалиться, — смущенно сказала Марина и неуклюже, словно перекормленная мамба, выползла из комнаты.

Прямо из стены над шкафом выросла нанопластиковая[1] ветка, на ней набухли яблоко, апельсин и презерватив. Это, наверное, Боря сюрприз оставил…

Да, с Веры все и началось. С ее звонка.

Но от ее волос такой аромат. Луч солнца, мастерски проникая сквозь форточку, играет на ее ресницах. И тонет в черных зрачках. Ее тело как пружина, раз и хлестнет, собьет с ног. Да он и не хочет стоять на ногах… Но она как будто призывает совершить предательство. А он никогда никого не предавал…

— Коды активации, — сказала она.

Раскрылись затворы и струйки почти невидимого властного света потянулись из Бездны… Уже во второй раз! Значит, не переутомление виновато. Это — новое виртуальное окно, которое открывается тайными интерфейсами, непонятно как угнездившимися в его нервной ткани!

Других рациональных объяснений нет, хоть сойди с ума.

Струйки проходили сквозь Верино тело, к своей пронзительности добавляя ее сладость, фокусировались, а затем начинали опутывать его мозг, его мускулы, свиваясь в сеть… О чем она только что говорила?

— Какие коды?

— В программной спецификации на твою техножизнь имеется закрытый раздел, касающийся подсистемы полового размножения, — промурлыкала она, продолжая пританцовывать между его рук. — Меня не обманешь, коды доступа к половой подсистеме находятся лишь в твоей умной красивой голове… Ты просто вспоминай, милый, и коды будут передаваться мне через скин-коннектор.

— Но почему сейчас? — несколько растерялся «милый».

— Потому что скоро восьмое марта. Женский праздник. День любви, цветов и полового размножения технорганизмов. Можешь ты мне подарить эти коды?

Ее ножка наступила на носок его распластанного и рваного домашнего тапка, давно просящего каши, а коленка потерлась об его ногу, облаченную в пузыристый дедовский треник. По позвоночнику Грамматикова потекла расслабляющая сладость. Вера становилась объектом его веры…

Но все же что-то не то. Старорежимное «Восьмое марта» — не тот праздник, который может быть интересен продвинутой Вере. Грамматиков знал, что, когда он предлагает себя женщинам, они смеются. А когда женщины предлагают ему себя, то случаются неприятности. Убежденная коммунистка по имени Владилена Ильинична потом его в партком своей партии таскала, там вышестоящие товарищи убеждали Грамматикова жениться, разъясняя при помощи наглядной агитации высокие моральные качества невест, придерживающихся социалистической ориентации. А соседка Марина Аслановна ему просто жизнь отравила, чуть до самоубийства не довела. Даже грозила кастрировать папашиным кинжалом, а потом спрятать клинок с потеками свежей резус-отрицательной крови в лесном схроне.

— Конечно могу, Вера.

Коды активации — это всего лишь картинки, которые он должен нарисовать в своей голове…

Или все-таки, не могу?

Слишком она торопится…

Андрей сделал шаг от удивленной Веры, сладкая светоносная сеть напряглась, и он увидел в виртуальном окне, как из-под ее ногтей поползли синие мономолекулярные змейки. Их там много, настоящий гадючник. Извиваются, крутятся между ее рук. Спецэффекты, как в кино… А вдруг они настоящие, не нарисованные, и виртуальное окно просто сделало их видимыми?

Грамматиков неловко повернулся, рванулся, разрывая сладкую сеть, которую сплела горгона Вера, бросился к открытой двери. Быстрее, быстрее, теперь вильнуть в сторону — летучая змейка пронеслась около его уха и воткнулась в фотографию прабабушки. Назад дороги уже нет. Другая синяя змейка пересекла его путь — надо перепрыгнуть или она рассечет все мягкие ткани, могут и яйца улететь…

Окрыленный ужасом Грамматиков взвился в воздух, кое-как удержался на ногах после приземления, уже в коридоре перескочил через натужно ползущую Марину Аслановну, отшвырнул полупрозрачного Стасика, в котором бултыхнулись моча и пиво… Наружная дверь квартиры была на одной старинной щеколде…