Русские крылья Америки. «Громовержцы» Северского и Картвели - Анцелиович Леонид Липманович - Страница 2

На улице, недалеко от их дома, когда он гулял с няней, Саша обнаружил большую грузовую двуколку с двумя огромными деревянными колёсами, на которой крестьянин из ближайшего горного села привёз в город свой товар. Он находился тут же, одетый в тёплый армяк и чёрную меховую шапку. Пышные усы торчали из-под его длинного носа. Он что-то увязывал длинным кожаным ремнём на двуколке. А возле неё отдыхали два чёрных быка с большими рогами. Они-то и везли двуколку по узким горным дорогам. Один бык с лоснящейся на солнце шкурой стоял и жевал сено. Другой лежал и дремал. С огромным вниманием Саша долго рассматривал детали устройства деревянной двуколки, и няня с трудом смогла оторвать его от этого занятия. К главным городским Ганджинским воротам ходили поглазеть на верблюдов, караваны которых привозили в Тифлис восточные товары.

Когда Саша Картвелишвили подрос, отец показал ему ещё одно чудо Тифлиса. Это были знаменитые серные бани. На низком берегу реки Куры, против расположенного на другом берегу храма Святого Давида, из земли издавна бил горячий целебный сероводородный источник. Над ним и построили Тифлисские бани. Отец частенько бывал там и рассматривал посещение этих бань как оздоровительное мероприятие. Внутри было много разных помещений для отдыха. Несколько компаний разгоряченных мужчин вели громкие беседы за столами, уставленными множеством бутылок с молодым грузинским вином. Не задерживаясь, через анфиладу колоритных помещений отец с сыном прошли в мыльное отделение бань. Их встретил улыбающийся «тёрщик», на котором был только клеенчатый передник. Договорились, что младший Картвелишвили сегодня будет только зрителем. В помещении парной с тёмным сводчатым потолком было уже жарко. Раздевшись, отец лёг на большую скамью из белого мрамора, и для начала «тёрщик» окатил его тёплой водой из деревянного ведра. Затем, манипулируя наволочкой, он создал вокруг тела отца облако мыльной пены, в котором следовало лежать несколько минут. Банный мастер сначала тёр отца мыльным полотенцем и целым набором щёток разного размера, затем приступил к своеобразному массажу. Он мял тело отца своими коленями, выкручивал руки и ноги, сдавливал их и вытягивал. Взобравшись на скамью, он ходил по стонущему отцу, удовлетворённо мурлыкая свои прибаутки. Избавление наступило при обливании несколькими вёдрами прохладной воды. Окончательно отец пришел в себя, стоя под струёй тёплой сероводородной воды, которая вытекала из потолка ниши в стене. По дороге домой Саша слышал от отца восторженные слова о целебных свойствах этих бань и мастерстве «тёрщика». Отец был в приподнятом настроении, которое передалось и сыну.

Традиции большой дворянской семьи Прокофьевых, потомственных военных, предусматривали глубокое и разностороннее образование детей. Плохо учиться было не принято. Саша Прокофьев был среди первых в классе военного училища, куда его, десятилетнего мальчика, определили по настоянию деда, полковника Георгия Прокофьева.

Кадет Александр Прокофьев

Такой же подход к воспитанию детей был и в семье судьи и юриста с высшим образованием Михаила Картвелишвили. Его сын Александр тоже отлично учился в гимназии Тифлиса.

Но мальчикам Прокофьевым в Санкт-Петербурге было суждено пережить глубокую душевную травму. Ссоры между их родителями омрачали жизнь братьев. Эти ссоры возникли как-то незаметно, но, как лавина, перевернули всю идиллическую атмосферу в семье. Отношения между родителями дали глубокую трещину. Вскоре мама Вера куда-то уехала. В доме царила атмосфера невосполнимой потери самого дорогого: их мамы не было с ними. Родители развелись.

Прошло немного времени, и братья уже начали привыкать жить без мамы, когда в доме появилась мачеха Варвара. Она тоже была красивая и очень старалась завоевать любовь мальчиков. Но в этом она не очень преуспела. Их сердца разрывались от трагедии случившегося и теперь стали каменными. Мальчишки изумились и совсем замкнулись, когда после нескольких дней отсутствия отец привёз Варвару с новорождённой девочкой Никой и сказал им, что она их сводная сестра. Для двенадцатилетнего Саши и младшего Жоры это был новый стресс. Только с годами, ощущая любовь отца к жене и дочери, они тоже полюбят мачеху и сестру.

Когда Саше Прокофьеву исполнилось четырнадцать лет, отец и дед уговорили его поступать в самое престижное в стране высшее учебное заведение военных моряков – Морской корпус в Санкт-Петербурге. Там надо было сдавать вступительные экзамены и учиться шесть лет. Ежегодный приём в этот элитный военный институт составлял немногим более пятидесяти человек, и преимущество имели дети военных моряков. Отец Саши не был моряком и не имел высокого воинского звания, но уже был известным певцом с обширными связями.

Документы у Александра Прокофьева приняли, экзамены он сдал успешно и был зачислен кадетом на первый курс. Учился он и постигал высокую морскую науку, как и ремесло морского офицера, очень старательно. Выходы в штормовое море на учебных судах переносил стойко.

Годы пролетели, и в тот год, когда началась Первая мировая война, двадцатилетний гардемарин Александр Прокофьев, рождённый в Тифлисе, выпускается из Морского корпуса в первом офицерском звании мичмана. В этом же году в Тифлисе восемнадцатилетний Александр Картвелишвили успешно заканчивает гимназию.

Дальнейшие судьбы детей Тифлиса будут разными, но очень скоро их обоих закрутит мощный вихрь набирающей силу авиации.

Летающие Прокофьевы

Слава и доходы модного артиста оперетты и исполнителя цыганских романсов Николая Георгиевича Прокофьева росли не по дням, а по часам. Многочисленные поклонники таланта певца знают его по сценическому псевдониму как Николая Северского. Он автор и постановщик музыкальных спектаклей, в которых традиции русской оперетты дополняются цыганскими мелодиями и сюжетами. У него уже свой театр, выпускаются и раскупаются его пластинки с романсами. Муж очаровательной и любящей Варвары, отец двух сыновей Александра и Георгия, а также дочери Ники, становится богатым жителем Петербурга. Казалось бы, благополучная жизнь семьи Прокофьевых застрахована от неожиданных перемен. Но это оказалось не так. Всё началось с воскресной поездки всей семьёй в Гатчину, а закончилось страстным увлечением, изменившим дальнейшую жизнь и судьбу Прокофьевых.

В южном пригороде Петербурга по дороге на Лугу и Псков расположился Гатчинский дворец. Здесь, на военном поле Кирасирского полка, впервые в России ещё 11 октября 1909 года заезжий французский механик Жорж Леганье продемонстрировал публике пилотаж невиданного летательного аппарата типа «Вуазен» с мотором. Этому полю суждено было вскоре стать первым аэродромом России, на котором началась подготовка лётных кадров и испытания новых самолётов. Торжественное открытие Гатчинского аэродрома состоялось 26 марта 1911 года, и к этому времени уже 36 русских офицеров имели дипломы пилотов. Взлётно-посадочная полоса размечена и выровнена. На окраине аэродрома построены ангары для самолётов, мастерские, бензохранилище и примитивная метеостанция. На аэродроме находился дежурный врач, и проводился обязательный предполётный осмотр пилотов. Над Гатчиной не смолкал гул летающих самолётов. Самыми популярными были «Фарманы».

Петербургское высшее общество вдруг воспылало необыкновенным интересом к самолётам. О них писали газеты и говорили при встречах. У Российской авиации появились могущественные покровители и щедрые меценаты. Заказывались новые русские самолёты и приобретались французские «Фарманы». Самые смелые петербуржцы из числа военных и штатских захотели летать, среди них были и отважные женщины – спортсменки и актрисы. Посмотреть на аэропланы с близкого расстояния и полюбоваться их полётами в Гатчину приезжало много народа, благо Балтийский вокзал железной дороги был совсем рядом.