Фюрер Нижнего Мира, или Сапоги Верховного Инки - Тюрин Александр Владимирович "Trund" - Страница 57

Сейчас я не думал о вечной борьбе добре и зле — тем более, ведь неизвестно, кто есть who и что есть what. Я примитивно хотел отомстить. По уже испытанной технологии мой позвоночник завибрировал и вокруг него закрутились вихри. Однако, они никак не могли соединиться во что-либо путное. Демон-ягуар рассеивал их своих дыханием. Как я не вспоминай свои чешуйчатые конечности с когтями, ничего серьезного не получалось. Я оставался маленьким человечком, к тому же мне приходилось увиливать от мощных лап, которые искали меня. Упал — и одна из них пронеслась надо мной, отпрыгнул в сторону и другая свистнула в дециметре от меня.

Демон-ягуар уже готовился закогтить меня, когда я поймал свежую струю эктоплазмы. Вначале меня понесло словно бурным потоком, а я только твердил пароль — неистовство и ярость. Потом я заново родился на свет из сгустка энергий. Сгусток стал клубком багровых нитей, из которых было соткано мое «тело войны». Панцирь, чешуйчатый гребень, кривые мощные лапы, вытянутая пасть, костяные дуги над глазами и шеей. Глава и вдохновитель всего бесовства, демон-ягуар, сразу прыгнул на меня и воткнул свои когти — в гребень — там они и застряли. Хвост, мой хвост, сбил неприятеля с ног, оставалось только изогнуть шею и запустить челюсти с многорядками зубов в его глотку. Жизненная сила потекла ко мне обратно…

А потом я шел с автоматом и топором, собирая ватагу бойцов и добивая разбегающихся монстров, которые, похоже, потеряли ориентацию в пространстве и жалобно скулили.

Коковцов и Кузьмин тоже воспряли и, собрав несколько сот людей в боевые порядки, прочесали весь лагерь и его окрестности. Кукин, окруженный верной командой дикарей и внушая им бесстрашие, бился как воинственный демон от начала до конца… Это дело мы довершили к утру.

В строю, в итоге, оставалось не более полутора тысяч, но зато самых крепких. В поход мы снова двинулись лишь около полудня, но когда солнце собиралось заползти за край горизонта, очутились уже на крепкой дороге, выложенной из каменных монолитов.

Это ночь прошла спокойно, было достаточно времени для зализывания ран. На следующий день до Титикаки оставалось менее шести часов перехода, но дорога входила в довольно узкое ущелье между двух скалистых массивов. Вперед были высланы патрули из наиболее ловких и осторожных бойцов.

Оказывается, по обе стороны ущелья нас уже караулили. Слева от него были только крутые склоны гор, а справа, за скальной грядой — долина, полная войск. Тысяч семь не меньше, причем отборные, среди них личная стража Верховного Инки — уаранку, также воины кондора и воины орла, которые, как известно, плюются огнем и пулями. Это против наших полутора тысяч плюс двухсот раненых.

(Кстати, дикари потихоньку своих раненых жрали, несмотря на разъяснительную работу. Нетерпеливые жруны уверяли меня: увечные соратники-де сами хотят, чтобы их магические силы перешли к здоровым; я же тщетно объяснял, что мы воюем именно за то, чтобы каждый соратник мог при желании съесть только самого себя.)

— Как видите, направление было выбрано правильно, — уверенно сказал я на военном совете, — именно к Титикаке боялся нас пропустить Верховный Инка.

— Направление как раз было выбрано неправильно, — оспорил Коковцов. — Инка хотел увести нас подальше от своей столицы и засеянных полей, чтобы разбить в этом диком углу. Что у него почти получилось.

— На пути в столицу нас бы встретило не семи, а сорока семи тысячное войско, — напомнил я, с чем присутствующие должны были согласиться. — Так что давайте решать военные вопросы. Напоминаю, что в рукопашном бою важную роль играет плотность клинков, а в дальнем — плотность огня. Ни того, ни другого у нас нет. Так что ночью мы вскарабкаемся на скалы, те что справа от дороги, а утром атакуем врага ударом сверху — надеюсь он будет внезапным. Сколько у нас огнестрельного оружия?

— Десять «АК» и шестьсот патронов, восемь пистолетов, два ручных пулемета и к ним семьсот патронов в снаряженных магазинах. Плюс десять самодельных винтовок. Еще десятка два гранат. Один легкий миномет и десяток мин к нему. Огневая мощь «потрясающая», — отозвался Коковцов. — Да враги заплюют нас, пока мы будем торжественно спускаться со скал в долину.

— Есть еще прибор ночного видения, — напомнил Кукин.

— Тогда мы пройдем по скальной гряде незамеченными и ударим по их войску с той стороны, которая сейчас считается ими тыловой, — включился Кузьмин. — Там, конечно, случатся шум, паника, переполох и все такое. Если нам в такой ситуации не удастся выиграть, значит, нам ни в коем разе победа не светит.

Ну, что, остается согласится с таким мнением. Нам, действительно, полторы тысячи человек не спустить без шухера и заморочек со скальной гряды.

— Остается узнать, господа, у кого альпинистская подготовка?

— У Альвареса. Он чуть ли не на пальцах умеет карабкаться по скалам.

Подозвали Григорио Альвареса, иначе говоря дядю Гришу. Он уже неплохо научился изъясняться по-русски. Как выяснилось, ему все-таки нужны были веревки. Даже не столько ему, сколько тем, кто полезет следом.

Дикари, к сожалению, раненых товарищей уже доели, так что весь личный состав, к счастью, был готов к продолжительным физическим нагрузкам. Привели ко мне предводителя голозадых Кори-Амару, господина с жирными и довольными губами, который сказал, что его люди умеют плести отличные веревки из некоторых сортов лиан. Сказано — сделано. Три часа понадобилось диким людям, чтобы нарвать гибкие растения и сплести их — получилось нечто вроде веревочной лестницы.

В первой тройке скалолазов двигался дядя Гриша, его глаза были оснащены прибором ночного видения, который все представлял в призрачных зеленоватых тонах. Следом Кузьмин, а потом я, но в той же связке.

Я не люблю гор, особенно ночью. А тут, чтобы остаться незамеченными, надо было оперативно вскарабкаться по стене высотою в двести метров. Альварес, который тащил веревку, конечно, классно пер вверх. Правда, раза три поскользнулся на влажных камнях, но все-таки не упал, так что нам не пришлось его вытягивать. Скорее уж наоборот — он нас заражал бодрячеством.

При этом Альварес уверял, что некоторые камни его кусают за пальцы или специально рассыпаются. Я же, как спец по экстрасенсорике, различал живые вибрации и понимал, что это «сыроватости» играют. Эктоплазма здесь заряжена дурной энергией сдвига на всякие подлости.

Альварес, наконец, выбрался на более-менее горизонтальную площадку, потом мы с Кузьминым.

Неподалеку прогуливалось несколько вражеских солдат, наверное, какой-то патруль. Они шли уверенно, причем без прибора теплового видения и даже факелов. Не иначе, их ведет что-то или кто-то.

— Я беру первого, Альварес — второго, ты — третьего, — распорядился Кузьмин, не дождавшись моего приказа.

— Там еще проводник должен быть, демон такой, — сказал я.

— Да, ну тебя, выдумщик… Гриша, оставайся посередке, я проползу влево, ты, Егор, — вправо. Подключайтесь после меня.

Кузьмин ухватил «своего» неприятеля за ноги, затем повалил и кокнул, Альварес тоже подсек противника приемом «ножницы» и свернул ему голову. А мне не хватило природной ловкости. Я кинулся на «своего» врага сзади, пытаясь зажать ему рот и избавить от мучений штыком. Однако неприятель чуть не прокусил мне руку, а штык уткнулся во что-то твердое. Потом я схлопотал удар вражеского затылка в свой лоб и вообще отпал. Инка уже хотел приголубить меня топором, так бы и сделал, кабы Кузьмин не метнул финку и не попал, куда надо.

Вместо того, чтобы отдышаться, я кинулся за демоном-проводником, а он от меня — мелкая тварь, похожая на крысу.

Сейчас он нас всех раскроет и тогда — хана! Позвоночник мой задрожал и выплеснул несколько вихрей, вихри стали нитями, из которых получилась стайка преследователей… Я вгрызся во тьму многими глазами, я увидел юркую тень сразу со многих сторон. Потом последовал рывок. Этой «крысе» некуда было выскочить и вскоре она хрустнула на зубах. О чем я радостно поведал соратникам.