Фюрер Нижнего Мира, или Сапоги Верховного Инки - Тюрин Александр Владимирович "Trund" - Страница 38

Одновременно, я с неудовольствием видел как демонические крылышки подхватывают стрелы инкских воинов и, набирая ускорение, несут их в сторону моей родной команды. Я хотел было сигануть вниз по ступеням пирамидной лестницы, но тут сообразил, что не зря опустился истукан. Сейчас из открывшейся дыры полезут инкские элитные бойцы и тогда у них под обстрелом окажутся все окрестности. Я подбежал к краю шахты и сразу заметил подъемник, движущийся уже к вершине. На нем толпился вооруженный люд. Для начала я подхватил бесполезное тело жреца и отправил в шахту, снизу ответили пальбой. Что еще можно бросить, не считая самого себя? Вовремя попался на глаза светильник с раскаленными угольями. Горячая оказалась штука, едва донес, но, слетев в шахту, она вызвала там очень бурную реакцию. А потом я встал на краю площадки и стал семафорить своим, показывая, куда надо положить мину. Со второй попытки мои друзья-товарищи попали в дыру. Меня же швырнуло взрывной волной по ступеням вниз.

Внизу меня, изрядно ушибленного, встретили инкские воины с копьями. Они подступали ко мне вместе с десятником, который, шипя, указывал на меня гневным перстом.

— Святотатец, он нарушил волю богов, он нарушил мудрый порядок вещей.

— Ну и что? Как видите, ничего особенного не случилось. Пора духов поставить на диету, пусть вкушают только духовную пищу — книги, газеты, картины. А мы принадлежим сами себе. Если вам угодно, то поклоняйтесь Господу, тому, который требует только одного — хорошего поведения.

Я заметил, что по примеру святых отцов миссионеров начал проповедь монотеизма. Некоторые индюшки призадумались, другие решили на деле опровергнуть тезис, что со мной «ничего особенного не случилось». Их копья с «шалфейными» наконечниками, нацелились на меня, одно острие хотело уже кольнуть, но я, увернувшись, уцепился за древко. Осталось крутануть им и срезать противника с ног. В качестве десерта на меня замахнулся товарищ с палицей, я сумел поймать его за запястье и попытался дать коленкой в пах. Однако мы рухнули и стали кататься и бороться на земле.

Тут подключился чей-то автомат и заклевал всех окруживших меня воинов кондора, и задумавшихся, и тупых. А потом чья-то мощная рука сразила индейца, с которым я отчаянно боролся, — ударом по затылку. Та же рука подняла меня за шкирку. Это был безмолвно улыбающийся Кукин с «калашниковым».

— Эх, черт, Колька, хоть и Каменный Глаз, хоть и отключенный, но толк от тебя все же есть, — стал нахваливать я, едва отдышался.

— Да он нас, собственно, и втравил в эту историю. — Ко мне подходил оснащенный ручным пулеметом Кузьмин. — Коковцов как всегда не доверял, был против, не хотел подставляться. Но потом Кукин молча нарисовал план местности и пути безопасного подхода к главному храму долины. А еще приписал на бумажке, что наш отряд расположился в уязвимом месте, и здесь нас орлиная гвардия скоро накроет. И вправду, только мы снялись со стойбища, как туда гранаты посыпались и пули… Короче, уломался Коковцов, а с помощью Альвареса сотворили мы этот самый дельтаплан — перуанец-то как никак бывший планерист-любитель.

С двух сторон от процессионной дороги на обочине лежали простые пуреки и руководители. В основном не мертвые, а живые, хотя некоторые из них действительно были трупами. Часть народа уже удрала на приличное расстояние, виднелись только мелькающие коричневые пятки.

Наши «казаки-разбойники» расхаживали по дороге, кто с пулеметом, кто с автоматом. С удивлением я заметил среди них десятка два практически голозадых дикарей.

— А это еще кто?

— Союзники. Мы дали им пару раз стрельнуть из «громобоя» и они стали наши, — отозвался Коковцов. — Ну, что пора отходить?

— Куда отходить, зачем?

Я прошелся вдоль дороги и нашел «епископа» долины — атун уильяка.

— Будешь работать с нами? Тогда останешься атун уильяком, что само по себе и неплохо.

Человек потерял свой плюмаж, но сохранил плащ из голубиных перьев.

— Как это работать? Эти ходячие трупы говорят о какой-то работе! Да скоро огненный дождь упадет на ваши безумные головы и превратит их в обугленные головешки. Вас на пути в Супайпа Уасин будут терзать ядовитые скорпионы-великаны и размачивать едкой слюной огромные пауки. Вы будете корячится в когтях подземного ягуара…

В итоге, атун уильяк, прервав пропаганду насилия, ухватился за мое горло со стандартными обвинениями в святотатстве. Тут пропела спасительная стрела, пущенная одним из союзников, и «епископ», испортив оперение, рухнул на дорогу ничком.

Отдышавшись и расправив горло, я огляделся по сторонам. Ага, вот залег и Золотой Катыш. Я подошел и протянул ему руку. Он вначале делал вид, что мы незнакомы, но я все равно потащил его вверх по ступеням пирамиды.

На высоте метров двадцать мы присели.

— Катыш, видишь людей долины, распластавшихся внизу? Ты можешь стать их атун уильяком. Тебе даже не придется держать ответ за то золотое кольцо стоимостью в двести баксов, которое ты у меня спер.

— Что от меня требуется, господин?

— От тебя ничего. Ты просто должен слушаться нас.

После небольшой паузы, наполненной наморщиванием лба, жрец отозвался.

— Я согласен, если кто-то из вас назовется Сыном Солнца.

Этот малый был вполне понятливым и действовал адекватно ситуации.

— Допустим, Золотой Катыш, кто-то из нас назовется Сыном Солнца. С чего ты взял, что он будет истинно Сыном Солнца?

Опытный идеолог, конечно же, не растерялся.

— Если Господин-Солнце не испепелил вас своими жгучими руками и не спустил на вас своего огненного ягуара, когда вы дерзко прервали жертвоприношение, значит, он потворствует или даже помогает вам.

— Ты можешь проводить какие угодно ритуалы, достопочтенный, однако мы потребуем от тебя прекратить заклание людей.

— Это бессмысленно! — закричал жрец, досадуя уже на мою непонятливость. — Ведь тогда прекратится кругооборот жизни в природе. Если к богам не будет возвращаться то, что они дали нам, мир замрет, окоченеет, и никто никогда не сможет оживить его. На нас опуститься Солнце Ночи и мы станем бледными призраками.

— Хорошо описано, Катыш. Но попробуй обойтись кровью лам и каких-нибудь кроликов.

Я, прекратив приватный разговор, обратился к распростертым внизу инкам.

— Меня должны были принести в жертву Господину-Солнце, но он был против. Как видите, я жив, здоров и улыбаюсь. Похоже, что я его внебрачный сын. Но не это главное. Отныне боги занимаются своими делами, а вы своими. Вы им больше не нужны, вы им пофиг, все что есть у вас, члены, косточки, жизненные соки, мысли, знания, теперь только ваши. Есть Единый, который все сотворил. Вы на свой лад представляете его и зовете Конирая Виракоча. Так вот, он дает добро, чтобы вам пользоваться всеми благами и удобствами этого мира, не боясь неудовлетворенных духов. Он своим небесным декретом запретил поить богов вашей кровью. Это называется Сухой Закон. Из-за Сухого Закона вовсе не остановится Солнце, скорее уж наоборот, и каждую ночь будут исправно карабкаться на свои небеса и Мать-Луна, и Дева-Венера и сестры-звезды. А тот, небезызвестный начальник, который называл себя Сыном Солнца, который запрещал или разрешал вам дышать, уходить, приходить, какать, чихать, сношаться, который заставлял вас наполнять хранилища вдоль дорог, строить какие-то дурацкие дамбы, кормить его баб в Доме Избранниц и всю эту стаю тикуй-рикуков, он больше не имеет власти над вами. Теперь воля наступает. Каждый может сидеть сиднем на одном месте или же отчалить на заработки, может выращивать хоть маис, хоть орехи, или же, вместо этого, тачать сандалии, может ссыпать свой урожай в общие хранилища или же продать на базаре, может жениться на ком угодно под любым забором…

Я спустился на несколько ступенек вниз и снова обратился к народу, который как обычно безмолвствовал, не врубившись в новые идеи:

— Вопросы есть? У кого есть вопрос, может встать и задать.

Спустя минуту тягостного ожидания, поднялся какой-то селянин скромного вида.